Сага о Вигдис и Вига-Льоте - Сигрид Унсет

— Думаю, ты так и не сможешь по-настоящему радоваться, пока не родишь того ребенка, что носишь сейчас под сердцем.

Тогда она заплакала еще сильнее.

Как-то раз Льот зашел в стаббюр [6] и увидел, что Лейкни стоит на коленях перед большим сундуком и перекладывает в нем вещи. Льот сказал ей не делать этого — он не видел в том особой нужды.

— Да нет, — отвечала Лейкни, — я хочу, чтобы после меня в доме был порядок.

— Не говори так, — сказал Льот и сделал вид, что смеется. — Или ты думаешь, что скоро умрешь?

И заставил ее встать и сесть рядом с ним на сундук. Тогда Лейкни сказала ему:

— Каждую ночь во сне вижу я, как приходят ко мне Гицур и Стейнвор и хотят лечь с нами в постель. И с них потоками течет вода. И говорят они мне, что хотят, чтобы я пришла к ним и согрела их, обняла бы их и легла рядом с ними. Я отвечаю им, что не могу из-за ребенка, которого сейчас жду. Тогда они говорят, что должна я пообещать им прийти, когда родится их брат. И я обещала им это.

— Все это сон, — возразил ей Льот. — Ведь ты и сама знаешь, что дети наши на небе у Господа, и лишь язычники являются так ночами, как тебе привиделось. А наши дети были крещены и лежат в освященной земле. Не говори так и выброси подобные мысли из головы.

— Я видела их так же ясно, как сейчас вижу тебя, — возразила ему Лейкни. — И они взяли меня за руку, и руки их были так холодны, что меня мороз пробрал.

— Это сквозняк, — ответил Льот, обнял ее и посадил к себе на колени. — Я починю стену за кроватью. И не хочу я больше слышать разговоров о твоей смерти, детям нашим сейчас хорошо, и ты нужна мне больше, чем им.

Вскоре после этого разговора Лейкни родила сына.

Льот все время спрашивал женщин, которые были с ней, как проходят роды, и они отвечали, что все хорошо.

Но когда они вынесли Льоту сына, он был столь ужасен, что все посоветовали Льоту отнести сына на съедение диким зверям. Потому что никогда из него не вырастет мужчины, и никому не будет от него радости.

— Неподобающее это христианину дело, — отвечал Льот. — И никогда не совершу я такого поступка. Бог поможет мальчику и спасет его.

Он окрестил ребенка и назвал его Торбьёрном.

Лейкни заплакала, когда узнала об этом. Она тоже считала, что лучше мальчику было бы умереть. У него были заячья губа и волчья пасть, а правая рука намного меньше левой и вся скрюченная. Но когда она заговорила об этом, Льот засмеялся и сказал, что левая ручка у их сына тоже не особенно большая.

Лейкни хорошо себя чувствовала и на десятый день уже встала. Но в тот же вечер у нее случился жар, и она слегла. На следующий день ей стало совсем плохо. Льот сидел на краю кровати, и тогда Лейкни сказала:

— Боюсь, что так и случится, как я говорила и чего боялась все это время. Хотя и просила я Бога, чтобы не разлучал Он нас. И две вещи печалят меня — что останешься ты с больным сыном на руках и что на этот раз будешь ты скорбеть обо мне.

Льот поцеловал ее и ответил:

— Не верю я твоим снам, и что бы ни было, я всегда был счастлив с тобой.

Лейкни заснула, а Льот сидел рядом с ней всю ночь. Ближе к утру она вдруг встала на постели и протянула руки к двери. После этого она обняла его и откинулась назад, так что оба они упали на постель. Но тут же разомкнула она руки и вытянулась. Она была мертва.

Льот очень горевал по своей жене, но люди говорили, что вел он себя как и подобает настоящему мужчине и не жаловался. Он ухаживал за ребенком и очень любил его. И всегда говорил, что ребенок вырастет и станет здоровым, но все считали, что лучше бы ему было умереть. Торбьёрн весной умер.

Тем же летом на тинге Льот объявил, что продает свой дом, купил корабль и отплыл из Исландии. В Нормандии он расстался с теми исландцами, с которыми уехал из страны. Больше о нем в Исландии никто не слышал.

XXXVII

После смерти Олава сына Трюггве Иллюге Светлый приехал в Осло. Он никому не хотел служить после этого святого человека. Иллюге собирался жениться и заиметь собственную усадьбу. Он вновь посватался к Вигдис. Вигдис хорошо приняла его и устроила большой пир. Был приглашен на пир и Коре из Грефсина. Обоим мужчинам Вигдис оказывала почет.

Однажды она попросила их пойти с ней в стаббюр. Она сказала, что хочет поговорить с ними наедине.

— Каждый из вас просит меня стать его женой. И это большая честь, что два таких уважаемых человека хотят взять меня в жены. Но не могу я выйти замуж — ибо хочу я сделать так, чтобы сын мой был бы богат и счастлив и не страдал без отца и родичей. И не хочу я, чтобы были другие наследники у меня, кроме него. И оба вы столько сделали для меня, что не могу я предпочесть одного из вас. И потому хочу я предложить вам, чтобы ты, Коре, отдал Иллюге в жены свою сестру Хельгу, а ты, Иллюге, купишь усадьбу Баугстадир за горой. И ты, Коре, возьмешь в жены Рагну дочь Грьетгарда, которая тоже была на пиру. Она мне родня. Это самые богатые и красивые девушки в округе, и если вы станете родственниками, то сильнее вас никого в наших краях не будет. Я прошу вас подумать об этом и сказать о своем решении.

Коре ответил:

— С радостью увижу я Иллюге своим родичем, и не покажу я себя жадным на свадьбе сестры. И сдается мне, что пора нам закончить это дело.

Иллюге сказал:

— Ты поговоришь с Рагной в день моей помолвки с Хельгой.

Коре ничего не ответил, и Вигдис тогда промолвила:

— Никогда я не выйду замуж, а вы сейчас можете приумножить свое богатство и взять в жены достойных девушек. И равны вы друг другу по силе и богатству, но если соединить свои усилия, то станете в два раза могущественнее.

Коре протянул руку Иллюге, и они пожали друг другу руки и обсудили дело в подробностях.

Вигдис подошла к сундуку, открыла его и предложила мужчинам выбрать себе подарки из тех богатств, что лежали там.

— Хочу я, чтобы оставались вы моими друзьями, и хочу я попросить вас обоих, чтобы обучили вы Ульвара военному искусству. чтобы вырос он настоящим мужчиной, похожим на вас.

Они обещали ей это и поблагодарили за богатые дары. И все присутствующие на том пиру тоже получили хорошие подарки, и Вигдис с тех пор стали уважать еще больше.

XXXVIII

В церкви, что построила Вигдис, отправлял службу священник по имени Эрик. Он приехал из Дании. Вигдис он нравился, и она часто приглашала его в Вадин.

Однажды после вечерни сидели они у огня в доме, и Вигдис попросила священника рассказать какую-нибудь сагу. Эрик знал очень много разных историй. Священник тогда рассказал вот что:

«В Одинсе жила женщина по имени Тора, и была она очень красива. И однажды ее соблазнили, но скрыла она случившееся, а когда родился ребенок, бросила его в море.

Через некоторое время она удачно вышла замуж, достойно вела себя и была всеми уважаема. И было у нее много детей, которых она очень любила. Но затем она заболела, и ей стало так плохо, что все подумали, что она умерла — так неподвижно она лежала. И сама она тоже решила, что умерла, но слышала она, как вдалеке плакали ее малые дети и звали свою мать. И хотелось ей утешить их. Тут показалось ей, что в курган ее кто-то вошел, кто-то, одетый в темный плащ, и взял он ее за руку и сказал: «Вставай, Тора, и пойдем со мной». И показалось тогда Торе, что она жива, и попросила она, чтобы пошли они к ее детям. Человек в плаще кивнул и повел ее за собой. «Но мы идем совсем не туда», — возразила Тора. «Нет, туда», — ответил ей человек.

Они шли довольно долго и пришли наконец в темную долину, расположенную среди высоких гор. По дну ущелья текла черная река. Но на вершине горы на другой стороне реки стоял прекрасный замок из чистого золота, который весь сверкал, а у врат его на конях сидели рыцари в золоченых доспехах. А в замке пели и веселились, и никогда не думала Тора, что доведется ей увидеть такую красоту. Она спросила, кто хозяин этого чудесного замка. «Я, — сказал незнакомец в плаще. — А ты, Тора, хочешь пойти со мной и посмотреть на замок?» Да, она очень хотела, но потом она хотела побыстрее вернуться домой к своим детям.

И вот они стали спускаться по склону вниз в долину. И казалось Торе, что по склонам бродят стада белых овечек, но когда приблизились они к ним, увидела она, что это не ягнята, а новорожденные голенькие младенцы, но с лицами стариков. Многие из них были с ужасными ранами и все в крови. А кто-то был совершенно мокрый. И все они хотели выбраться из темного ущелья, но не могли они вскарабкаться по отвесным скалам, и все время скатывались вниз, на дно. Торе было очень больно смотреть на малышей, и она заплакала. Она спросила у человека в плаще, кто эти дети и как попали они сюда. «Родители принесли их сюда, — ответил незнакомец. — Они не хотели оставить их себе». «Не могу я поверить в это», — сказала Тора.

Но дети могли говорить, и они обратились к Торе: «Правда все это, и теперь обречены мы быть здесь. И очень бы хотелось нам выбраться отсюда и посмотреть на мир. И хотели бы мы заглянуть за гору, но слишком малы мы и не можем выбраться из ущелья. И суждено нам остаться тут, хоть нам и холодно».