Обратная сторона Зла (СИ) - Анфиса Каховская

Не теряя ни минуты, Аскалон отправился на знакомое место. Клефт уже ждал его. Он сидел на берегу и флегматично бросал в воду камешки. Услышав шаги, он поднялся и сразу же поймал вопросительный взгляд Наследника.

- Нет, - ответил на его немой вопрос клефт. – Она неуязвима. Мы все проверили.

Аскалон сразу сник.

- Что, совсем ничего нельзя сделать? - Слабо спросил он, пытаясь ухватиться за обломки последней надежды.

Клефт покачал головой. Больше он ничего не сказал, а Аскалон не спрашивал: к чему лишние вопросы, когда и так все ясно. Возвращаясь домой, он вдруг понял, что до последней минуты ждал чуда: верил, что кто-то за него сможет избавить Город от страшной участи. Чуда не произошло. Он понимал, что не оправдал доверия, его жгло чувство вины перед всеми людьми, которых он не мог спасти, которым теперь из-за его бессилия придется покинуть свои дома или погибнуть.

Сидя одиноко в темной комнате, Аскалон размышлял о том, что надо утром идти к отцу, сообщить об отказе клефтов и поговорить о начале всеобщей эвакуации. Пока еще не поздно. Как и куда можно вывезти целый огромный город, он не представлял, а о том, как объяснить это людям, и думать не хотелось. Но как ни крути, а другого выхода не было. Раз не удалось избавить Город от зла, надо было хотя бы попытаться спасти жителей.

Но утром, когда он, отягченный своими невеселыми мыслями, собирался к отцу, ему доложили, что к нему пришел некто, не пожелавший назвать себя, но умоляющий принять его по крайне важному делу. Аскалон менее всего сейчас был расположен к приему посетителей, однако, согласился уделить ему десять минут. И вскоре в его кабинет вошел человек странной внешности: левый глаз его был закрыт черной повязкой, а лицо буквально исполосовано свежими шрамами.

- Я пришел, чтобы помочь вам поймать ту, кого вы ищете, - заявил он, едва войдя в комнату, и видя недоумение в глазах Наследника, продолжил. – Я знаю, где скрывается Виринея.

Похоже, эффект от его слов был меньше, чем он ожидал, и он, боясь, что его прогонят, не дослушав, стал выкладывать все козыри:

- Вы, я вижу, не узнали меня. И немудрено. Я Угрим. Мы с вами встречались около десяти дней назад на острове. Я пришел сам, добровольно и готов понести любое наказание за то, что совершил. Но сначала я хочу отомстить.

Аскалон, который узнал Угрима только после того, как тот представился, стал догадываться о чем-то.

- Это она тебя? – Спросил он, заинтересовавшись. – Узнаю ее руку. Чем же ты ей не угодил?

Угрим сжал кулаки:

- Позвольте мне отомстить.

- А если я прикажу повесить тебя?

Угрим вздохнул:

- Я пришел к вам без оружия. Я в вашей власти. Вы можете убить меня, но умоляю, разрешите перед смертью помочь вам убить ее – и тогда я спокойно взойду на эшафот.

Аскалон поморщился:

- Не люблю предателей, - и посмотрел на него в упор.

Угрим выдержал этот взгляд. Аскалон указал на кресло:

- Ну, что ж, рассказывай.

Угрим кивком поблагодарил и, убедившись, начал:

- Поверьте, господин Наследник, я сам не люблю тех, кто платит злом за добро. Но это она меня предала. Почти два года я выполнял все ее прихоти, ублажал ее, терпел ее капризы и истерики – а их, поверьте, было немало. И вот что получил в итоге, - он указал на повязку, - она выбила мне глаз. И добро бы за дело – из-за ерунды! Я повздорил с этим фигляром, в Вороном.

- С Вороном? С Вороном?! – Аскалон подскочил, едва усевшись. – Как? Мне же доложили, что он мертв! Что повредил ногу, да так, что умер в два дня от заражения крови.

- Про ногу – это правда. Он до сих пор ходит с костылем. Но насчет смерти… Она вытащила его с Черного острова, и сейчас он снова при ней.

- Вот живучий, мерзавец, - Наследник видел, что рассказ оказался интереснее, чем он ожидал. – Давай все по порядку.

И Угрим подробно, обстоятельно изложил ему все, что знал. Аскалон слушал внимательно, задавал по ходу уточняющие вопросы, хотя не понимал, как этот неожиданно появившийся человек может быть ему полезен. Вот если бы он пришел раньше, до того, как поссорился со своей любовницей, можно было бы попытаться с его помощью выманить оберег у Виринеи. Но теперь, когда, по его словам, Виринея обещала убить его, если он только появится возле нее – и Аскалон не сомневался, что она сдержит слово – какой был от него толк? Они узнали ее местоположение. И что дальше? Но сейчас Угрим был той самой соломинкой, за которую и ухватился совершенно отчаявшийся Наследник. Не менее часа провел он, выспрашивая у Угрима все подробности – и тот из кожи вон лез, припоминая забытое и вытаскивая из глубин памяти такие детали, в которых и нужды-то не было – так ему хотелось угодить. Наконец, оставив посетителя под охраной в кабинете, Аскалон отправился к отцу.

Ангелар выслушал сына, не перебивая, лишь время от времени он возбужденно щелкал пальцами, и глаза его с каждой минутой загорались все ярче и ярче.

- А ведь, кажется, нам с тобой наконец повезло, - сказал он, когда Аскалон закончил свой рассказ.

- У тебя есть какая-то идея? – с замиранием сердца спросил тот тихо, словно боясь громким звуком спугнуть эту идею.

- По-моему, мы все-таки нащупали ее слабое место.

- Слабое место?

- Слабое место любого человека, как говорила тебе сама Виринея (и тут я с ней полностью согласен!), - это его привязанности: друзья, семья, дети, - Ангелар многозначительно посмотрел на сына, - любовь.

- Вы думаете… Нет, она не может любить. Она не способна любить!

- Ты думаешь так, потому что ненавидишь ее. Но она женщина, простая женщина, что бы она о себе не возомнила и каких бы глупостей не наговорила тебе. Поверь моему опыту: она любит этого Ворона.

- Странная любовь. Сначала чуть не утопила его, потом оставила умирать на острове с плотоядными тварями, где наилучшим исходом для него оказались тюрьма и каторга.

- Да, а потом потратила кучу денег, чтобы спасти его.

- Пустая блажь, глупая прихоть. Она сама не знает, чего хочет.

- Умом-то она не знает, а сердце ее давно уже все за нее решило. А этот Угрим. Два года он ее вполне устраивал и как любовник, и как сообщник, и вдруг из-за его мелкой шалости она впала в такую ярость, что сделала его инвалидом.

- Ничего себе, мелкая шалость, - вскинулся Аскалон. – Он хотел убить Ворона.

- Сын, постарайся думать, как она. Это для нас убийство – тяжкий грех, а для нее убить человека ничего не стоит. Ты же сам видел. Из-за такого пустяка она бы и из дома не вышла. А тут ярость, да какая!

- Просто взбесилась, что кто-то, кроме нее, смеет распоряжаться жизнью людей, которых она считает своими. Она же для них царь и Бог. Хочет казнит, хочет милует.

- Я бы с тобой согласился, если бы не одно «но», - Ангелар взволнованно размахивал руками. – Если бы она Угрима равнодушно пристрелила, или приказала бы повесить – это одно. Но она избила его. Сама. Так, что выбила глаз. Это не похоже на обычное наказание.

Аскалон сел, обхватив голову руками. Просидев так несколько минут (Ангелар терпеливо ждал), он сказал медленно:

- Может, ты и прав. Но что нам это дает?

- А дает нам это очень много: наша неуязвимая стала уязвима. Теперь надо точно направить удар и не промахнуться, - Правитель выглядел уверенным в себе. Таким Аскалону он нравился больше всего. – Наша с тобой ошибка в том, что мы бились в непробиваемую стену вместо того, чтобы искать обходные пути. Мы пытались преодолеть неуязвимость оберега, а это невозможно.

- То есть, мы ловили не того, кого нужно?

- Ты схватываешь на лету. Слава Богу, у нас есть несколько дней, чтобы исправить свои ошибки.

- Но если мы опять ошиблись?

- Если? Помнится, ты раньше терпеть не мог этого слова. А теперь ты говоришь «если» в тот самый момент, когда у нас появился какой-то план после многих дней томительного бездействия? Тебе не кажется, что надо просто начать действовать – и все «если» отпадут сами собой. Где сейчас Ворон?

- На острове с Виринеей.

- Остров, конечно, охраняется?

- Разумеется.

- Ну, это проблема решаемая. Нет такой крепости, в которую невозможно было бы пробраться. А остров – это не крепость. Мы придумаем, как выманить его оттуда. И кстати, в Городе надо всем полицейским раздать его приметы. Вряд ли, конечно, он там появится, но ничего упускать нельзя. Хромота – это прекрасная примета.

Активность Правителя заразила и его сына. Он забегал, отдавая различные распоряжения, и вскоре заметил, что на душе у него заметно полегчало – все же появилась надежда, пусть слабая, но в нынешнем положении и это было немало.

Быстро собрали группу, состоящую из лучших сыщиков, опытных полицейских, военных; при помощи Угрима составили план острова, и стали думать, как на него проникнуть. Аскалон принимал во всем этом активное участие, и хотя червь сомнения все же сидел где-то глубоко в его душе, он не давал ему поднять голову. Отцу Наследник верил безоговорочно, а тот, видно, был твердо уверен в успехе, и эта уверенность вскоре передалась и его сыну. И Наследник, отбросив последние колебания, с головой окунулся в омут хлопот.