Мальтийский замок - Галина Полынская

Оцепенение покинуло меня только тогда, когда я вытащила плоский футляр и извлекла из него колье в виде семи орхидей, то самое, с портрета… Тогда я, деревянным шагом, прошествовала к холодильнику, достала бутылку виски и отхлебнула прямо из горлышка.

– И мне… – сдавленно прошептала Божена.

На столе высилась гора сокровищ, примерно такая, какая бывает в фильмах, и обычно вокруг нее бегает множество людей с пистолетами. Не отрывая глаз от этого зрелища, я на ощупь взяла стакан и принялась лить виски мимо него, на пол.

– Ива, – стала приходить в себя Божена. – Ива, мы с тобою богатейшие люди! Мы Рокфеллеры! Нет, мы Ротшильды! Нет, мы Онасисы!

– Мы императоры Наполеоны, – подсказала я. – Очнись, это не наши сокровища.

– А чьи же?

– Текины. Он, должно быть, не знает истиной стоимости этого всего. На текущие расходы, даже если мы будем вести расследование до конца своих дней, нам вполне хватит штук пять вот этих разноцветных камешков.

– Ива, я тебя что-то не понимаю! Ты говоришь какие-то несусветные глупости! – Божена обхватила гору руками, обнимая сокровища и прижимая их к сердцу. – Текина отдал нам это в уплату за труды. Теперь мы просто обязаны докопаться до сути, тогда наша совесть успокоится, а алмазы будут честно заработаны. Мы летим в Париж, Ива, летим первым классом!

Если меня и кусали еще какие-то сомнения, то они сразу же отпали при упоминании и Париже. Я потрогала гору сокровищ, боясь, что сейчас это все исчезнет горячечным бредом и, посмотрев на подругу, только сейчас поняла, какое мы с ней являем собою зрелище. Для довершения картины нам не хватало ржавого топора и парочки трупов на полу, но нам уже было все равно, как мы выглядим, мы были богатыми светскими дамами и срочно ехали в Париж.

Глава десятая: Кес кю се Париж?

До утра естественно не спали, принимали душ, приводили себя в человеческий вид, время от времени, заскакивая на кухню проверить, не исчезли ли богатства? Они лежали на столе и переливались огнями дорогих магазинов и шикарных ресторанов.

– Слушай, Ива, – сказала Божена, когда мы в очередной раз примчались на кухню, – а ты какие-нибудь французские слова знаешь?

– Конечно, знаю, – гордо ответила я, и начала перечислять: – Мерси, пардон, мадам, месье, парле ву франсе, бордель и кес кю се.

– А это что такое?

– Именно то, что ты сказала, «кес кю се» означает «что это такое».

– И это все, что ты знаешь?

– Разве мало?

– Я думала, что во французском языке гораздо больше слов.

– Ну, я знаю еще одно ругательство.

– Надеюсь, нам оно не пригодится, теперь мы дамы из высшего общества и ругаться нам не прилично. А с французским надо будет что-нибудь придумать, так не годится…

– Купим разговорник, в крайнем случае, наймем переводчика… Слушай, Божена, а вдруг все это не настоящее? Вдруг это не драгоценности?

– А что же тогда? Ты думаешь, графья, окончательно выжив из ума, попрятали под пол битое, тщательно ограненное стекло? А эти брошки и кольца? Ты посмотри, какая работа! Ты всерьез полагаешь, что эти перстни могут быть сделаны из алюминия?

– Мне просто очень страшно, вдруг это окажется ничем? Я-то уже так размечталась…

– Нет, Текина не может подложить нам такую свинью, а если подложит… тогда… тогда я собственноручно устрою ему публичную реинкарнацию!

Едва дождавшись утра, мы помчались в город. В сумочке Божены лежал увесистый мешочек с разноцветными камнями. От волнения мы ни о чем не могли говорить до самого ломбарда, в наших душах бушевали цунами и циклоны.

В ломбард попытались войти, а не ворваться и это нам почти удалось. Божена протянула мешочек ювелиру и быстро спрятала руки в карманы, чтобы никто не заметил, как они трясутся (и от топора, и от жадности, и от волнения), а я же свои руки и вовсе из карманов не вынимала.

Ювелир долго, внимательно изучал наши камни, и эти минуты нам показались самыми длинными и мучительными в жизни. Наконец сообщил, что такого количества наличности у него нет, поэтому часть нам выдадут деньгами, а часть чеком. Бог дал нам сил не заорать от счастья прямо в магазине. Мы сумели выйти на улицу и заорали уже там. На руках у нас было двести тысяч наличными и чек на триста пятьдесят. Нас с Боженой шатало из стороны в сторону, а перед глазами расплывались горы золота и бриллиантов.

– Нам надо приобрести кредитные карточки, – тихо простонала Божена, – столько денег нельзя носить при себе…

– А немножечко оставить можно? – Кредитные карточки были для меня понятием абстрактным, а наличные – реальным.

– Оставим тысяч по пятьдесят, нет по сто…

– А может по двести?

– По сто, думаю нам должно хватить… Надо купить одежду для Парижа.

Мы взяли на прокат машину, решив, что все эти маленькие и жалкие магазинчики не смогут дать нам необходимое качество и количество гардероба. Божена села за руль, и мы покатили к огням большого города.

– Божена, это несусветно, несусветно! Значит все это настоящее и все оно наше! Теперь Марк купит себе новую машину, мы приобретем еще пару замков и дворцов, он будет хоть каждый день устраивать новые экспедиции или прикажет, чтобы все раскопки привезли прямо к нам во двор, я закажу себе бархатную мантию и корону на голову, а еще мы…

– Подожди, давай думать не о том, как это все поскорее растратить, а о том, как выполнить поручение Текины. Пока мы не проведем расследование, мы не можем считать все эти богатства своими, мы их не заслужили.

– Да, это верно, – немного протрезвела я. – У тебя есть какие-нибудь соображения? Как нам вывести этого Александра на чистую воду? Будем пытать?

– А если он не виноват?

– Тогда отпустим.

– Ива, давай рассуждать серьезно. Мы не можем заявиться в дом к незнакомому человеку и начать сыпать обвинениями. В лучшем случае он спустит нас со ступенек. Надо будет познакомиться с ним и сделать это как можно более естественно и непринужденно.

– Может предложить ему купить «Леди Лауру»?

– Гениально! Подсунем ему картину и посмотрим, как отреагирует.

– А если никак?

– Не будем гадать.

Начальная стадия операции была ясна, а все дальнейшее рисовалось в густом тумане.

Приехав в город, мы оставили машину на стоянке и устремились к самому большому магазину, который только попался на глаза. Не помню, когда еще я испытывала столько счастья сразу (не считая покупки дома), сколько испытала в этом магазине. Персонал тут же усек, что грядет нечто великое и, побросав остальных покупателей, вокруг нас принялись танцевать все продавцы, во главе с директором – солистом.

Когда я появилась из примерочной в очередном костюме, Божена, забыв о том, что она дама из высшего общества, громко присвистнула.

– Ивка, да ты же красавица!

– А ты что думала!

Я с гордостью смотрела на себя в зеркало. Честно сказать, для меня самой это оказалось огромным сюрпризом, я и не представляла, что могу так выглядеть. В зеркале отражалась стройная девушка в белом приталенном пиджаке, белой юбке выше колен, бледно-голубых туфлях на каблуках (конечно, не на таких высоченных, как у Божены) и шляпе такого же цвета, из-под которой виднелась моя безвкусная прическа.

Скупив полмагазина, мы попросили отнести все это в машину, а сами направились в салон красоты, гулко стуча по тротуару новыми каблуками. На нас все смотрели. Привыкшая к такому вниманию Божена, чувствовала себя в полном порядке, а я немного страдала с непривычки.

В салоне красоты проторчали часа три и когда, наконец, увидели, что из нас сотворили профессионалы, то пришли к единому мнению: Париж дрогнет и развалится у наших ног.

Все дела передали, но заканчивать праздник не хотелось, решили зайти в ресторан.

Первый бокал шампанского выпили за Текину, а немного подумав и второй тоже, а заодно и третий.

– Когда летим? – спросила Божена, осторожно пробуя непонятное блюдо, заказанное из-за красивого названия.

– Куда?

– В Париж. Ты что забыла все на радостях?

– Нет, о Париже я еще помню. А как же Марк?

– Он уехал только вчера и неизвестно когда вернется, но ты же понимаешь, что Франция ждать не может. Оставим Марку записку, а потом позвоним ему из Парижа.

– Позвоним из Парижа! – простонала я. – Как чудесно звучит!

Как следует отметив радостные события, поехали в кассы. Божена все время волновалась, что садится за руль в изрядном подпитии и предлагала нанять лимузин с шофером, но все же обошлись своими силами. По дороге нас никто не остановил, зачем же останавливать таких уважаемых дам в таких шляпах?.. В общем, билеты в Париж взяли на следующий вечер.

Дома мы долго рассматривали портреты из подвала. Несомненно, на современном полотне изображался Александр собственной персоной.

– Красивый, сволочь.

– Божена, ну откуда ты знаешь, сволочь он или нет?

– Конечно, сволочь. Только посмотри, какие у него холодные, циничные глаза, такие глаза могут быть только у мерзавца.