Черная осень - Гончарова Галина Дмитриевна

Действительно, отец снабжал продуктами, так что на еду Яна тратила намного меньше. Варенья, соленья, копченья…

Перепадало и тете Кате.

– Яночка, ты уж осторожнее. Вечно ты идешь домой по темноте, а кругом разные гады…

– Что-то случилось, тетя Катя?

– Да! Ты представляешь, милиция по дворам ходит!

Новомодного «полиция» тетя Катя в упор не признавала. Или наоборот – старомодного?

– Зачем?

Анна почувствовала, как сильно забилось сердце.

– Говорят, двух человек убили! Совсем, до смерти убили!

– Ой! – натурально испугалась Анна.

– Да, и недалеко тут вроде! А ты по темноте ходишь! А тут эти наркоманы… Мишка, гад! Развел притон и дружков своих поваживает! И все знают, и никто ничего не делает…

Щелк.

Мишка.

Худое, невыразительное, чем-то похожее на паука-сенокосца существо, с вечно немытыми волосами. Остальное тоже не мылось с рождения.

Наркоман, заодно и приторговывает…

Авторитетное мнение Яны – сволочь.

Живет в соседнем дворе. Там от него тоже все стонут, но участковый его не трогает. Почему?

Не загадка.

Данное чмо (человек, мешающий обществу, человек малообразованный, человек морально опу… отсталый, как аббревиатуру ни расшифруй – все в тему) является двоюродным братом жены участкового. А жена… Сложно с женой, и ссориться с ней неохота. Проще потерпеть, авось сам загнется от передоза.

У Анны мелькнула МЫСЛЬ.

Или – у Яны?

Наверное, так могла бы подумать Яна, но Анна эту идею тоже поддерживала. Осталось только подобрать подходящий момент. А дворы-то соседние.

А забор…

Забор хоть и крепкий, но есть лазейки. Они всегда есть, Яна их знала. Анна теперь тоже. Осталось подкинуть хорошему человеку и нож, и шило. А там пусть объясняет полиции, как у него оказались данные артефакты.

Ага, осталось подкинуть.

Самое забавное, что днем это безопаснее. Если…

– Тетя Катя, спасибо. Я вот думаю, может, мне другую работу поискать?

– Давно бы пора! А то куда ж! Ходишь как пацанка какая, прости господи, штаны да майки!

Анна развела руками.

– На другое денег нет.

Тетя Катя оживилась.

– А ты зайди ко мне. Сейчас-то мне уж некуда, но в молодости я пофорсить любила! Глядишь, чего из платьев и подберем? Если не побрезгуешь?

– Тетя Катя, что вы! – возмутилась Анна. – Как вы можете такое говорить?

Слова слетали с губ непринужденно. Видимо, память Яны подсказывала, как поступать.

– Вот и ладненько. Обязательно загляни.

– Хорошо. Сейчас, еще обувь посмотрю…

– Да, уже пора убирать летнюю и доставать осеннюю, – кивнула тетя Катя.

И Анна отправилась в сарай.

На улицу было пока страшновато. А сарай…

Каждому частному дому квартирного типа положена сараюшная постройка. Иначе это сооружение и не назовешь. Такой длинный сарай, поделенный на отсеки. Одна квартира – один отсек. В клетушке, в которую входишь полупригнувшись и чихая от залежей вековой пыли и трухи, хранятся самые важные вещи. Колесо от трактора, одна лыжа, куча драной обуви, несколько банок с неизвестно какого века вареньем…

Яна, купив свою клетушку, потратила три дня на разбор завалов и изрядно обогатила местную помойку. Теперь в клетушке хранились несколько чемоданов. Одежда летняя – зимой. Одежда зимняя – летом. Велосипед, несколько коробок с обувью, присланные отцом лесные дары. Те, что в банках.

Больше Яна там ничего не держала.

Анна к сооружению подходила с чувством глубокого внутреннего отвращения. Даже до ручки (хоть та и была чистой), дотрагиваться было страшно и неприятно. Но – надо.

Яна ходила всегда и везде в одной форме.

Джинсы, майка или свитер, короткая куртка, ботинки типа «говнодав». Дешево, удобно, стильно. В своем, неповторимом стиле.

Анна так ходить не могла и не хотела. Денег нет и не будет, значит, надо посмотреть, что есть у Яны. Вдруг что-то да подойдет?

И верно…

Можно многое сказать о Сереже Цветаеве, но жадным он никогда не был. Чего б мамочкины деньги и не транжирить?

Яна пару раз принимала от него подарки, чтобы порадовать любимого. Хотелось ему увидеть рядом с собой не «солдатика Джейн», а красивую девушку. А когда отношения закончились…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Яна хотела собрать подарки, да и отнести на помойку, но остановил практицизм. Вещи не виноваты, а денег на новые у нее точно не будет. Даже здоровый ребенок – это расходная статья, которая влегкую пробивает самый мощный бюджет. А уж больной…

Носить как-то не пришлось, но в чемоданах нашлись несколько предметов, которые искренне обрадовали Анну.

Первое – роскошное пальто, длинное, теплое, плотное, даже с капюшоном. Осеннее, темно-серое, из какой-то мягкой ткани. Анна на миг потерлась об него щекой.

Понятно, почему Яна его не носила, для такого пальто очень много всего нужно. А что есть еще?

Нашлись еще несколько вещей, которые Анна сильно одобрила.

Первая – брючный костюм. Жакет без рукавов, блузка и брюки. Конечно, страшновато такое надевать, но это лучше, чем матросские штаны и свитера жуткой вязки.

Вторая – платье. Увы – летнее. До пола, легкое, светло-зеленого цвета, в мелкий цветочек…

Анна решила дополнить его шляпкой и перчатками, и будет замечательно. А больше из одежды ей ничего и не подошло.

Майки? Джинсы? С точки зрения великой княжны, надевать такое недопустимо. Нет-нет, она все понимает, но… Это – одежда для работы в саду. К примеру. Для верховой езды, для охоты… Но не на выход!

С обувью получилось еще хуже. Нашлись только одни приличные ботинки, но на таких каблуках, что без слез не взглянешь. Вся остальная обувь годилась пинать поверженного врага, а эти ботинки были аккуратными, на тонкой подошве, с круглым носочком и каблуком-шпилькой. На таких Анна раньше не ходила, но – что поделать? Выбора нет.

Другой обуви тоже нет. И это все осеннее, на зиму нужно нечто другое.

Нашлись еще одни кожаные плетеные босоножки, симпатичные, из разноцветных ремешков, но – сейчас не сезон. Сейчас сентябрь, до тепла еще дожить надо.

Анна отложила понравившиеся вещи и выглянула из сараюшки.

Никого.

И из окон ее не видно.

Перчатки – на руки. Тонкие, целлофановые. И – одним движением руки – нож и шило переправляются за забор. Там стоит такая же сараюшная постройка, вот за нее они и попадают.

Найдут их там?

Не найдут?

Да кто ж знает…

Анна сотворила знак Единого и отправилась к себе.

Да…

Спасибо, Хелла.

Анна сильно подозревала – окажись она здесь просто так, без памяти Яны, ее бы в смирительный дом отвезли. Да и сейчас…

Она ощущала все как-то странно. Словно сквозь легкую вуаль.

Эмоции были, но они не ранили, не заставляли кричать, корчиться от боли… определенно, Хелла постаралась.

И снова – спасибо.

Итак, ей надо устраиваться на работу. Сегодня она еще оглядится и подумает, а завтра – завтра начнет новую жизнь. А еще…

* * *

Остаток дня Анна провела на диване перед телевизором. Смотрела все подряд, от новостей до мультфильмов, и восторгалась.

Сто лет!

Если она правильно поняла мысли Яны, между ними разница в сто лет – и такие изменения! Потрясающе!

Телефоны, компьютеры, телевизоры, машины…

Ей будет сложно. Но… так интересно!

Анна была молодой женщиной, и ее манил притягивал новый мир, дарованный ей милостью Хеллы. Ну как тут не заинтересоваться?!

Ах, реклама…

К концу дня голова у Анны шла кругом. Но в то же время…

Как же счастливы женщины этого мира!

Они не знают корсетов, которые сдавливают все внутренности! Они не надевают толстые чулки и не мучаются с подвязками. У них есть тоненькие колготочки, которые словно растекаются по ноге. Правда, и рвутся они тоже замечательно, но… Насколько же это удобнее!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А еще…

Единственное, в чем пока не разобралась Анна, – это в странной одежде «с крылышками». Интересно, куда ЭТО клеится? А то реклама как-то не осветила этот вопрос…