Черная осень - Гончарова Галина Дмитриевна

Итак, автомобиль. На что же он похож?

Судя по запаху, работает на чем-то бензиновом. На керосине? Лигроине? Бензине?

Ага, а вот и канистра с чем-то… кажется, это все же лигроин. И канистра интересная, круглая, как жестянка, просто пробкой заткнута. Понятно, здесь еще нет автосервисов, и стандартов нет, и всего остального…

Яна обошла машину, разбираясь в конструкции. Больше всего ЭТО было похоже на карету, у которой оторвали лошадей. Зато впереди приладили нечто вроде водительского места.

Руль?

До круглого руля тут не додумались, торчало нечто вроде рогульки такой растопыренной, за рожки надо было браться и поворачивать.

Спидометр? Тахометр? Ага-ага, даже два раза!

Ключ? Замок зажигания? Опять мимо! Машина заводилась «с рычага». Яна так поняла, что надо было покрутить здоровущую ручку в районе капота, тогда она заводилась и ехала.

Были какие-то рычажки, кажется включение фар, что-то еще…

Яна решила осваивать все методом тыка и приступила ко второй машине.

Еще одна канистра ее порадовала. Жаль, машину нельзя будет взять с собой. Но выбора нет. Придется ехать на одной и рисковать…

Ну и ладно!

Яна знала историю, хотя и выборочно! И точно знала, что, когда создатель концерна «Мерседесов», Карл Бенц, создавал первое авто, жену он довел до ручки. Или – до амортизации?

До такой степени, что та погрузила в машину вещи и двоих детей – и уехала к матери. Заправлялась в аптеках, несколько раз ломалась, но ведь до мамы доехала?

По другой версии, она это сделала, чтобы привлечь внимание к авто мужа, и мигом стала популярной личностью[4].

Но дело-то не в Карле Бенце. А в том, что мадам сама ехала – сама и машину чинила! Самостоятельно! Шпилькой для волос там что-то прочищала, подвязкой для чулок стягивала… иными словами, машины здесь явно чинятся с помощью ломика и растакой матери.

Яна готова была обеспечить и то, и другое.

Получится?

Не получится?

Начинать с чего-то надо, а дальше будет видно.

Эх-х, было у Яны одно искушение, было! Вот жутко ей хотелось погрузить трупы императорской семьи в машину и отвезти в Зараево. Прямо на площадь.

А там влезть на броневичок и – по классику!

– Товагишшшы! Великая Октябгьская геволюция, к котогой вы так стгемились, оплачена сполна! Тгупами женщин и детей! Вы довольны?

И поднимать на борьбу революционные массы!

Останавливала простая мысль.

Пришибут – да и все.

Если говорить о революции в России… да пристрелили бы там, хоть принцессу, хоть лично Николая, хоть кого. И ее пристрелят.

Поднять народные массы на борьбу?

Это возможно только в одном случае. Когда дошли все. И до точки. Когда дома шаром покати, детям жрать нечего, перспектив вообще никаких, война идет… Да, еще из-за границы должны это все качественно проплачивать. Последнее – обязательно.

Вот тогда и ярость благородная вскипает как волна (благодаря предусмотрительно подсунутым в воду кипятильникам), и идет волна народная, куда ее направят. Или война?

Яна и не помнила так-то.

И вообще – на фига козе баян? Ей надо завести машину и убраться отсюда куда подальше. А там уж разберемся. Но сначала – врач!

Вряд ли Анна одобрит, если Яна угробит ее сестру. Кстати – единственную оставшуюся в живых представительницу дома Вороновых и единственную наследницу.

Будем честны – Яны через год здесь не будет. Вообще нигде не будет. И единственным человеком, который имеет права на престол, останется Зинаида. Вот и надо ее вылечить – для начала.

Гошка?

Чисто гипотетически права у него есть.

Чисто практически?

Да только через Янин труп!!! Чтобы ее ребенка во всю эту грязь втянули?!

Ладно еще она бы осталась рядом с ним. Но она-то будет мертва. А судьба детей на троне…

Кто читал историю – вспоминаем. Павла, Иоанна… не живут на тронах дети. Просто – не живут. Так что – нефиг!

Захочет Зинаида – пусть правит, не захочет – пусть не правит. А сына не троньте! На ноль помножу!

Куда ехать?

Яна не представляла. Хотя бы потому, что не представлял этого и допрошенный.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Да, вон там, в той стороне – Зараево. Значит, им надо по дороге и в противоположную сторону. А дальше…

Решим по ситуации!

* * *

Яна погрузила все, проверила вещи еще раз и погладила Зинаиду по волосам.

– Сиди, детка.

– Я… Что ты хочешь сделать?

– Ничего хорошего, – вздохнула Яна. – Мне это очень не нравится, поверь мне.

– Анна?

– Яна. И прекращай оговариваться.

– Яна?

Яна сосредоточенно поджигала импровизированный факел. Керосин из лампы, палка от швабры и кусок шторы. Загорелось, словно так и надо было.

И Яна вошла в дом.

– НЕТ!!!

Позади остался крик Зинаиды, которая сообразила, что хочет делать сестра. Поздно, слишком поздно.

Яна начала со второго этажа.

Она шла – и поджигала. Шторы, ковры, мебель… Она не зашла в комнату, в которой лежали родные Анны. Не смогла.

Она не виновата в их смерти. Она не убивала. Эти люди для нее вообще никто!

Но…

Как же был силен инстинкт.

Как же хотелось сесть рядом с «отцом» – и завыть. Завыть жалобно и безнадежно.

И похоронить всех как подобает.

И не глумиться над останками.

И…

Погрузить трупы в машину, приехать и посмотреть в глаза той мрази, которая все это начала.

Мрази, какие ж мрази!!!

Но – нельзя.

То, что она делает, – самый лучший вариант. Если уж брать историю…

По-славянски.

За смерть родных она отомстила, тризну не устроила, но зато есть огненное погребение. И в погребальный костер идут и трупы врагов – пусть на том свете прислуживают своим жертвам.

Смерть родных оплачена.

Почти…

Спите спокойно.

И Яна шла, а за ее спиной медленно поднимался, разворачивал крылья и скалил зубы огненный зверь. Он был еще маленьким, но вполне хищным, он пожирал дом и рос, разрастался, и когда Яна выбегала из дверей, за спиной ее раздавался вполне себе злобный рев демона.

Добыча!

Уходит!!!

* * *

Яна завела машину и вспрыгнула на водительское сиденье.

– Нини?

Бесполезно.

Яна пригляделась и медленно опустила ресницы. Сестрица лишилась чувств. Ну и ладно, ехать спокойнее будет. Некогда ей о чужих чувствах заботиться.

Яне позарез требовалось пристроить куда-нибудь эту трепетную ромашку и отправляться в столицу Русины.

В Звенигород.

Жар от горящего дома был такой, что волосы начали курчавиться. Яна хмыкнула и попробовала одну педаль, потом вторую…

Разобралась кое-как, эмпирическим путем, где газ, где тормоз, а вот как переключать сцепление… сразу она и не сообразила.

Всего здесь было две педали. Левая отвечала за коробку передач, нажмешь – включается первая передача, отпустишь – вторая. Правая педаль – тормоз. Задний ход включался рычагом. Яна это поняла, когда на нее злостно налетело дерево. Понаставили тут, понимаешь!

Зато теперь она знала, что это не ручник.

А с другого бока?

Ага, а вот это – ручник[5].

Сложно?

Зависит от ситуации. Если не жалеть машину, вполне можно разобраться. И ехать себе по делам…

Яна и ехала.

* * *

Запас прочности у машины был неплохой, вот скорость подкачала, но для этого времени и места – вполне. Яна прикидывала, что они делали двадцать – двадцать пять километров в час.

Конечно, оно дикая новинка!

Никому и в голову не придет, что для Яны это не скорость. Девушка успевала управлять автомобилем, глядеть по сторонам и внимательно прислушиваться.

Но на дороге было тихо и спокойно. То ли никто здесь не ездил, то ли еще что… Хотя – что?! Вот куда можно ездить во время гражданской войны? Когда в стране бардак и императора убивают, как собаку бешеную?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})