Сказание о Четвертой Луне - Владимир Фирсов

— Отведи врача обратно и немедленной убей, — сказал он, глядя мне в лицо.

— Слушаюсь, о Повелитель! — преданно воскликнул я, на всякий случай тараща глаза.

Я отвел Тала в казарму и рассказал о приказе Императора. Бедняга побледнел. Я поспешил успокоить его.

— Я не собираюсь тебя убивать. Но что мне с тобой делать?

Мы обсудили несколько вариантов и решили, что ему надо укрыться у родственников, которые, к счастью, жили неподалеку. Однако приказ Императора следовало выполнить так, чтобы смерть Тала была зафиксирована в документах.

К счастью, наш врач был любителем домашних животных. Одной из его кошек пришлось распроститься с жизнью, чтобы спасти своего хозяина. Мы обильно смочили ее кровью одежду Тала, после чего он улегся ничком в лужу крови. Я кликнул двух стражников с носилками и, обтирая окровавленный меч, приказал бросить тело убитого в ров. Когда они вышли, мне показалось, что неподалеку опять мелькнул человечек из Тайной Канцелярии, и я внутренне возблагодарил Великое Солнце, что разыграл все так натурально. Конечно, бедному Талу придется несладко, но, к счастью, ров давно не очищали, и он сможет до темноты пролежать в густом бурьяне.

Теперь следовало найти нового врача на освободившуюся должность. Как жаль, что уехала А! Наверняка среди ее друзей нашелся бы человек, который мог занять место Тала. Но А все не появлялась, и это было очень некстати, потому что я должен был немедленно рассказать ей про старика. Мне показалось, что я уже видел его…

29

Однажды ко мне явился взволнованный Лин Эст. Тщательно заперев двери, он достал пачку фотографий и молча положил передо мной. Я взглянул на них, и словно смертный холод прошел у меня по спине. Я увидел на снимках знакомые полки Хранилища и бесконечные ряды голов на них…

Фотографии были сделаны в разных ракурсах, с самых различных расстояний — иногда вплотную, иногда издалека. Я сразу понял, что снимали потайной камерой и недоумевал, кому и каким чудом удалось проникнута в запретную зону. С волнением я перебирал их, надеясь и одновременно боясь увидеть на одном из снимков искаженное лицо сына.

Лин Эст внимательно и недобро смотрел на меня. Почувствовав это, я спохватился. Чего он хочет? Конечно, получить фотографии Хранилища — необычайная удача, но за этим явно крылось что-то еще. Я внимательно, не торопясь, рассматривал снимки, а мысль моя напряженно работала. Быть может, Лин Эст сам разведал дорогу и хочет показать, что я не так уж необходим? Нет, маловероятно. В этом случае он просто приказал бы прикончить меня… Но я еще жив, значит, нужен ему. Быть может, сын…? Лин Эст решил проверить, не проявятся ли мои родительские чувства, когда я неожиданно увижу голову своего казненного сына? Да, возможно и это, хотя маловероятно. Образ жизни подданных нашего Императора приучил их скрывать свои чувства. Надеяться, что выдержка мне изменит, довольно наивно. Так в чем же дело?

Догадка сверкнула, как вспышка. Я чуть не вздохнул с облегчением. Действительно, как все просто! Именно так должен был поступить Лин Эст, чтобы удостовериться в моей правдивости. Что же, придется его немного разочаровать!

Я рассыпал снимки веером по столу и почти сразу увидел нужный, фотография была не из лучших, надпись на табличке совершенно не читалась, но я все равно сразу узнал императорского сына — я достаточно долго пробыл в Хранилище, и все виденное там отпечаталось в моем мозгу навеки. Я хотел взять фотографию в руки, но тут мне в голову пришла новая мысль. Ведь Лин Эст никогда не видел сына Императора!

— Почему здесь не все снимки? — быстро спросил я.

Глаза Лин Эста растерянно забегали. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Я понял, что попал в цель, и указал на фотографии.

— Прикажи немедленно отрубить голову лаборанту. Он утаил фотографию. Но может быть, она у тебя?

Он в испуге зашарил в складках тоги и трясущимися руками достал еще один снимок.

— Вот он, не изволь гневаться… Он остался случайно, случайно…

Да, это был тот самый снимок, который я ожидал увидеть — голова крупным планом, снизу ясно видна табличка с трехсложным именем… Лин Эст мог убедиться, что я действительно знаю в лицо сына Императора, казненного задолго до моего рождения.

Я положил фотографию на стол и склонился перед ней, вздымая ладони.

Мне все стало ясно. Микрокамеру, замаскированную под какое-нибудь украшение, прицепили к одежде Императора. Я даже знал, кто это сделал.

— Ты огорчил меня, — сказал я сурово. — Однажды служанка Ут попадется, и нам всем отрубят головы. Мне не нужны эти фотографии, потому что я не раз был там. Но все же оставь их — я сожгу эти опасные улики. А ты уничтожь пленку.

Я выпроводил Лин Эста, заперся и долго изучал снимки. Но того, который я искал с волнением и скрытым страхом, среди них не оказалось…

30

Каждый день ровно в одиннадцать на площади Справедливости отрубали голову очередному агенту Песьеголовых. Хрипло орал судебный автомат, палач взмахивал мечом, катилась голова, выбрасывая поток крови. Потом возбужденные зрелищем люди медленно расходились.

За последние дни я не пропустил ни одной казни. Я никак не мог забыть, что в такой же день ко мне подошел человек которого я не узнал… С тех пор моя жизнь изменилась самым удивительным образом, и не менее удивительные события ждут меня впереди. Но если раньше мою жизнь менял кто-то другой, властно вмешиваясь в ее течение, то теперь, благодаря встрече с друзьями моего сына, я сам стал хозяином своих поступков, я сам определяю свой путь.

Я медленно брел по площади, и меня обтекала говорливая толпа. Люди удивлялись молодости казненного: мальчишка десяти лет — и уже агент Песьеголовых! Поистине, враг коварен и вездесущ! Я слушал их, и мне хотелось крикнуть во весь голос: «Люди, не верьте этому! Не верьте Императору, для которого кровь детей — самое лакомое блюдо! Остановите его преступную руку, иначе завтра вы увидите на эшафоте грудных младенцев!». Но я стискивал зубы и молчал, и медленно брел дальше, раздвигая толпу белыми от ненависти глазами, и люди, встретив мой взгляд, испуганно замолкали и шарахались в стороны…

Иногда я думал, что надо просто убить Императора. Ах, с каким наслаждением я разрубил бы на части это бессмертное чудовище! Но потом я вспоминал, что до тех пор, пока за троном Императора стоит Лин Эст и все остальные, чудовище всегда будет бессмертным, и смерть Императора ничего не изменит. Судьба Императора решена. Скоро его прикончат. Но на смену одному кровопийце придет множество других — молодых, свирепых, алчных, отлично организованных и отлично вооруженных, и покатятся новые головы безвинных жертв — уже не только с первой, но и с любыми группами крови, и палачи будут работать в три смены… Нет, не в одном Императоре дело. Надо ломать всю систему. Надо переловить Стоящих У Руля, схватить всех квесторов, цензоров, стратегов, жрецов и перебить всех до единого, не щадя никого — или сослать в шахты Западной пустыни, чтобы тяжелым трудом они искупили хотя бы небольшую часть своей вины…