Думы - Кондратий Федорович Рылеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уж для меня, как битвы знак,
Не загремят в полках литавры,
И не украсят мой шишак
Неувядаемые лавры.
Не буду я, служа Добру,
Творить вельможам укоризны
И правду говорить Петру
40 Для благоденствия Отчизны.
Ах! лучше смерть в седых валах,
Чем жизнь без славы и свободы;
Не русскому стенать в цепях
И изнывать без цели годы».
Так пел герой. Меж тем вдали
Уже сияли храмов шпицы,
Чернелись берега земли
И стаями неслися птицы.
Вот видны башни на скалах:
50 То Готенбург на бреге диком —
И шведы с пламенем в очах
Приветствуют отчизну криком!
Подняв благочестивый взор
И к небу простирая длани,
В слезах благодарит пастор
И бога вод и бога брани.
Вокруг него толпы врагов,
Молясь, упали на колена...
Бушует ветр меж парусов,
60 Корабль летит, клубится пена.
Катятся слезы из очей
И груди шведов орошают;
Они отцов, сестер, детей
Уже в мечтаньях обнимают...
Вдруг Долгорукий загремел:
«За мной! Расторгнем плен постыдный!
Пусть слава будет нам удел
Иль смертию умрем завидной».
Лилася кровь, сверкал булат,
70 Пал неприятель изумленный,
И завоеванный фрегат
Помчался в Ревель покоренный.
1823
3. Царевич Алексей Петрович в Рожествене[41]
Страшно воет лес дремучий,
Ветр в ущелиях свистит,
И украдкой из-за тучи
Месяц в Оредеж глядит.
Там разбросаны жилища
Угнетенной нищеты,
Здесь стоят средь красоты
Деревенского кладбища
Деревянные кресты.
10 Между гор, как под навесом,
Волны светлые бегут
И вослед себе ведут
Берега, поросши лесом.
*
Кто ж сидит на черном пне
И, вокруг глядя со страхом,
В полуночной тишине
Тихо шепчется с монахом:
«Я готов, отец святой,
Но ведь царь — родитель мой...»
20 — «Не лжеумствуй своенравно!
(Слышен голос старика.)
Гибель церкви православной
Вижу я издалека...
Видишь сам, — уж все презренно:
Предков нравы и права,
И обычай их священный,
И родимая Москва!
Ждет спасенья наша вера
От тебя, младый герой;
30 Иль не зришь себе примера:
Мать твоя перед тобой.
Все царица в жертву богу
Равнодушно принесла
И блестящему чертогу
Мрачну келью предпочла.
В рай иль в ад тебе дорога...
Сын мой! слушай чернеца:
Иль отца забудь для бога,
Или бога для отца!»
40 Смолк монах. Царевич юный
С пня поднялся, говоря:
«Так и быть! Сберу перуны
На отца и на царя!..»
4. Видение Анны Ивановны
Презренного злодея меч
Сверкнул над выей патриота;
Сверкнул — глава упала с плеч
И покатилась с эшафота.
И страх и тайную тоску
Льстецы в душе презренной кроя,
Чтоб угодить временщику,
Торжествовали смерть героя.
Одна царица лишь была
10 Омрачена печальной думой;
Как будто камень, залегла
Тоска в душе ее угрюмой!
С тех пор от ней веселье прочь,
И стала сна она чуждаться:
Ее очам и день и ночь
Какой-то призрак стал являться.
Однажды пир шумел в дворце,
Гремела музыка на хорах;
У всех веселье на лице
20 И упоение во взорах.
В душе своей утомлена,
Бледна, печальна и угрюма,
Царица в тронную одна
Ушла украдкою от шума.
Увы! и радость не могла
Ее порадовать улыбкой
И мрачность бледного чела
Развеселить, хотя ошибкой.
«О, где найду душе покой?» —
30 Она в раздумьи возопила
И, опершись на трон рукой,
Главу печально преклонила.
И в шуме пиршеств и в глуши
Меня раскаянье терзает;
Оно из глубины души
Волынского напоминает!..»
— «Он здесь!» — внезапно зазвучал
По сводам тронной страшный голос.
В царице трепет пробежал
40 И дыбом приподнялся волос!..
Она взглянула — перед ней
Глава Волынского лежала
И на нее из-под бровей
С укором очи устремляла.
Лик смертной бледностью покрыт,
Уста раскрытые трепещут;
Как огнь болотный в ночь горит,
Так очи в ней неясно блещут.
Кругом главы во тьме ночной
50 Какой-то чудный свет сияет,
И каплющая кровь порой
Помост чертога обагряет.
Рисует каждая черта
Страдальца славного отчизны;
Вдруг посинелые уста
Залепетали укоризны:
«Что медлишь ты?.. Давно я жду
Тебя к творцу на суд священный,
Там каждый восприемлет мзду,
60 Равны там царь и раб презренный!»
Окончив грозные слова,
По-прежнему из мрака ночи
Вперила мертвая глава
В царицу трепетную очи...
Гром музыки звучал еще,
Весельем оживлялись лица;
Все ждут царицу, но вотще,
Не возвращается царица.
Исчезла радость, шум затих;
70 Лишь робкий шопот всюду бродит,
И каждый, глядя на других,
Из залы сумрачный выходит.
НАБРОСКИ НЕОКОНЧЕННЫХ ДУМ
5. Вадим
Фрагмент I
Юный витязь
Над кипящею пучиною,
На утесе сев, Вадим
В даль безбрежную с кручиною
Смотрит нем и недвижим.
Гром гремит! Змеей огнистою
Воздух молния сечет;
Волхов пеной серебристою
В берег хлещет и ревет.
Несмотря на хлад убийств<енный>
10 Сограждан к правам <своим>
Их от бед спасти насильстве<нно>
Хочет пламенный