Пётр Машеров - Владимир Якутов

— О, дорогие гости, вы как раз вовремя. У нас большое и радостное событие. Проходите к столу, будьте гостями. Ой, какая приятная встреча, господа. Вы украсите наше общество.

Путая немецкие слова, Ефросинья Лукинична стала нежно снимать плащ с офицера. В это время заиграла гармошка, зазвенели стаканы, пошло действие праздника. Немцев тут же усадили за стол, стали усиленно угощать, наливая побольше самогона. Все шло вроде нормально, но вдруг офицер начал проверять документы.

— Мы все работаем на пользу Германии,— показывая свое удостоверение — аусвайс, заулыбался Сергей Борисович,— Каждый где-то что-то делает…

— Почему вы не в солдатах большевиков? — не отставал офицер.— Остались партизанить, вредить фюреру?

— Многие еще молоды, а остальные уклонились от мобилизации,— вступил в разговор Машеров.— Я, например, прикинулся больным. А фюрер пусть живет столько, сколько предназначила ему судьба.

— Комсомольцы среди вас есть? — гнул свое немец.— Или коммунисты?

— У нас все верующие в Бога,— начала креститься Петровская, указывая на икону, которую специально повесили на стене.— Да вы лучше кушайте и выпейте, что Бог послал. Укрепляйте свое здоровье на благо Германии.— Она начала настойчиво совать за пазуху солдатам бутылки с самогоном. Офицер, видя уже окосевших подчиненных, повысил голос:

— Солдатам много пить нельзя. Они будут наказаны.— Он бесцеремонно забрал бутылки и спрятал их в свой портфель.

Вскоре они все ушли.

— Пронесло! — вздохнул Машеров, вытирая пот со лба. — Но нужно учесть, чтобы подобного не случилось. Два-три человека должны дежурить на подступах к дому, а мы не будем больше собираться большими группами. Пять-семь человек, не больше. И как можно, дорогие друзья, будьте осмотрительны. Осторожность и еще раз осторожность.

Подпольщики расходились по одному, с интервалом в три-пять минут. Последним ушел Петр Миронович.

III

На одной из улиц Машеров встретил Полину Галанову.

— Куда держишь путь, Полина Андреевна? — поинтересовался Машеров, радуясь этой встрече.

— Как обычно, к подруге. Очень грустно и тяжело в душе,— поведала Полина Галанова.

— У меня тоже не легче,— признался Петр.— День ото дня настроение падает, и не видно впереди просвета.

— Но вы все-таки не сидите сложа руки? — направила внимательный взор Полина на Машерова^- Или я ошибаюсь, Петр Миронович?

— Разумеется, Полина Андреевна, стараемся поступать в соответствии со своей совестью…

— Хочу быть с вами,— она крепко обняла Петра,— и всегда с тобой.

Машеров верил этой красивой и спокойной девушке, которая, появившись в Россонах в качестве зубного врача, быстро завоевала авторитет. К тому же он очень ее любил, именно это обстоятельство не позволяло ему до сих пор принять определенное решение. Но сейчас Петр Миронович ответил твердо:

— Хорошо, Полина, будем делать доброе дело для Родины сообща. Наверное, так получится лучше и надежнее.— Машеров крепко поцеловал ее. Они пошли, прижавшись друг к другу, по своему обычному пути. Уединившись, они долго молчали, но вдруг Полина, нервно сжимая пальцы, спросила:

— Почему, Петя, мы оказались под пятой оккупантов? Что случилось? Где та мощь Красной Армии, о которой все пели и кричали? Когда кончим отступать? Неужели ничего не видели наши руководители, товарищ Сталин, нарком Ворошилов?

Машеров молчал. Он сам об этом постоянно думал и не находил нужного ответа. Да откуда молодому учителю физики и математики было знать такие высокие материи. Он верил в то, что писали наши газеты, говорили высокопоставленные официальные лица. Они же, мягко говоря, лукавили. Развернув массовые репрессии в стране, кремлевский диктатор уничтожил костяк Красной Армии. Сталинские палачи вырубили трех маршалов: А. И. Егорова, М. Н. Тухачевского, В. К. Блюхера, трех командармов 1-го ранга, десять командармов 2-го ранга, пятьдесят комкоров, сто пятьдесят четыре комдива, шестнадцать армейских комиссаров 1-го и 2-го рангов, двадцать пять корпусных комиссаров, пятьдесят восемь дивизионных комиссаров, четыреста одного полковника. Только в 37—38 годах было репрессировано свыше 40 тысяч военных командиров. В результате насильственной коллективизации, голода и репрессий погибли миллионы людей. По одним данным эта страшная цифра доходит до 15 миллионов. Более осторожные источники называют десять или чуть больше миллионов. По утверждению А. И. Микояна, с 1 января 1935 года по 22 июня 1941 года подверглось репрессиям почти 20 миллионов крестьян, из них семь миллионов было приговорено к смерти. В эту цифру не входят люди, погибшие в лагерях и на этапах.

По самым скромным подсчетам в Белоруссии сталинизм уничтожил свыше одного миллиона человек. Репрессии против собственного народа оттолкнули западные страны от Советского Союза. Многие видные общественные деятели, ученые, писатели, техническая интеллигенция сравнивали Сталина с Гитлером. И это вполне логично. Эмиграция тоже в своем большинстве ненавидела созданный Сталиным социализм насилия.

Своей манией величия Сталин подавлял все разумное, рациональное и авторитетное. Он вообще не считался ни с кем и ни с чем, возвышая себя над остальными. Практически был парализован Коминтерн, уничтожены многие видные деятели международного рабочего движения. Расправа Сталина и его соратников с иностранными коммунистами стала настоящей трагедией Коминтерна.

11 февраля 1937 года Сталин сделал Георгию Димитрову упрек:

«Все вы там, в Коминтерне, работаете на pуку противнику».

После этого бесстрашный борец-интернационалист всячески игнорировался Кремлем. Уже к концу 1929 года Сталин был объявлен вождем Коминтерна, единственным истолкователем ленинизма. Все его суждения следовало воспринимать как истину в последней инстанции. Он диктует исполкому Коминтерна свои установки по ключевым вопросам политики коммунистического движения. Сталин фактически оттолкнул социал-демократов от сотрудничества с коммунистами. Согласно его схеме, главный удар направляется именно против социал-демократов. Почему? По мере приближения революции, считал Сталин, социал-демократия будет все больше смыкаться с реакционной буржуазией. Следовательно, социал-демократические партии требовалось разгромить.

Подпевая Сталину, Молотов на сессии Верховного Совета СССР заявил, что Европе нужна сильная Германия, что фашистскую идеологию нельзя уничтожить военной силой. «Англия и французское правительство не хотят равного договора с СССР»,— подпевал ему А. А. Жданов. Вообще подпевалы и подхалимы такого рода погубили нашу партию и страну. Этим ловко воспользовался Гитлер и его команда в Берлине. Они сначала потопили в крови коммунистов, социал-демократов и все прогрессивные силы нации, а потом бешено развернули свои усилия по одурачиванию и «вождя народов». И это им в полной мере удалось. 23 августа 1939 года был подписан советско-германский договор, а через месяц, 28 сентября 1939 года, подписывается новый договор, на сей раз — секретные протоколы «о дружбе и границах», в которых Сталин и Гитлер поделили «сферы интересов», куда вошли соседние суверенные государства.

«Сталин с маниакальной