Пётр Машеров - Владимир Якутов

сот человек добровольцев. Когда же они собрались воедино, то выяснилось, что воевать-то нечем. Районный военком наскреб со всех своих складов всего несколько десятков винтовок старого образца и по пять патронов к ним. Кто-то принес несколько берданок и ружей.

— Больше, товарищи, ничем не располагаю,— отрезал с грустью военком.

— Что же будем делать? — недоумевали добровольцы.— Давайте искать выход.

— Пошлем гонца в ближайший военный городок,— предложил работник райкома комсомола.— Нам должны помочь оружием, а заодно попросим прислать одного-двух командиров. А если выделят больше, отказываться не станем.

Тут же была найдена свободная грузовая автомашина, и пять человек отправились на ней в Полоцк. Однако события на фронте все эти благие пожелания перечеркнули. Враг находился уже на подступах к Россонам, и невооруженному истребительному батальону пришлось отступать на восток. Бойцы батальона быстрым маршем двинулись в сторону Невеля, но танковые части фашистов опередили их. Отборный, натренированный и вооруженный до зубов полк гитлеровцев, окружив безоружных россонских добровольцев, повел интенсивный огонь. Десятки были убиты и ранены, остальных захватили в плен. Какое-либо сопротивление голыми руками было бессмысленно. Попал в плен и Машеров.

«Небольшая безоружная группа бойцов истребительного отряда белорусского местечка Россоны,— вспоминает бывший комиссар отрядов имени Сергея и имени Г. И. Котовского Разитдин Инсафутдинов,— пыталась выйти за линию фронта, но смогла незаметно пересечь Ленинградское шоссе между Невелем и Пустошкой. На защитного цвета гимнастерке Машерова схватившие его фашисты увидели пуговицы со звездочками. «Комиссар»,— определил один из гитлеровцев. Машеров был брошен за колючую проволоку на пустыре в Пустошке. На третьи сутки колонну военнопленных погнали в Себеж. По дороге ослабевших от голода и ран фашисты пристрелили, остальных погрузили в эшелон. Набили товарные вагоны до отказа: не то что сесть, повернуться было негде».

Как только поезд тронулся, Машеров стал размышлять каким путем выбраться из вагона. Он осмотрел потолок и стены товарняка, постучал ногой по полу, потрогал рукой двери — ничего не вселяло надежды. Потолок был высок, а пол и стены составляли единое целое деревянного монолита, прочно свинченного на железной основе крупными винтами. Сломать доски даже ломом представлялось не так просто, а у Машерова были пустые руки, ослабленные голодом. Оставались две двери и четыре окна-люка, которые закрывались железными крышками. Вот на этих люках и остановил свой взор Петр Машеров. С трудом добравшись до стены, он начал руками трогать щели окон, отыскивая на них запоры. В верхней части люка прощупывались две защелки. Когда Машеров повернул одну из них, она отскочила от стены вагона и отблеск света озарил всех пленников. Стали различимы их лица, одежда и головные уборы.

— Открывай полностью,— закричали сразу несколько человек.

Машеров и без подсказки пробовал это сделать, но заржавевшая железка не двигалась ни на сантиметр в сторону. Он поднялся на цыпочках еще несколько раз, пытаясь сдвинуть с места защелку. Но опять все впустую.

— Может, товарищи, у кого-либо есть кусочек дерева или что-то другое! — крикнул Машеров на весь вагон. —Посмотрите в карманах и обуви, рядом с вами на полу…

Все зашевелились, отыскивая у себя нужный предмет.

— Расческа есть! — послышался голос в конце вагона.

— Какая? — поинтересовался Машеров.

— Из алюминия или какого-то другого металла.

— Передай сюда, пожалуйста,— попросил Машеров.

— У меня нашелся обломок ручки саперной лопаты,— сказал заросший густой щетиной красноармеец.

— Годится,— обрадовался Машеров, но, когда увидел коричневый тоненький кусочек дерева, горестно вздохнул. Такой крохой здесь ничего не сделаешь…

Пленные сразу смолкли, раздумывая, чем открыть окно. Поезд, то набирая скорость, то останавливаясь, неумолимо шел вперед. Все знали общее направление его движения, однако никому не было ведомо, куда конкретно их везут. Солдат, который предложил негодную деревяшку, неожиданно возбудился:

— Ничего лучшего нет, чем мои сапоги…

Даже в такой тяжелой обстановке пленные рассмеялись. Солдат обиженно пробубнил:

— Дело предлагаю, а они зубы скалят.

Он тут же снял правый сапог и передал Машерову:

— Бери и надевай на руку,— решительно заявил солдат.— И бей сколько будет силы по крючку.

Машеров так и сделал. Он несколько раз стукнул прочным с подковой каблуком по защелке. Она стала понемногу отходить, и вдруг окно совсем открылось. Пленные сначала обрадовались, но потом насторожились. Прошло некоторое время и стало темнеть. Все вопросительно смотрели друг на друга и молчали, ожидая чего-то.

— Будем прыгать! — воскликнул Машеров и, не дав опомниться остальным, полез в щель. Ему начали помогать другие. Уже опустившись ногами вниз, с внешней стороны вагона, он опять крикнул:

— Убегайте, товарищи! Прыгайте, друзья! Мы еще повоюем!..

Последние слова заглушил грохот поезда. Неизвестно, сколько человек последовало его примеру.

…В сторону Вильнюса прогрохотал грузопассажирский эшелон. Когда его последний вагон с пулеметной вышкой скрылся за поворотом, с земли поднялся человек. Был он высок ростом, худощав, молод. Поднялся, но вскрикнул от боли. Прыжок из оконца товарняка в темень душной июльской ночи не прошел бесследно — на ногу не ступить… Человек выпрыгнул на полном ходу из поезда не потому, что не мог дождаться очередной станции. Конечной остановкой для «пассажиров» товарных вагонов был фашистский концлагерь. Поезд вез туда несколько сот военнопленных. Их ожидали кого смерть, кого каторжные работы в рудниках. А смельчак, совершивший побег со смертельным риском, хотел жить и бороться. Звали его Петр Машеров».

Сам Машеров в автобиографии лаконично писал: «В Отечественную войну был около ст. Пустошки, пробираясь через линию фронта, попал в окружение, находясь с 51 корпусом, попал в плен 27.7.41 года. При отправке в Германию 31.7.41 года бежал с поезда, не доезжая Вильно».

Пробираясь глухими дорогами и тропинками оккупированной Литвы, минуя населенные пункты, он с большим трудом добрался до Белоруссии, а потом — в Россоны. Осмотревшись, Машеров устраивается счетоводом в нераспущенный фашистами колхоз «Россоны» и одновременно преподает физику и математику в местной школе. Однако главное внимание патриотически настроенный комсомолец направляет на создание реальной силы сопротивления оккупантам. Он ведет тайные переговоры с коллегами по работе, бывшими учениками, встречается с молодежью Россонского района. Цель одна была — образование подпольных ячеек и групп. Стремление Машерова находило широкую поддержку среди комсомольцев и молодежи, всего населения. Вскоре образовался костяк Россонского подполья. В его число входили Петровский Сергей Борисович, Езутов Виктор Савельевич, Ефременко Владимир Александрович, Михайловская Мария Михайловна, Шаблов Владимир Александрович, Бондарев Кирилл Анисимович и другие.

Подпольщики начали собирать оружие и патроны, писать и распространять листовки со сводками Совинформбюро, готовить и осуществлять диверсии против врага, выявлять надежных людей и