Код Зверя - Кира Иларионова

За ночь намело прилично, и парень, набрав в пригоршню снег, с силой растер им лицо. Колючие ледяные кристаллики царапали кожу, вызывая кратковременную слабую боль. Впрочем, Костя почти ее не замечал. Он яростно оттирал руки, пытаясь смыть с себя запах этой женщины, ее кисловатый пот. Надеясь, что ладони забудут мерзкое ощущение ее толстой туши. Ему казалось, что он насквозь пропах горьким дыханием.

И все равно парень улыбался. Криво, натянуто, но улыбался. Он стал еще ближе к своей цели. От долгожданной мести его отделял какой‑то крохотный шажок.

Вернувшись домой, Костя заметил, что брат не спит. Егор сидел на кровати, наблюдая за медленным танцем снежинок за окном, и беззвучно шевелил губами. По подбородку его сползла ниточка слюны.

— Егор, ты чего не спишь? — ласково спросил Костя, присев на край кровати.

Парень повернул к нему обезображенное лицо и улыбнулся, издав нечленораздельные звуки, так напоминавшие лепет маленького ребенка. Вытерев слюну краешком простыни, Костя уложил брата и еще некоторое время сидел рядом, дожидаясь, пока тот уснет.

Старший брат, кто бы мог подумать. Совсем недавно — сильный, высокий, по — мужски, без смазливости, привлекательный. Талантливый молодой врач, член элитной боевой группы. За ним буквально охотилась одна половина женского населения Зорь, а вторая тихо рыдала по нему в подушку. Сам Костя и не мечтал хоть когда‑нибудь стать похожим на него. Совсем недавно. Какой‑то месяц назад. А теперь?

Теперь это безмозглый дебил, неспособный даже слюну остановить, не то что самостоятельно справить нужду. Уродец. Обуза. Но все равно брат. Единственный оставшийся родной человек. Покалеченный, разбитый. Уничтоженный. И все из‑за него. Все из‑за Ермолова и его темных делишек. Из‑за несанкционированных рейдов куда‑то на юг. Жаль ему, видите ли. Все, что сможет, сделает. Да пусть засунет свою жалость в задницу! Любит он своих парней, дорожит ими… Как же, видим! Вот он, его «дорогой боец», лежит, разметавшись на кровати, даже слова сказать не может. Ссытся в постель, как младенец. Да какой он командир, если отряд свой уберечь не смог? Мразь он, а не командир.

Костя до хруста сжал кулаки.

— Отомщу, — прошептал он, разглядывая блаженное лицо Егора. — Я отомщу за тебя, брат. Уничтожу его…

Ночная тьма стерла с лица Дока индивидуальность, превратив его в безликую маску. Красноватые блики притушенного костра рисовали на нем новые черты — морду хищника. Озлобленную, яростную. Костя прошел через многое, чтобы попасть в отряд Ермолова, — едва не экстерном стал врачом, переспал с наставницей ради доступа. Терпел первые недели в группе, тяжелую физическую подготовку, научился двуличию, стал мастером лжи. Только ради этого момента. Момента, когда он сможет отомстить, ударить по самому больному ублюдка — по бойцам.

Немного жалко парней, они сдружились. Костя будет их помнить. Но вот брата, а, главное, себя ему жаль гораздо больше. Жаль, что пришлось так быстро взрослеть, жаль беззаботную жизнь, которую он потерял вместе с разумом брата. Жаль достатка и места в замкнутом обществе Зорь. Он потерял все. Из‑за Ермолова.

Но ждать уже недолго. В его руках последняя доза болиголова. Добавит в оставшуюся с вечера кашу, парни ее съедят, и все. Восходящий паралич тела, перерастающий в паралич дыхательных путей. Баста. А вину возложат на так удобно подставившегося охотника. Не соберись этот дурень мутить с костром, якобы зверей отгонять, Косте пришлось бы еще думать, как выкрутиться. Но все сложилось как нельзя лучше.

— Если добавишь в кашу морковник, то парни максимум про — срутся. Что только ускорит вывод токсина из организма, — раздался за спиной Кости тихий голос охотника.

Док едва не подпрыгнул. Рывком поднявшись на ноги и развернувшись к Вику, он выставил перед собой нож, которым мгновение назад нарезал траву.

— Боюсь, боюсь! — проговорил охотник, поднимая руки, но тут же замер. — Хотя нет, у меня причиндал подлиннее будет.

Одним быстрым, неуловимым движением Вик выхватил из‑за спины клинок и вытянул его вперед. Кончик вороненого мачете ткнулся в ямочку между ключицами Кости. Тот нервно сглотнул.

— Ну что, махать железом будем? — охотник чуть повысил голос. — Или ты хоть раз сначала ушами поработаешь?

Док опасливо глянул на лежащих вокруг солдат. Но те спокойно спали под аккомпанемент нарастающего храпа Медведя.

— Не волнуйся, — хмыкнул Вик, проследив взгляд Кости. — До утра не проснутся. И поверь, выспятся, как младенцы.

— Что ты с ними сделал? — прошептал Костя, опуская нож.

— Ничего вредного для здоровья.

Вик вернул клинок в ножны. Пройдя мимо застывшего медика, пинком отодвинул от костра ноги Скальда и уселся по — турецки на землю. Положив рядом на камень пучок молодого болиголова, охотник взял веточку и стал лениво переворачивать угли в костре, наблюдая, как то разгораются, то вновь тухнут на них язычки пламени.

Костя разглядывал молчавшего Вика, пытаясь прочитать или хотя бы просчитать его дальнейшие действия. Зря. Медик не понимал этого человека. Да и человека ли? Они ведь так ни разу и не видели лица охотника. Не замечали, когда тот питался, справлял нужду, спал. Не знали, о чем он думает. Вик же, казалось, видел их насквозь. Это не просто пугало. Временами Док ловил себя на мысли, что под сканирующим взглядом проводника его охватывает едва ли не первобытный ужас.

— Если ты думаешь, что я сейчас начну объясняться, то сильно ошибаешься, — проговорил Костя, присаживаясь.

— Если ты думаешь, что я сейчас начну тебя отговаривать, то ошибаешься еще сильней, — в тон ему ответил парень. — Ваши разборки — не мое дело.

Они вновь замолчали, прислушиваясь к потрескиванию углей и заливистому храпу Медведя. Где‑то далеко завыл волк, — точнее, то, что заняло его место. В голых деревьях зашуршала пичуга. Лес не спал. Даже ночью он продолжал жить, дышать.

— Это месть… — вдруг прошептал Костя.

— Удивил, — хмыкнул Вик. — Ничем другим это быть и не могло.

Хрустели угли, шелестел ветер, — еще по — весеннему промозглый, так свойственный карельскому краю.

— Я… — начал было Док.

— А знаешь, — перебил его Вик. — Я ведь и сам не понаслышке знаком с местью. И уяснил одно: ее силу серьезно переоценивают. От мести не становится легче, она не приносит покоя. А удовлетворение длится слишком недолго. Вот с муками совести — другой разговор. Они‑то преследуют до гроба.

— Ты вроде не собирался меня отговаривать.

— А я и не отговариваю, — хохотнул охотник и кивнул на камень. — Вон, настоящий болиголов. Не та похожая, но безобидная хрень, что у тебя в руках. Раз решился — кидай в котел. Мешать не стану.

— Почему?

Вик вновь хмыкнул и перекинул веточку в другую руку.

— Со мной однажды произошел забавный случай. Когда я только поселился в кемском убежище. Недалеко от нас было… да что там, — было и есть, что с ним случится. В общем, еще одно поселение в старом монашеском остроге. Добротное, прям крепость. Общиной называют. Люди там разные живут. Как и везде. Те, что посильнее да похитрее, власть прикарманили. А зазевавшиеся стали

1DD

чернорабочими. Рабами. Первые живут теперь, как цари, — сытые, одетые, в безопасности за высокими стенами, в обнимку с огнестре — лом. Техника у них имеется, на всякий пожарный. А вот вторые — пашут так, как даже скотине не положено. Не помнят, когда в последний раз сытыми были. Да и внешне уже людей мало напоминают — ходячие трупы, — охотник помолчал, прикрыв глаза. — Так вот. Выслеживал я как‑то тварь в тех краях. И как раз на Общину‑то и наткнулся. За стенами женщины работали — собирали что‑то. А в кустах, прямо по моему ходу, толсторожий боров пыхтел над девушкой. Она была явно против: кричала, пыталась выкрутиться. За что пару раз отхватила кулаком по лицу. Мне бы пройти мимо… Только вот, когда я собирался уйти, этот урод в воспитательных целях пнул девушку в живот. Так, что ее над землей подкинуло. И я не выдержал. Ломанулся вперед, перерезал гниде горло. Склонился над бедняжкой, желая ей помочь… А она в ответ меня ударила. Вместо благодарности начала причитать: что же я наделал, зачем надсмотрщика убил, ее же теперь накажут. Остальных баб позвала. Думал, они меня со злости на клочки порвут.

Усмехнувшись, Вик кинул веточку в огонь. Пламя споро принялось пожирать прогретую древесину.

— Пока я отмахивался от этих фурий, на стене заметили неладное. Из ворот вышел отряд — полдюжины вооруженных мужиков.

Охотник замолчал.

— И ты убил их всех? — спросил Док, разглядывая Вика, открывшегося с неожиданной стороны.

— Нет, — тот повел плечами. — Я, правда, мог вырезать все их прогнившее насквозь гнездо. Зайти в острог, зачистить его от «господ». Забрать людей. Никто не смог бы мне помешать. Но я просто ушел. И больше не появлялся вблизи Общины.