Странствие Кукши. За тридевять морей - Юрий Вронский

Надо спешить – пир, посвященный дисам, будет уже совсем скоро. Сигню исполнила свое обещание – под рубахой у Кукши на льняной бечевке висит теперь точно такой же мешочек, как у Харальда. Кукша насыпал в него золы, и ему остается только подменить Харальдов мешочек своим.

Поздний вечер. В гостевом доме затихают бесконечные рассказы о подвигах и грабежах, о смешных и страшных случаях, о ведьмах и привидениях. Прерывается игра в кости. Даже самых заядлых игроков в шахматы одолевает усталость. Викинги гасят пальцами светильни и укладываются спать на помостах, выстланных соломой и шкурами.

Теперь дом освещается только пламенем очага, горящего посреди земляного пола. На бревенчатых стенах поблескивают доспехи. Над каждым из спящих висит его снаряжение – кольчуга, меч и секира, шлем и щит. Викинги строго блюдут такой порядок. В случае нужды каждый воин даже в темноте может быстро облачиться в свои доспехи и приготовиться к бою.

Над Кукшей и Харальдом тоже висит их оружие – хороший воин сызмальства привыкает к военному порядку. Пламя очага бросает красноватый отблеск на видавшие виды доспехи взрослых воинов и на отроческое оружие Кукши и Харальда.

Кукша ждет, чтобы уснул его побратим. Он волнуется, и от волнения на него нападает сонливость. «Только бы не уснуть прежде Харальда!» – твердит он себе. Веки его тяжелеют, смыкаются, и он раздвигает их пальцами.

А Харальд сегодня, как на зло, особенно разговорчив, он и не думает спать. По обыкновению, он мечтает о том, как они с Кукшей, сделав Кукшино дело, будут вместе ходить в заморские походы и непременно вступят в дружину знаменитого Хастинга, а потом Хастинг погибнет славной смертью, и викинги провозгласят морским конунгом знатного и доблестного Харальда. Кукша, понятно, будет его правой рукой. Вот тут-то и начнутся главные подвиги Харальда и Кукши.

Когда умрет старый конунг Хальвдан, его сын Харальд, а с ним и Кукша, уже прогремевшие на весь мир воины, вернутся в Норвегию отбирать власть у людей, нагло захвативших ее в отсутствие законного наследника. Сделавшись конунгом, Харальд начнет с помощью Кукши выполнять предсказание бабки Асы – покорять соседние земли.

Харальдова болтовня убаюкивает Кукшу, в конце концов он не выдерживает и проваливается в бездонный мрак. Среди ночи Кукша просыпается, словно от толчка. Он садится и озирается, не сразу понимая, где он. Угли очага еле освещают гостевой дом. Кругом слышится храп и свист, кто-то надсадно кашляет.

Кукша вглядывается в лежащего рядом Харальда. Лицо его спокойно, дыхание ровно и почти беззвучно. Кукша тяжело вздыхает. Сейчас он сделает обманное дело со своим другом, который так любит его, с побратимом, что смешал свою кровь с его, Кукшиной, кровью.

Протянув руку к Харальдовой шее, Кукша вытаскивает у него из-под рубахи мешочек с ядом. Харальд что-то бормочет, мычит и переворачивается на другой бок. Отпрянув, Кукша замирает, потом снова склоняется над Харальдом.

Некоторое время Кукша пребывает в нерешительности, а потом поступает дерзко и просто – он подсовывает ладонь под голову Харальда и немного приподнимает ее. Это совсем не нарушает крепкого отроческого сна. Кукша снимает с шеи Харальда его мешочек и надевает ему свой. Теперь можно спокойно спать и Кукше.

В гостевом доме царит безмятежный сон. Спят Кукша и Харальд, спят бородатые, длинноволосые воины, спит берсерк Сван, не подозревая, какой спор шел о его жизни и смерти. Узнает ли он когда-нибудь, что в эту ночь судьба отвела от него мучительную смерть, неотступно приближавшуюся к нему в последние дни?

Глава двадцать шестая

ГИБЕЛЬ ХАЛЬВДАНА ЧЕРНОГО

Снег с крыш уже стаял, обнажились вершины бугров, а в низинах еще синеют сугробы. Но и их дни сочтены, они незаметно съеживаются, уползая все дальше в тень, в лесные чащи, уступая место прошлогодней траве.

Солнце поедает снеговые шапки, всю зиму пригнетавшие еловые лапы к земле. Когда изъеденные остатки снега с шумом рушатся к подножию дерева, освобожденная еловая лапа шевелится, как живая, и поднимается вверх, приветствуя солнце.

Все в усадьбе радуются ранней весне – и знатный воин, сидящий на пирах у конунга на почетном сиденье возле огня, и жалкий раб, грызущий кусок окаменелого овечьего сыра в хлеву на теплом навозе. Оба блаженно жмурятся, выходя на двор и подставляя лицо весеннему солнцу, хотя весна сулит им разные вещи – одному заманчивые походы за добычей и славой, а другому увеличение ненавистной, безысходной работы.

Славный конунг Хальвдан Черный собирается в гости к своему другу ярлу[50] Сигурду. Путь к нему лежит через фьорд. Старый верный управляющий конунга Бьерн не советует конунгу ехать по льду. Да, обыкновенно в эту пору и даже гораздо позже люди преспокойно ездят на санях по фьорду, однако в этом году очень уж ранняя весна, старику кажется, что лед должен быть ненадежен и не следует рисковать.

Но Хальвдан только посмеивается. Весело сверкают его зубы, белые и крепкие, несмотря на преклонный возраст. Седые длинные волосы и борода блестят на солнце, как чистое серебро. Весна. Вкусно пахнет талым снегом и преющей на проталинах землей.

Владения Хальвдана благоденствуют. Сердце конунга радуется и ранней весне, и прочности власти, и верности жителей страны. Он хороший конунг. Он живет не зря. Судьба к нему благосклонна. Никогда его ничто не подводило – ни здоровье, ни люди, ни силы природы. Почему на этот раз должно быть иначе, с какой стати подведет его сегодня лед фьорда?

Слуги запрягают пару коней в легкие сани. Чудо что за сани! Все они сплошь изрезаны затейливой резьбой, по углам украшены звериными головами с оскаленными пастями. Внутри сани поверх соломы выстелены медвежьими шкурами.

Конунг с сыном садятся в сани, и кони трогаются. Правит юный Харальд. Он помахивает бичом, посвистывает и покрикивает. Но сытые кони не нуждаются в поощрении. Они и сами, того гляди, пустятся вскачь.

Следом из усадьбы выезжает целая вереница саней, это дружинники и гости Хальвдана Черного. Среди гостей и Кукша в одних санях с Тюром и Сваном. С тех пор как он избавил Свана от смерти на предстоящем празднике, посвященном дисам, он чувствует к нему уже гораздо меньше неприязни, хотя ничего, кажется, не изменилось и долг мести по-прежнему тяготеет над ним…

Хорошо вдыхать встречный ветер, хорошо не быть рабом, что всю зиму греется теплом навозной кучи, хорошо быть дружинником или гостем конунга и мчаться на пир к гостеприимному ярлу!

Что за кони у Хальвдана Черного – соколы, а не кони! Особенно веселится сердце, когда сани летят под гору и возницы с трудом сдерживают коней. Вот как сейчас, когда внизу раскинулся ослепительно белый фьорд и на него с берега одна за другой вылетают упряжки.