Творческое наследие Б.Ф. Поршнева и его современное значение - Олег Вите

Во-вторых, он доказал, что механизмы, обеспечивающие такое единство, тождественны для любых проявлений человеческой социальности, о чем говорилось в предыдущих разделах.

В-третьих, он доказал, что охарактеризованной таким образом социальности соответствуют специфические нейрофизиологические предпосылки, отсутствующие у всех животных, за исключением человека, о чем также говорилось выше.

Однако Поршнев весьма скромно оценивает свою роль в анализе взаимозависимости производительных сил, производственных отношений и надстройки:

«Эта зависимость и составляет открытый Марксом основной объективный закон существования и исторического движения человеческого общества».[158]

Справедливость требует признать, что здесь Поршнев явно не прав: Маркс выдвинул гипотезу о существовании такого закона. И исследовал некоторые важные частные случаи. Открыл же его в действительности, как следует из всего настоящего обзора, не кто иной, как Поршнев. Однако, принимая в расчет особенности советской надстройки, он — скорее всего, сознательно — следует в данном случае традиции древних восточных философов, собственные произведения которых предъявлялись общественности как всего лишь «разъяснение», «ученический комментарий» к трудам их мудрых предшественников.

2. Теория классовой борьбы

Работа Поршнева по наполнению реальным содержанием канонических марксистских формул, ставших совершенно пустыми вследствие государственной монополии на марксизм, проявилась в проблематике классовой борьбы больше, чем где бы то ни было. Все без исключения исторические работы Поршнева являются исследованиями различных аспектов классовой борьбы (социальных движений), исследованиями влияния классовой борьбы на различные стороны развития общества, эмпирическим доказательством того, что именно классовая борьба является движущей силой развития общества во всех своих аспектах и на всех этапах.

Первым из таких исторических исследований, которое принесло Поршневу мировую известность как историку социальных движений (классовой борьбы), является исследование по истории Франции XVII века, защищенное им как докторская диссертация в 1940 году.[159] После этой работы соответствующий период французской истории получил у французских историков название «поршневский период» — крайне редкое явление для французской культуры вообще. При том, что большинство выводов Поршнева современными французскими историками оспаривается…

Поршнев был единственным из профессиональных историков, посвятившим специальное теоретическое исследование социально-экономической формации в целом, а именно, «срединной формации»,[160] феодализму, включающее анализ взаимодействия и развития производительных сил, производственных отношений и надстройки сквозь призму классовой борьбы.

Поршнев был единственным из писавших теоретические труды о социально-экономических формациях, профессионально знавшим историческую науку.

Речь идет об уже многократно цитированной книге Феодализм и народные массы, которой предшествовал ряд статей по теории феодализма, опубликованных в Известиях АН СССР (Серия истории и философии) в 1948-50 годах.[161] Кроме того, в специальной статье Поршнев проанализировал классовую борьбу при капитализме.[162] Эти уникальные работы до сих пор (прошло более тридцати лет) остаются непревзойденными.

Изложение даже важнейших обобщений из этого фундаментального исследования по теории и практике классовой борьбы вынудило бы увеличить объем настоящего обзора в несколько раз. Поэтому придется ограничиться изложением важнейших черт поршневской теории классовой борьбы и несколькими наиболее интересными примерами ее применения.

Асимметричность классовой активности

Исходя из поршневского анализа взаимодействия производственных отношений и надстройки, последовательность приведения «факторов» взаимодействия в активное состояние схематично может быть представлена так: производственные отношения навязывают необходимость определенных действий, что, в свою очередь, провоцирует противодействие, для нейтрализации которого и активизируется надстройка. Таким образом, здесь воспроизводится общая логика, описанная выше в разделах Физиология и Психологические науки: суггестия — контрсуггестия — контрконтрсуггестия. На деле все еще сложнее, ибо в реальном взаимодействии и в «факторе», активизированном в виде контрсуггестии, и в «факторе», активизированном в виде контрконтрсуггестии, неизбежно будут обнаруживаться все три сменяющие друг друга элемента (суггестия, контрсуггестия, контрконтрсуггестия).

Если теперь конкретизировать эту схему для специфической группы асимметричных отношений собственности на средства производства, предполагающих в качестве собственников средств производства меньшинство общества, а в качестве несобственников — его большинство, то взаимодействие, представленное на схеме оппозицией «контрсуггестия-контрконтрсуггестия», будет обозначать не что иное, как классовую борьбу, сторонами в которой и выступают упомянутые группы собственников и несобственников средств производства — антагонистические классы. Соответственно, эксплуатацией следует называть специфические для классового общества условия допуска несобственника к средствам производства: он может трудиться для себя лишь в том случае, если одновременно трудится и для собственника, избавляя его тем самым от этой неприятной необходимости.

Такие отношения, естественно, провоцируют активность прежде всего несобственников, ибо именно у них должно с неизбежностью зарождаться стремление покончить с ними раз и навсегда.

Таким образом, инициатором классовой борьбы, а значит, и всех вытекающих из нее последствий, другими словами, активной стороной истории, является именно класс трудящихся, класс эксплуатируемых, «дурная сторона», по терминологии Гегеля. Нарушение этой асимметричности, подчеркивает Поршнев, неизбежно приводит к замедлению развития производственных отношений (соответственно, и производительных сил) и даже к попятному движению общества: «Европейские феодалы, явившиеся в качестве конквистадоров в Центральную и Южную Америку, где еще только формировалось рабовладение, превращались в рабовладельцев. Русские капиталисты-мануфактуристы в XVIII–XIX вв., находя возможность эксплуатировать крепостной труд, превращались в крепостников. Во всей истории капитализма мы видим многочисленные примеры того, что капиталисты весьма охотно вырождались в рабовладельцев при соответствующих условиях».[163]

Все это могло происходить именно потому, что уровень сопротивления трудящихся эксплуатации соответствовал более низкому этапу развития, чем тот, который был представлен противоположной стороной — классом собственников средств производства.

Двухполюсная модель многогрупповой социальной структуры

Второй важнейшей чертой поршневской теории классовой борьбы следует назвать «двухполюсную» модель социальной структуры любого классово-антагонистического общества:

«Идея антагонизма как ключа к пониманию всей жизни феодального общества вовсе не означает ни отрицания калейдоскопической пестроты существовавших в нем социальных отношений, ни упрощенного представления, будто в нем царила сплошная драка. Идея антагонизма означает лишь, что все это калейдоскопическое многообразие расположено как бы в магнитном поле — между двумя противоположными полюсами. Эта идея — обобщение, заглядывающее гораздо глубже эмпирически наблюдаемого многообразия индивидуального положения людей в обществе или хотя бы различий между различными группами людей. […] Могут быть какие угодно переходные и смешанные группы людей, группы, отличающиеся какими угодно специальными функциями и чертами, все это может затемнять основной антагонизм, но только понимание основного антагонизма и дает возможность определить место каждой группы в общественном целом».[164]

Разумеется, сказанное относится к антагонизму любого классового общества, а не только феодализма:

«Антагонистические классы — это два противоположных полюса, между которыми и вокруг которых — сложное магнитное поле всевозможных социальных прослоек и групп, два полюса, неотторжимых друг от друга, два полюса единства. Идея антагонизма классов объясняет динамику общества, а не его статическую стратификацию в каждый данный момент».[165]

На примере феодализма Поршнев доказал, что главными силами, борьба которых определяла динамику развития общества, были именно крестьянство и феодалы, а не последние и буржуазия — даже в области формирования собственно капиталистического уклада.[166]