Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола - Василий Седугин

– Это как?

– Да мало ли что может случиться! Вот один из ватажников, Доброслав, в драке случайно убил норманна. Виру платить было нечем, так он подался в леса, скрылся от кровной мести.

– А как сейчас? До сих пор скрывается?

– Нет, вернулся. Шесть лет прошло, все забылось. Да и норманны давно на родину вернулись.

Вадим шел, еле дыша. После долгого пребывания в мужском обществе невольно начал он боготворить всех женщин, считать их необыкновенными, почти неземными существами. И сейчас Улада казалась ему удивительно красивой. Многолетняя тоска по женщинам делала свое дело. Ему боязно было находиться рядом с ней, он опасался обидеть ее неосторожным словом или поступком, поэтому держался немного в сторонке, с благоговением оглядывая ее стройный стан и милое личико. По тому, как она вела себя на качелях, по ее глазам он чувствовал, что она способна на решительные, смелые поступки, это ему нравилось и невольно притягивало к ней. Смелых людей он любил и уважал.

– Здесь я живу, – сказала Улада, останавливаясь возле дома с маленькими окнами, закрытыми слюдой. В подобном жил и Вадим.

– Кто твои родители? – спросил он.

– Папа шьет сапоги, поршни и башмаки, мама прядет пряжу, продает на рынке. Я ей помогаю. А ты из семьи кузнецов?

– И это знаешь?

– Про тебя в народе все известно.

С Уладой ему было легко и просто, и они стали встречаться. Потекли радостные и счастливые дни. В середине дня Вадим шел на кулачные бои, а вечером спешил на свидание с Уладой.

Как-то стояли возле терема. Говорили о пустяках, но не это было главное. Важно, что были вместе, что любили друг друга. На этот раз он рассказывал о том, как коротали они в лесах долгие зимы.

Она вдруг спросила:

– А стоило убивать годы на такую жизнь?

Он подумал, ответил:

– Конечно. Я же хорошо заработал.

– И как распорядишься своим богатством?

Он рассмеялся:

– Чего распоряжаться? Половина уже ушла на встречу с друзьями, родней да соседями.

– Как же так?

– Сам не знаю. Хотел по возвращении лавку по торговле пушниной открыть, да видно, не получится.

– И что, – разочарованно протянула она, – снова придется мотаться по лесам?

Ее слова больно стеганули по его сердцу. Он внутренне сжался, тотчас вспомнилась Олислава, как она выкрикивала ему в лицо:

– А за душой у тебя что? Ничего! Ты гол как сокол!

– Ищешь богатенького женишка? – неприязненно спросил он.

– С чего ты взял? Просто поинтересовалась…

Но он ей уже не верил.

Возвращался со свидания от нее с каким-то внутренним опустошением… «Все они одинаковые – богатство им подавай. Хоть умри, а будь состоятельным человеком. Из-за бедности Олислава меня оставила, теперь и Улада туда же метит».

Он вспомнил, как тяжело переживал разрыв с Олиславой. Как метался, оставшись один. Как хотел увидеть ее, как любил и одновременно проклинал, как стремился душой к ней и в то же время ненавидел ее! Неужели снова подобное повторится с Уладой? Нет, никогда! Ни за что не доверится ей, как когда-то доверился Олиславе. Он тогда ни на кого не смотрел, никого не видел, кроме нее, поэтому так переживал. Теперь все будет по-другому. Пусть Улада нравится ему, но он заведет себе другую девушку. И если Улада оставит его, он тотчас уйдет от нее. Мучиться и переживать, как раньше, не станет. С него хватит. Если девушки ветрены и непостоянны, то и он будет с ними таким же!

На другой день после кулачного боя Вадим вновь был окружен толпой поклонников и поклонниц, ходил из дома в дом, ел, пил. Но одновременно высматривал себе девушку. Вон та кажется по душе. Улучив момент, взял ее за руку. Она не сопротивлялась. Наоборот, была довольна, что такой известный парень обратил на нее внимание. И когда они остались вдвоем, привлек к себе и поцеловал в щечку. Она теснее прижалась к нему. Вадим с ней проворковал до темноты, а потом отправился к Уладе. С ней было так же приятно, но он почувствовал какую-то легкость в груди: попробуй покапризничай, он тут же оставит ее и уйдет к той девушке. Когда порой начинала мучить совесть, когда ему становилось стыдно глядеть в глаза Улады, он говорил себе: а разве не так поступила со мной Олислава? Разве не обманывала меня, не клялась в любви, а сама в это время заигрывала с пожилым мужчиной, которого даже не любила?.. А эта девушка, с которой он немного побыл вместе, молодая, красивая и к тому же нравится. Пусть он не любит ее, но все равно его чувство к ней не поддельно, не связано с какими-то выгодами, он не рассчитывает через нее получить богатство. Он даже не знает, из какой она семьи. Так что ничего зазорного в том нет, если некоторое время будет встречаться с двумя девушками. Так даже интереснее, появляется острота ощущений, будто идешь по краешку пропасти, аж дух захватывает, вот-вот можешь сорваться, а ты еще идешь. Тебя еще не разоблачили!..

VI

В конце второй масленичной недели грохнула страшная весть: умер князь Гостомысл. Тотчас прекратились всякие гулянья, всякое веселье. Люди погрузились в глубокую скорбь и печаль. Все знали, что он стар, что ему давно перевалило за девяносто. Но он так долго жил, так новгородцы привыкли к нему, дорожили его спокойным и мудрым правлением, что считали князя чуть ли не вечным. Так было хорошо за широкой, надежной спиной правителя! И вдруг все рухнуло в один день.

Новгородцы понимали, что наступают сложные дни. Беда в том, что у Гостомысла не осталось наследника престола. Все его четыре сына или погибли в борьбе с супостатами, или умерли от болезни. Были еще три дочери, но они жили со своими семьями где-то за пределами Новгородского княжества.

Государство не может жить без правителя. Это приведет или к смуте, или нашествию врагов, в любую минуту готовых поработить слабого соседа. Вопрос власти могло решить только народное вече. Справят тризну по князю, и оно соберется. А пока всеми делами в стране заправлял посадник, Клям. Он был в свое время избран народным собранием, но при Гостомысле властью, впрочем как и вече, почти не обладал; жители по каждому вопросу шли к князю, ему во всем доверяли, он судил и рядил.

Едва весть о кончине Гостомысла достигла ушей новгородцев, засуетились богачи. Сколь бы много ни говорили о князьях и народном вече, они хорошо знали, что по-настоящему власть принадлежит им, главным хозяевам страны. Но они не были едины. Так сложилось издавна, что разделились они на два больших объединения. Одно собиралось в теремах, примыкавших к капищу Перуна, главного бога славян; второе – к капищу бога Велеса, бога скота, богатства и мудрости. Они не только решали внутренние вопросы, помогали друг другу, но и старались воздействовать в свою пользу на решения князя и народного вече, боролись между собой за влияние в городе и княжестве. Даже в кулачных боях объединения стояли по разные стороны: богачи капища Перуна поддерживали ремесленников, а их противники – торговцев.