Тайный дневник врача Гитлера - Дэвид Ирвинг

Военные последствия были серьёзнее. Адъютант Карл-Йеско фон Путткамер, высокий капитан военно-морского флота, куривший сигару, мог видеть, что из-за растущей слабости Гитлер был не в состоянии спорить с энергичными армейскими генералами, которые тем летом каждый день приходили на его военное совещание, полные решимости отказаться от первоначальной стратегии окружения, изложенной в плане Гитлера "Барбаросса", и превратить главный удар кампании в традиционное наступление на Москву.

– Если эта фронтальная атака продолжится, как сейчас, – слабо предупредил Гитлер главнокомандующего сухопутными войсками Вальтера фон Браухича 5 августа, – мы остановимся, как остановились в Первую мировую войну.

Браухичу были даны подробные инструкции о том, как использовать эскадрильи военно-воздушных сил, но когда болезнь Гитлера ухудшилась, генералы добились своего. Когда наступит русская зима, армии фельдмаршала фон Бока будут по-прежнему барахтаться под Москвой.

– Я по-прежнему считаю, – скажет позже Герман Геринг на допросе, – что если бы первоначальный гениальный план Гитлера не был так размыт, восточная кампания закончилась бы самое позднее к началу 1942 года.

Обеспокоенный началом этой болезни врач Гитлера отправил образец кала во Фрейбург для анализа. 5 августа профессор Ниссле доложил Мореллю: “Ничего подозрительного”. Он рекомендовал препарат мутафлор. “Едва ли нужно добавлять, что при посещении районов, заражённых дизентерией, рекомендуется носить шерстяной пояс, воздерживаться от употребления сырых фруктов и салатов и от питья некипячёной воды и тщательно мыть руки после каждого контакта с военнослужащими, особенно перед едой”.

Гитлер полетел со штабом в изнурительное путешествие по Украине 6 августа. Хевель записал: “В 04:00 утра он вылетел в Бердичев, 3 часа летел через Россию в Белосток. Встретился с генералом Антонеску в школе, штабе армии Рундштедта. Прогулялся по Бердичеву. Разрушенный монастырь. Вскрытые гробы, казни, ужасный город. Много евреев, древние лачуги, плодородная почва”.

Солнце палило прямо на них, когда они летели обратно. На следующее утро Гитлер был болен и прикован к постели. Он не явился ни на обед, ни на военное совещание. Он не мог уснуть. Это вызвало сенсацию в "Волчьем логове".

Хевель много лет занимался выращиванием каучука на Яве. В своем дневнике он записал тревожную фразу на малайском: “Фюрер сакит [болен]”.

Неудивительно, что всполошившийся врач Гитлера начал записывать ход болезни в дневник, царапая карандашом на маленьких страничках почтовой бумаги.

7 августа 1941

В штаб-квартире фюрера. Видел фюрера в половине второго пополудни в картографическом кабинете. Он сказал, что сидел и внезапно почувствовал головокружение, приступы тошноты и рвоты. В последнее время он выглядит довольно плохо, бледный... Атмосфера бункера угнетает его уже 5 или 6 недель.

Затем Юнге [санитар СС] внезапно позвонил мне, чтобы я немедленно явился к фюреру.

Я поспешил к нему. Лицо смертельно белое.

– Сейчас я чувствую себя очень плохо, – сказал он, – намного хуже, чем раньше. Только сейчас я внезапно почувствовал головокружение. Я не знаю, что это. Вот здесь, – сказал он, указывая на свой левый висок, – тут что-то болит. В последние несколько дней боль здесь не отпускает. (Примерно с неделю). Но некоторое время назад мне опять было плохо, я был взвинчен, и с тех пор чувствую себя довольно подавленно. И в желудке тоже довольно долго болело.

Пульс нормальный. Лоб над обеими бровями болезненный. Дрожь в вытянутых руках. Местной болезненности живота нет. Газы в кишечнике. Язык обложен. Печень более твёрдой консистенции и несколько увеличена. Сделали укол витамултина-кальция и гликонорм[7]. Согнул иглу при введении. Дал ему таблетку ятрена[8] и 20 капель долантина.

Кровяное давление 172-4 мм (в отличие от нормального 136 мм). Взяли септойод и ввели 10 мл. Прикладывали холодные компрессы к вискам и левой части головы и горячие припарки. Рефлексы зрачков [на свет и конвергенцию] хорошие, движения глаз не нарушены.

Диагноз: сосудистые спазмы с приливом крови к вискам.

Говорит, что слышит постоянное жужжание в левом ухе. Говорит, что у него это было раньше. Профессор Эйкен ничего не нашёл.

В 20:00 встреча с фюрером.

Морелль продолжил вести дневник чрезвычайных ситуаций на задней стороне дневного меню – жареные яйца, репа, зелёная фасоль, картофель, клубника.

8 августа 1941 года

Сегодня утром фюрер передал через камердинера, что он ни дня не провёл в постели с тех пор, как его отравили газом во время Первой мировой войны. Он считает себя отвратительным пациентом.

Он встал в 11:00. Я подошёл сам, за мной не посылали.

Он очень раздражителен, чувствует себя намного хуже, чем вчера. Говорит, что не сомкнул глаз, не намерен лежать в этом замкнутом пространстве, ему пора вставать. Говорит, что в настоящее время лучше повременить с уколами. Место, куда я ему вчера сделал укол, болит так сильно, что всё остальное отодвигается на второй план.

Жужжание в левом ухе не проходит. Я хотел дать ему касторовое масло, но он отказывается от слабительных, даже от тушёного чернослива, говоря, что от них выделяется слишком много газов. Хотел бы почаще принимать ятрен: так написано на этикетке. Он говорит, что я должен как-нибудь это прочитать.

– Когда я снова понадоблюсь? – спросил я.

– После обеда.

Затем фюрер оделся и прошёл в комнату с картами. В полдень я передал, что ему следует пить только чай с печеньем, без подслащивания. Он заказал спагетти и клубнику.

Я никогда не видел фюрера таким враждебным по отношению ко мне. К часу ночи у него было 5 водянистых испражнений.

9 августа 1941 года

11:00.

– Кажется, всё снова в порядке, доктор, – сказал он. – Давайте не затягивать с осмотром, хорошо? Потому что мне надо в картографический кабинет.

После военного совещания в картографическом зале фюрер вызвал меня.

– Во время совещания, – сказал он, – у меня внезапно снова зазвенело в ушах.

Мы говорили о пиявках. На обед у него было мороженое, варёный картофель и клубника. За столом он вёл себя очень тихо.

Чтобы избавить Гитлера от звона в ушах, Морелль прибегнул к пиявкам, одному из древнейших средств в истории.

Хайнц Линге, камердинер Гитлера, позже написал: “Гитлер сидел перед зеркалом и зачарованно наблюдал, как пиявки утоляли свою жажду его кровью”.

После этого Гитлер вздохнул с облегчением.

– Хорошо, – сказал он. – Теперь в