Обиженная - Александр Варго

Алла с равнодушным видом приподняла бархатистое покрывало, которое специально скроила бабушка, и вдруг замерла на месте.

«Чему ты удивляешься? — поинтересовался у нее внутренний голос. — Ты ведь догадывалась…» Алла взяла в руки новенький красивый ранец для школы, который она давно клянчила у отца, закинула его на одно плечо, полюбовалась, а затем положила на место. Рядом лежал розовый шарфик, связанный бабушкой. Она, конечно, любила бабушку, но этих шарфов у нее уже штук пять, из них уже можно было делать канат для побега со второго этажа…

А это что такое? Какой-то совершенно дурацкий набор одежды для кукол, который наверняка подсунула полупьяная мама. Алла даже не стала распечатывать коробку. Дарить восьмилетней девочке подобное может только полный идиот.

Она уже хотела уходить, как вдруг ее взор упал на какой-то бесформенный предмет, который скрывало покрывало. Девочка вытащила его наружу, чувствуя, что не может отвести от него глаз. Это была старая деревянная шкатулка с тускло поблескивающей медной застежкой. На шкатулке были изображены какие-то узоры, однако со временем часть из них стерлась, и разобрать рисунок не представлялось возможным.

«Что там?» — вертелся в голове Аллы вопрос. Шкатулка была теплой, словно долгое время лежала у камина, и ей показалось, будто бы внутри что-то шуршало… Словно ветерок пробежался по кронам деревьев.

Затаив дыхание, Алла поддела ноготком застежку, та щелкнула, и крышка шкатулки медленно, со скрипом открылась, вызывая у девочки ассоциацию со средневековыми замками, подземельями и древними тайнами. Вместе с тем ощущения были не из приятных, появилась какая-то тревога, но Алла поборола в себе это чувство.

Шкатулка была пуста. Несмотря на это, девочка провела пальцами по дну шкатулки, затем с горечью посмотрела на слегка испачканные пылью подушечки пальцев. Настроение у нее окончательно испортилось.

— Ну? Чего смотришь? — спросила Вера, когда молчание уже стало откровенно неприличным. — Ты не доволен, что я приехала?

— Ты ведь хотела с дочерью увидеться, — сказал Андрей. — Не очень заметно, что ты по ней соскучилась.

— Ты сам настроил Аллу против меня, — огрызнулась женщина. Она неуклюже положила локти на стол, смахнув при этом недоеденный бутерброд с красной икрой на ковер.

— Оп. Чего-то я неловкая сегодня, — хихикнула Вера и, кряхтя, принялась искать под столом бутерброд.

Андрей обменялся взглядом с матерью. Елизавета Ивановна, поджав губы, стала выносить посуду на кухню, а Белов принялся щелкать пультом, «перелистывая» каналы. Ему наскучили однообразные песни, а от шуток кривляющегося Петросяна хотелось заткнуть уши. Наконец он попал на какую-то ночную сводку новостей.

«…стало известно о поимке так называемого «ростовского маньяка». Он был задержан органами правопорядка несколько часов назад на улице города… Пресс-служба следственного комитета уже сообщила, что у задержанного обнаружили важные улики, указывающие на его причастность к совершенным преступлениям, которые шокировали не только Ростов, но и всю страну».

— Ну, наконец-то… — произнес Андрей. Он подумал, что нужно будет сообщить об этой новости матери.

Вера, сопя от напряжения, все же отыскала злосчастный бутерброд и вылезла из-под стола.

— Может, выпьем? — глупо спросила она.

Закрыв шкатулку, Алла направилась в свою комнату. А она-то думала… Ее глаза неожиданно наполнились влагой. Нет, ей всегда не везет…

Девочка еще немного постояла перед окном. Праздничные салюты уже закончились, и она подумала, что пора ложиться спать, а то папа или бабушка будут недовольны.

Алла разделась и юркнула в постель. Бандану сняла в самую последнюю очередь и, не глядя, швырнула ее на пол. Постель была прохладная, но хрупкое тело девочки быстро согрело ее. Закрыв глаза, Алла зевнула и повернулась на бок. Неожиданно рука нащупала что-то странное под подушкой… Что-то мягко-шелковистое, что-то похожее на… волосы.

Алла села, подступающий сон как рукой сняло. Отбросив подушку, она увидела парик и осторожно взяла его в руки. Парик как парик, только более светлый, чем тот, который носит она. Девочка пожала плечами. Наверное, это папа положил. Или бабушка. Решили сделать ей приятное. Только зачем? Ведь у нее уже есть парик. Дурацкие ненастоящие волосы. Волосы куклы с глупыми глазами.

Алла словно невзначай провела пальчиком по искусственным волосам, и ей показалось, что от прикосновения по парику мягкой волной пробегает рябь искр. Девочка надела его на голову, чувствуя, как кожу лица приятно ласкают шелковистые локоны. Странно, раньше она не испытывала такие приятные ощущения… Она решила не снимать парик и спать прямо в нем.

Алла укрылась одеялом. Ей было тепло и уютно, впервые за последние дни на ее лице появилась беззаботная улыбка. Все тревоги и обиды куда-то подевались, и она уснула с чувством полного спокойствия.

Ксения бежала из последних сил. Канонада из хлопушек и пиротехнических ракет в основном закончилась, и лишь изредка ночное небо озаряла та или иная огненная вспышка, сопровождаемая оглушительным свистом.

Старуха выбежала на берег замерзшего озера. На другой стороне чернела полоска леса, рядом угадывались очертания коттеджей, именно оттуда она пришла пару часов назад. Если пойдет в обход, то потеряет на этом много времени, полтора часа как минимум. Именно так она шла туда в первый раз.

А дом — вон он, только руку протяни. Минут двадцать по льду, и она на месте.

«Двадцать минут ничего не решат», — прошептал внутренний голос.

Да, Ксения знала. Достаточно было даже доли секунды, чтобы все изменилось. Но все равно она не могла себе позволить упустить столько времени. Вполне возможно, что она еще успеет.

Зимой озеро промерзало до такой степени, что некоторые любители рыбной ловли выезжали на него даже на машинах. Но женщина знала и другое. Из-за бивших в глубине озера подземных ключей здесь было несколько мест, где лед был тонким, как бумага, он лишь едва затягивал своей прозрачной пленкой опасные места, создавая ложное ощущение безопасного, крепкого льда.

Но Ксения уже приняла решение и стала медленно спускаться вниз.

— Даждь ми, Господи, крепость и мужество твердаго исповедания имени Твоего святого, да не отступлю страха ради дьявольского… — бормотала старуха. К ее радости, лед был крепок, как асфальт, мороз намертво сковал озеро, и старуха, сначала делая осторожные шаги, постепенно перешла на бег.

— …да не отрекусь от Тебя, Спасителя и Искупителя моего, от Святой Твоей Церкви…

Она почти достигла середины озера. Облачка пара клочьями срывались с губ старухи, в боку сильно кололо, но она продолжала бежать. Полоска леса быстро приближалась, и Ксения уже видела горящие окна в домах. Ей даже начало казаться, что нужный ей дом (ее дом, в котором она прожила почти пятнадцать лет!) совсем рядом, как неожиданно под ногами что-то хрустнуло, и через секунду, к великому ужасу женщины, лед перед ней с треском лопнул, она по пояс ушла в ледяную воду.

— Спасите! — закричала Ксения, барахтаясь среди осколков льда.

Вода была настолько холодной, что женщине казалось, будто наоборот, она обжигает. У нее моментально свело дыхание, но, собрав последние силы, Ксения снова закричала, призывая на помощь. Дрожащими руками старуха хваталась за лед, но тот лишь предательски крошился, оставляя на руках порезы.

— Помогите, — хрипло сказала она, едва слыша сама себя. Движения ее становились слабее и слабее, она почти не чувствовала своих онемевших ног.

Это ОНА, подумала Ксения. ОНА никогда не прощает. Что ж, теперь у НЕЕ наверняка новый хозяин. И наверняка этот хозяин не будет столь неприхотлив, как она.

Кто-то запустил в небо еще одну ракету. Взвизгнув, она взлетела вверх и, задержавшись на мгновение, взорвалась изумительным фейерверком, расплескав в ледяном воздухе тысячи пылающих алмазов.

— …день и ночь плачь и слезы о грехах моих, и пощади мя, Господи, в час Страшного Суда Твоего… — всхлипывала Ксения. — Пощади!

Ее глаза наливались свинцом, ей чудилось, что она у себя дома в теплой комнатенке среди икон. Вот Николай Чудотворец, он строго смотрит на нее, словно возлагая вину в случившемся только на нее. Вот Святая Дева Мария, ее глаза преисполнены скорбью…

Лицо Ксении покрылось инеем, побелевшие от обморожения губы потрескались, и лишь по широко распахнутым глазам было видно, что в этом живом существе еще теплится жизнь. Когда силы окончательно покинули женщину, она убрала руки от кромки.

Тело юродивой медленно погружалось в воду. Ксения молилась уже про себя — сил говорить вслух у нее не было.

Когда ледяная гладь сомкнулась над ее головой, старухе показалось, что она видит странные огни под водой, они возникали то здесь, то там, и Ксения подумала о диковинных зверях из преисподней. Это они, и они ждут ее, чтобы наказать за совершенные грехи… Затем вода потоком хлынула в легкие, и вокруг сомкнулась успокаивающая тьма.