Античные трагедии - Софокл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За поруганную честь брачных уз —
Сопричастником огня,
Хлеба-соли и воды;
За столованье – брачный пир, —
Где жениховы родичи
Песнию свадебной
Молодую чету
Славили громко.
Разучился древний город
710 В оный день веселым песням,
Восстенал он,
Что сосватал город с горем
Александр проклятой свадьбой, —
Граждан жизнь положивших
За родину, поминая,
Жертвы се́чи кровавой.
С т р о ф а II Некто льва воспитал в дому,
Из пещеры слепого взяв
От сосцов материнских.
720 В первые месяцы львенок,
Детям забава и старцам,
Ласковый был домочадец.
Хозяин на руки его,
Как малого ребенка, брал.
Есть хотел он – махал хвостом,
В очи глядя умильно.
А н т и с т р о ф а II Вырос зверь – и природный нрав
Страшным делом явил, воздав
Ярой злобой кормильцам.
730 Трапезой лютою хищник
Глад кровожадный насытил,
Кровию залил овчарню.
И трепетом и горем он
Наполнил оскверненный дом.
Кары божией мрачный жрец
Был семьею воспитан.
С т р о ф а III Она вошла в старый дом —
И с ней вошла отрада,
Как вешнее
740 На́ море затишье.
И в полном доме всех сокровищ
Краше – ее живой кумир,
Чье дыханье пленяет разум,
А глаза – луч огневых стрел,
Что Эрот спускает с лука…
Но исчез вдруг золотых нег
Роковой сон, – страшна всем
Дочь Леды в Трое: Парис
Взял Эринию в жены!
А н т и с т р о ф а III 750 Старинное, все живет
В устах молвы присловье:
«Обилие
Не умрет бездетным.
Родит удача злое чадо,
Лихо семье; и расцветет
Счастье горем, нуждой богатство».
Но не так я рассудил бы!
Говорю: вина людская
Наплодит сонм роковых чад,
60 И похож род на вину-мать.
А правда добрых родит
Дочь – прекрасную долю.
С т р о ф а IV Надменных душ дерзость, ты —
Мать обид!
Лютых чад множишь ты;
Плодится род.
Мучительство – потеха злому племени.
Но встанет день, не минет —
И новое родится чадо в ложнице:
Чудовищной,
770 Мрачной вины проклятье,
В матерь обличьем демон.
А н т и с т р о ф а IV Дымит очаг, черен дом,
Скуден дом:
Если ты, Правда, в нем, —
Он светел весь.
Когда ж палаты в золоте, а с рук владык
Не смыта скверна крови, —
Ты, взоры отвращая, вон идешь, презрев
Заемных слав
780 Суетный блеск. Приводишь
Все ты к пределу, Правда!
Эписодий третий
Приближается колесница, окруженная воинами. На ней, в пышных доспехах, стоит Агамемнон. У его ног, с жезлом в руках и священными повязками на голове, сидит Кассандра.
Предводитель хора
Ей, гряди, государь, Илионских твердынь
Сокрушитель, Атрид!
Как тебя мне встречать? как тебя величать,
Не умалив, о царь, не превыся хвалы,
Соразмерной делам?
У кого на уме лишь казаться, не быть, —
Ограждения правды не чтит он.
790 На словах сожалеть, с огорченьем вздыхать
Не готовы ли все? Но не все острие
Сострадания в сердце приемлют.
И сорадуясь льстиво, к улыбкам они
Невеселые лица неволят, и лгут.
Но своих ли овец не узнает пастух?
Властелин прозорлив: лицемерных притворств
Он легко различит водянистую смесь
От беспримесной верности сердца.
Не таю, что, когда за Елену ты слал
800 Корабли с молодежью на гибель,
Не прекрасным твой образ являлся очам:
Ты кормило мятежным страстям уступил
И жестокостью жертв
Распалял в обреченных отвагу.
Но свершившему дело хвалу и любовь
Не уста лишь, а сердце дарует.
И со временем все обличится, о царь:
Кто по совести, кто без тебя не к добру
Опекал государство и граждан.
Агамемнон
810 Аргивские святыни, боги родины,
К вам первым речь! Вы были мне пособники
В пути возвратном и в отмщеньи праведном.
Исполнен приговор ваш. Не со слов истца
Вы Трою осудили. Тайно жребии
Все в урну крови пали, до единого.
Чредой касались урны милосердия
Рукою праздной судьи: не наполнилась
Пощады урна!.. Грудой пепла дымного
Обрушилось величие. Истлел костер
820 Под бурей рока. Тучной тризны облако
Стоит над пожари́щем… Вас из рода в род,
О боги, славить будем! Ибо взыскано
Сторицею возмездье: за одну жену
Загрыз аргивский зверь и в прах зарыл народ[3].
Рожден утробой конской, щитоносный полк
Прыжком взял стены, хищник, переждав Плеяд.
Во мраке огляделся лев, и спрянул в кремль,
И царской нализался крови досыта…
830 Первины благодарности воздав богам,
Тебе скажу я слово. Помню все. С тобой
Единого желаю. Твой поборник я!
Немногих добродетель – вознесенного
Благой судьбиной друга чтить без зависти.
Кто счастьем обделен, вдвойне недугует,
Язвимый зложелательством: своей беды
Ему, знать, мало, – горше сокрушается
Чужой удачей. Верно говорю сие,
На опыте изведав, жизнью выучен,
Что дружества личина – только зеркало
840 Приязни нашей, призрак и обман очей.
Один был верен – Одиссей, когда со мной
Надел хомут, хоть не желал под Трою плыть.
О нем я вспоминаю, а в живых ли он —
Не ведаю… Что, старцы, до гражданских дел
И дел священных, – все рассудим вместе мы,
Совет назначив. Доброе для города
Упрочить должно, чтоб и впредь давало плод;
А где леченье нужно, там потщимся мы
Болезнь пресечь, врачам подобно, чья рука
850 И жжет и режет, здравым не вредя частям…
Иду в чертоги, где очаг и жертвы ждут, —
Десницу простирая благодарственно
К богам, меня пославшим и приведшим в дом,
И да пребудет спутницей Победа мне!
Из средних ворот дворца выходит Клитемнестра, оставив ворота широко раскрытыми. Ее окружает толпа рабынь.
Клитемнестра
Аргивских граждан чтимые старейшины!
Не стыдно мне признаться, и к чему таить? —
Изныла я в тоске по муже… Дни текут —
Застенчивость и робость покидают нас.
Скажу пред всеми: жизнь была не в жизнь со дня,
860 Как отплыл он, – безмужней, безутешной мне!
Уж в доме опустелом, запершись, сидеть
Вдовой живого мужа – горе горькое.
А тут еще за слухом слух зловещие
Глашатаи приносят: тот – лихой конец,
А этот – лише каркает. Развылись псы,
Зло на́ дом наклика́ют! Ведь когда б супруг
Все раны принял, сколько их молва начла, —
Дырявым просквозило б тело неводом.
Когда бы умер столько раз, как был отпет
870
