Робер Сюркуф - Карл Май

А дальше происходит вот что. Фрегат, как положено, дает салют, и все корабли эскадры отвечают. Он подходит к флагману и проводит маневр, будто собирается лечь в дрейф. И вдруг английский флаг ползет вниз, а на мачту взбирается французский. То же и на бриге. Оба корабля выпаливают всем бортом по гигантскому корпусу английского флагмана — линейного корабля со ста двадцатью пушками, мигом набирают ход и благополучно уходят к Ле-Гуле, под защиту береговых батарей. Англичане, разумеется, бросились в погоню, но, попав под огонь батарей, вынуждены были отвернуть.

Глаза императора сияли.

— Что за геройская схватка! Просто не верится!

— Сир, я рассказываю о реальном событии.

— Однажды я и сам был свидетелем подобной отважной эскапады. Один молодой моряк захватил английский корабль и прошел на нем, совершенно не таясь, сквозь весь флот адмирала Худа. Этого человека зовут Робер Сюркуф. А как зовут вашего капитана?

— Вы уже назвали его, ваше величество.

— Надо попытаться разыскать этого Сюркуфа и дать ему пока что линейный корабль, а потом и эскадру.

— Я благодарю ваше величество от его имени. Он доставил нам не только взятый с боя фрегат, но и донесения, письма и деньги с Иль-де-Франса[49] и Бурбона[50]. Губернатор Иль-де-Франса сообщает, что, находись этот молодой бретонец на своем настоящем месте, он мог бы стать для англичан подлинной грозой.

— Как, вы знаете его?

— Извините, сир! Я позабыл сказать, что он вчера просил меня об аудиенции, которую я обещал ему сегодня. Он здесь, чтобы ходатайствовать о процессе против губернатора Иль-де-Франса, который отказывается выплатить его долю за несколько призов. Около полутора миллиона франков.

— Он выиграет этот процесс?

— Не сомневаюсь ни на минуту.

— Нельзя ли мне как бы случайно увидеть этого Сюркуфа?

— Прикажите, сир, на какое время я должен назначить встречу?

— На одиннадцать часов утра. Позаботьтесь и о том, чтобы он был точен. Как обстоят дела с его долей за последний фрегат?

— Мои люди уже занимаются оценкой корабля.

— Можно обойтись и без этого. Я сам вознагражу Сюркуфа.

В предместье Пуассонье была гостиница, хозяин которой, как было известно, предпочитал иметь дела только с солидными гостями. Это был дядюшка Кардитон. Любому, кто соглашался его слушать, старик с удовольствием рассказывал, что прежде владел таверной в Тулоне, однако с помощью знаменитого капитана Сюркуфа столько преуспел в своих делах, что смог перебраться в Париж и купить эту красивую гостиницу.

Со вчерашнего дня дядюшка Кардитон пребывал в приподнятом настроении: у него остановился Робер Сюркуф, и не один, а вместе со своим лейтенантом Бертом Эрвийяром, парусным мастером Хольмерсом и еще с несколькими людьми с «Сокола».

Когда капитан вернулся с прогулки, хозяин подал ему письмо на роскошной хрустальной тарелке, ибо полагал, что с письмом министра следует обходиться иначе, чем со всякими обычными бумагами. Сюркуф вскрыл пакет и нашел в нем приглашение прибыть завтра к морскому министру точно в половине одиннадцатого.

Министр принял его весьма любезно.

— Я позволил себе пригласить вас сегодня не для того, — начал министр, — чтобы обсуждать ваши дела, а затем, чтобы посоветоваться с вами о некоторых навигационных проблемах, касающихся плавания в почитаемых вами районах Мирового океана.

Затем он вытащил несколько карт, между обоими моряками завязалась оживленная беседа, и министр не скрывал своего интереса к молодому моряку.

Внезапно отворилась дверь, и слуга доложил о прибытии императора, который тут же вошел в кабинет.

— Ваше превосходительство, — сказал Наполеон, — я приехал лично, чтобы решить один очень важный вопрос. Ах! — прервал он себя. — Вы заняты?

— Я уже закончил и весь к вашим услугам, сир.

Император впился глазами в Сюркуфа, стараясь угадать, какое впечатление произвело на того внезапное появление французского вождя. Бонапарт полагал, что капитан придет в замешательство, однако ошибся: тот и бровью не повел, только отступил с глубоким поклоном в сторону и устремил взор на министра, ожидая слов прощания.

— Капитан Сюркуф, ваше величество, — представил его министр.

— Капитан? — холодно спросил Наполеон и резким голосом, будто собираясь объявить выговор, добавил: — Кто произвел его в капитаны?

— Не Франция, сир, нет. Морской обычай! — с достоинством ответил Сюркуф. — Те, что почтили меня этим высоким словом, возможно, и не знали никакого другого, более подходящего. Времена, когда достаточно было называть любого просто гражданином, давно прошли.

— Тоскуете по тем временам? — спросил Наполеон отрывисто, желая обескуражить собеседника.

— Прежде всего я тоскую по счастью для моего отечества, — спокойно ответил Сюркуф.

— А что для этого требуется?

— Мир и широкая дорога для всех добрых творений человеческих рук и духа.

— А если жить в мире невозможно?

— Тогда следует добиваться мира достойными средствами, употребляя их с умом и предприимчивостью.

— Каперство вы тоже считаете одним из этих достойных средств? — с улыбкой спросил император.

— Нет, — прозвучал честный ответ. — Я — капер, но не чувствую за собой вины и греха, потому что я — червь, извивающийся под вражеской пятой, червь, которому не даны ни львиные зубы, ни медвежьи когти.

— И все же вы весьма опасный червь, — не удержался от реплики Наполеон. — До нас доходили вести о ваших подвигах. Почему вы не вступили в военный флот?

— Тот, кто указывает мне на дверь, не должен ожидать, что я вновь постучу в нее. Я сражаюсь за свое отечество, хотя оно и отвергло меня. Я навсегда останусь верным ему, даже если оно порой и довольно неучтиво обходится со мной.

— Говорят, вы ведете процесс?

— Меня незаконно лишают моей собственности.

— Я убежден, что справедливость восторжествует. Мы еще увидимся с вами. О времени встречи вас известят, — сделав прощальный жест рукой, император проводил Сюркуфа любезной улыбкой.

Несколько дней спустя дядюшка Кардитон был немало удивлен, увидев перед своей гостиницей карету, из которой вылез адъютант императора. Тот наказал хозяину передать Сюркуфу, что его величество соблаговолил назначить ему аудиенцию завтра в полдень.

На другой день Сюркуфа приняли в том же самом кабинете, где Наполеон, будучи еще консулом, принимал Роберта Фултона.

— Капитан, я позаботился о вашем деле. Спорную сумму вам выплатят, как только вы пожелаете, — сказал Наполеон и остановился, явно ожидая, что в ответ польется поток благодарностей.