В дебрях Африки - Генри Стенли

Мы проходили через множество заброшенных полей. Экспедиция могла бы целые недели питаться маниоком, на который никакие хозяева не заявили бы претензий. Такие переселения вызваны, очевидно, междоусобными войнами. Деревни бакоков окружены заборами с очень низкими проходами.

На другой день прошли мимо четырех деревень, сильно укрепленных частоколом, а 10-го караван подошел к порогам Гуэнгуэрэ. Семь обширных селений тянутся вдоль уступов, захватывая некоторое пространство берега по эту и по ту сторону водопадов. Все население бежало внутрь страны, на противоположный берег, или попряталось по островам, унеся с собою свои богатства, за исключением самой обыкновенной посуды, табуретов, скамеек, стульев со спинками и некоторых других предметов второстепенной важности. Ограды и хижины в исправном виде. Одно из этих поселений состоит из 210 остроконечных хижин и двух квадратных сараев, где происходят общественные сборища и помещаются кузницы. Поселок выстроен на высоком мысу, на двадцать метров возвышающемся над уровнем реки. Отсюда чудный вид на широкую реку, темное серебро которой выступает особенно рельефно между ярко-зелеными стенами высоких, лесистых берегов.

Лейтенант Стэрс почти выздоровел от своей желтухи; остальные товарищи совершенно здоровы, несмотря на то, что мы питаемся листьями маниока и некоторых овощей, более или менее дикорастущих, мелко изрубленных и превращенных в хлебцы или печенье. Но сегодня доктор угостил нас блюдом из мелких птичек, которые тысячами гнездятся по громадным деревьям вдоль селения.

11 июля. 10-го прошли всего полтора километра, чтобы дать время матросам протащить обе лодки через пороги до верхнего водопада и предоставить некоторый отдых колонне. На другой день мы сделали 11 км и прошли благополучно несколько порогов; река повернула на восток, что было для меня особенно выгодно. Удаляясь от Гуэнгуэрэ, мы видели, как туземцы спешили по домам, снова занимая свои деревни. Такой способ действия был для меня во всех отношениях приятен: мы не потеряли времени на переговоры и бесполезные пререкания, туземцев мы побеспокоили всего на одни сутки. И если бы все караваны, идущие этими местами, вели себя так же миролюбиво, как мой, очень вероятно, что туземцы, подстрекаемые между прочим и естественным любопытством, не бегали бы от чужеземцев, а спешили бы с ними познакомиться.

Наши люди нашли чем поживиться и с собою захватили порядочно. Обработанных земель здесь довольно много. Особенно хороши здесь рассаженные вдоль всех заборов бананы; близ деревень повсюду садики, наполненные огородными культурами. Наши люди натащили в лагерь курительного табаку, десертных тыкв и немного кукурузы. Но говядина, увы, продолжала блистать своим отсутствием.

Водяных птиц мало, только нырки, орлы-рыболовы да зимородки. Издали до нас доносился писк пары ибисов. Стаи попугаев свистели и кричали на все лады, точно желали пробудить дремучий лес от тяготеющего над ним безмолвия; в этом помогали им козодои, цапли и мелкие ткачики. Насекомых, мух и мотыльков было бесчисленное множество.

12 июля. Пустились в путь в 6 часов 30 минут утра; караван вышел по обыкновению раньше, чем вельбот и конвоирующая его пирога; но как ни тихо мы шли водой (не более 3 км в час), мы все-таки вскоре перегнали его.

В 10 часов утра мы встретили молодого туземца, спускавшегося вниз по реке на каком-то обломке пироги. Он с большой легкостью перепрыгнул к нам на вельбот и начал болтать очень мило. Он сказал, что ему пятнадцать лет, а зовут его Бакуля.

Через час мы вступили в нижнюю оконечность длинного изгиба реки; по обоим берегам ее рассыпано множество деревень. Юный проводник, свалившийся точно с неба, мимоходом называл нам их поочередно: Банданги, — где мы остановились для полдника и отплыли дальше в 2 часа пополудни, Ндумба, затем длинный ряд деревень, населенных племенем баналийцев. Все хижины были пусты. В течение одного часа гребцы довезли нас до другого конца речного изгиба.

Мы вышли на берег в числе 40 человек, но все-таки чувствовали себя ничтожной горстью людей в этом пространном и безмолвном городке. Я насчитал тут до 13 селений, из которых в одном оказалось 180 хижин. Если положить на все протяжение речного изгиба 1300 хижин и в каждом жилище предположить только по 4 обитателя, то наберется 5 200 человек населения.

Авангард наших пешеходов пришел в 5 часов 30 минут, и вслед затем разразилась сильнейшая гроза с молнией и страшными раскатами грома, — как и следует ожидать в этой атмосфере, до того насыщенной парами, что даже солнца почти не видать из-за вечного сероватого тумана. И в небесах, и повсюду кругом, на леса, на деревни, на реку стремглав летели пламенные стрелы молнии, бороздившей густые, тяжелые, медлительные тучи, которые так давно скоплялись над нашими головами и вот, наконец, разразились дождем. Однако, этой бешеной энергии сосредоточенного электричества было недостаточно для того, чтобы очистить атмосферу и дать людям полюбоваться синевой небес и наслаждаться благодетельными лучами солнца. Мы четыре часа кряду были свидетелями этой ужасной суматохи, но мы сами были в безопасности в жилищах баналийцев и о судьбах каравана не беспокоились; наши люди занимали Банданги на другом конце изгиба и каждую минуту стреляли, чтобы дать нам знать, что все благополучно; мы же, более бережливые на средства, отвечали им только звуками рогов.

Такое многочисленное народонаселение, конечно, не может обойтись без обработанных полей; и точно, мы нашли маниок, бананы, кукурузу, сахарный тростник и огороды. Я велел стоять тут лагерем до 15-го, тем более, что грозовым ливнем слишком вымочило почву.

В 9 часов вечера я услышал голос Нельсона, который заказывал котлетку и кофе! Я заключил из этого, что арьергард присоединился к нам. Котлетами на сей раз послужили нам лепешки из кассавы, пара печеных бананов, блюдо вареных овощей да чай или кофе. Невозможно было достать ни козы, ни курицы, никакой дичи, четвероногой или пернатой. Мы видели до сих пор двух крокодилов, одного гиппопотама, но ни слона, ни буйвола или антилопы, ни даже кабанов, хотя помет их встречается очень часто. Иначе и быть не могло при том шуме и гаме, которые производил караван: пионеры кричали, перекликались, топоры стучали, листва шелестела, сучья хрустели, падающие деревья ломались с треском и грохотом, а люди на ходу голосили на все лады, — разговоры, хохот, споры, жалобы и восклицания не прекращались ни на минуту. В густом подлеске шагу нельзя было ступить без борьбы с лианами и всякой растительной путаницей, которую подрезывали ножами, рубили топорами и сечками, так что если бы даже люди шли молча, одного шума, производимого истребительными инструментами, было бы достаточно, чтобы напугать и разогнать зверей. Впрочем, лесная чаща была так густа, что если бы они и были в нескольких шагах от нас, мы не могли бы разглядеть их в непроницаемой массе зелени.