Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря - Юрий Пастернак

…На буфетчицу Н.Я. зло усмехнулась: «Антисемитизм дворни. Сколько я такого насмотрелась, когда жила в провинции!» А про «арабов» я исполнила на «бис», дважды подряд. Очень понравилось.

Николай Каретников

Впервые я увидел отца Александра Меня на экране. В 65-м году режиссёр Инна Туманян, с которой я тогда дружил, снимала для фильма М. Калика документальные эпизоды. Она сказала, что у неё есть замечательный материал, который я должен обязательно увидеть. Мне показали две заснятые ею проповеди совсем ещё молодого отца Александра. Первую проповедь «О любви и браке» отец Александр произносил перед храмом в Тарасовке, а не в Новой Деревне, куда его перевели позже, вторую – «О добре и зле» – в храме. Проповеди потрясли меня, каждое слово на вес золота, и я сразу попросил Инну меня к нему отвести. С первой встречи я отдал ему своё сердце, и наши отношения, отношения пастыря и пасомого, продолжались до дня его трагической гибели. Для меня в знакомстве с отцом Александром был Божий промысел.

Монахиня Клер (Латур)

Я приехала в Москву, в семью Ива Амана. Я знала его по изостудии, где училась. Он пригласил меня к себе, сидеть с его детьми. Он работал в Москве, в посольстве Франции. Тогда было невозможно говорить с людьми, потому что для них это было опасно. Я говорила только с некоторыми бабушками, которые гуляли с детьми у дома, где я тоже гуляла с детьми Ива Амана. О Боге не говорила. Я ходила в церковь, молилась и работала – и всё. И не надо думать, что у меня будут друзья, потому что это невозможно. Я уже согласилась с этим, смирилась перед Богом. А месяца через два эти люди, у которых я жила, попросили меня, чтобы я поехала в Новую Деревню отвезти молоко одной семье, где родился маленький ребёнок. И я поехала в Новую Деревню, и точно в этот же день приехал отец Александр, чтобы благословить этот дом. Это было чудо. Чудо! И он пригласил меня вечером на экуменическое собрание. И он познакомил меня с молодыми людьми, которые там были.

Ольга Корф

В 1986 году мы с детьми, которым было тогда четыре и три года, жили на знаменитых детгизовских дачах в Заветах Ильича. Лето было жаркое, так что каждый день ездили купаться на озёра-бочаги около Новой Деревни. Ну вот, слово и сказано. Возвращаемся однажды после купания, идём мимо церкви, и сын тянет меня за руку, чтобы мы подошли поближе к ней. А по дорожке навстречу нам идёт большой красивый человек в чёрном – отец Александр, которого я, естественно, сразу узнала. Остановился рядом с нами, улыбнулся одними глазами, глядя на меня, и положил руки, ни слова не говоря, на белобрысые головки моих детей. А они замерли и тоже не проронили ни слова. Так прошло несколько долгих секунд. А когда он пошёл дальше, сын развернул всю нашу компанию и потопал за ним. Потом дочка отвлекла нас чем-то – камешек, что ли, в тапок попал, не помню уже, и мы отца Александра уже не догнали. Вот, собственно, и всё. Одна встреча, а помню всю жизнь, потому что помню свет и теплоту его взгляда. И всегда, хотя никому об этом не говорила, он словно был рядом со мной. И остаётся. Недавно спросила у детей об этой встрече, а получилось, что заново о ней рассказала, потому что они всё-таки были очень маленькие. Надеюсь, что потом вспомнили, потому что вспомнили и поездки в Новую Деревню, и церковь… Но важнее, что в сердцах осталось это особенное благословение.

Елена Кочеткова-Гейт

Случилось это в 1975 году, в Новую Деревню нас с Сандром Ригой привезла французская монахиня Клер. И я познакомилась со священником, который стал вскоре моим духовным наставником. Звали его отец Александр Мень.

Отец Александр оказался совсем не таким, каким я представляла себе моего духовного отца. Он был гораздо лучше, чем все мои глуповатые и романтические мечты. Как я убеждалась уже не раз, Господь в Своей милости всегда щедрее и неожиданнее, чем самые смелые человеческие представления. Вся моя жизнь отныне делится на «до» встречи с отцом Александром и «после». Когда апостол Павел говорит: «Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием», – это про отца Александра тоже, это отец Александр родил нас, своих духовных детей, во Христе Иисусе своей любовью, проповедью, пастырским попечением, всей своей жизнью пророка, праведника и святого.

Людмила Крупская

Меня в Новую Деревню привезли друзья. Я знала уже, что есть такой замечательный священник, отец Александр Мень. И когда я пришла в храм, то была крайне удивлена, что бабушек там было мало, там было много интеллигенции, молодых людей, и все они друг друга знают! Меня это поразило. И когда я увидела отца Александра, я не всё понимала, что он говорит, но я видела, как он говорит! Я видела, что этот человек «горит!» Для меня это было как шок. Первое впечатление было очень сильным.

Андрей Мановцев

«Смерть – это главное событие в жизни человека», – услышал я от отца Александра Меня весной 1981 года, при первом знакомстве, в очень важном для меня разговоре. В ноябре 1980 года умерла моя мама, после чего я пережил обращение в веру, крестился. Я почти ничего не знал, не понял даже, что меня причастили после крещения; сейчас мне кажется, что я о причастии вообще услышал только от отца Александра. Мне необходим был разговор со священником о некоторых моментах, связанных с маминой смертью. В дружеском семействе меня взялись познакомить с отцом Александром. И те слова, с которых он начал, как раз и стоило мне услышать. Помню, однако, что при всём их значении для меня показались эти слова как бы слишком яркими. Но нетрудно представить, как часто я вспоминал их после смерти отца Александра и как лишь горестно дивился тому, сколь подходящими оказались они для него самого.

Ольга Милованова

Это было в 1981 году. Я ехала в электричке в Пушкино, где училась в музыкальном училище. В вагоне напротив меня сидел священник, красивый, с умными глазами. Он разговаривал со своими попутчиками, а потом взглянул на меня. Взгляд его был удивительно поддерживающим, что никак не вязалось с моими тогдашними представлениями о священниках. Помимо моей воли во мне стала происходить какая-то странная работа: вся моя жизнь прошла перед моим мысленным взором. И это продолжалось, как мне показалось, очень долго.

Когда мы стали подъезжать к станции Пушкино, священник, увидев, что я собираюсь выходить, позвал меня. Я медлила. Женщина, которая ехала вместе с ним, громко сказала мне: «Да подойдите же к нему, батюшка хочет вам подарить книгу». Она спросила, как меня зовут, а священник подписал какую-то книгу. Но я смутилась, сочла это просто недоразумением, на протянутую мне книгу удивлённо отреагировала: «Это мне? Зачем? Мне не нужно!» В общем, я его огорчила. Я это понимала, но сделать с собой ничего не могла, я спешила к выходу. Но священник стал приглашать меня в храм, в какую-то «новую деревню», сказал, что его зовут отец Александр Мень. Он рассказал, как доехать в его храм от Пушкино на автобусе. «Приходите, – сказал он, а потом добавил: – Если хотите, конечно».

Я закивала головой, но уже пора было выходить, и мне было очень жаль, что я толком и не поняла, в каком храме и в какой деревне он служит. Я выскочила из электрички в полном недоумении. Но весь день я ощущала какой-то необыкновенный прилив сил.

С тех пор мне стали сниться сны, что я еду в электричке и должна где-то сойти, но не знаю точно – где, и что там меня ждёт кто-то необыкновенный. Так в Новую Деревню я к нему и не пришла, а он меня очень ждал, как мне кажется.

Уже после смерти отца Александра ко мне стали приходить его книги, сначала из серии «В поисках Пути, Истины и Жизни», «Сын Человеческий», потом другие. У меня было такое ощущение, что эти книги я ждала всю жизнь. Я была совершенно поражена, читая их, от каждого слова словно горела. Я начала молиться отцу Александру – это стало моей потребностью. И снова мне приснился сон, что я еду в электричке, и на этот раз выхожу в нужном месте и вижу дерево, удивительно знакомое и бесконечно родное. Размеры этого дерева и размах ветвей было совершенно невозможно определить, как невозможно определить размеры гор. Я долго-долго бегу к этому дереву и наконец падаю на мягкий слой опавших листьев, поджимаю ноги, смотрю вверх, чтобы увидеть, вся ли я нахожусь под сенью этого могучего дерева. Вижу себя под его ветвями и успокаиваюсь – добежала. Проснулась я с чувством огромной радости, а внутри у меня звучало слово «ОТЕЧЕСТВО».

Марина Михайлова

Я познакомилась с отцом Александром Менем благодаря Льву Большакову. Сейчас он священник, служит в Карельской епархии, в городе Кондопога. Тогда он ещё не был рукоположен, работал в Институте археологии, а жена его, Юлия Большакова, была уже довольно известным иконописцем. Они были духовными детьми отца Александра, и у них дома собиралась молитвенная группа, что по тем временам было не просто нетипично, но и наказуемо. Так случилось, что я познакомилась с Большаковыми, благодаря им прошла катехизацию (они тогда катехизировали людей тайно, на квартирах), потом стала к ним ходить на евангельские чтения. Однажды я пришла к ним чуть пораньше и увидела на кухне отца Александра, который пил кофе и беседовал с Львом и Юлей о «Мастере и Маргарите» Булгакова. К тому времени я уже прочла некоторые батюшкины книги, и меня поразило его живое слово о Христе. Увидеть человека, написавшего эти удивительные вещи, для меня было счастьем и радостью. В последние два года жизни отца Александра (мы познакомились в 1988-м году, а в 1990-м его убили) я приезжала к нему на исповедь в Москву – не очень часто, раз в месяц, раз в два месяца, но всё-таки смогла с ним немного побыть. Это, конечно, одна из лучших встреч в моей жизни.