Буря и пламя - Элейн Хо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А нельзя исцелить меня напрямую? – спросила она.
– Если бы я мог, я бы так уже сделал, – ответил великан, едва заметно кивнув на свою когтистую лапу. – Увы, придется довольствоваться тем, что есть. – Он макнул в миску льняной лоскут.
– Выходит, этот зеленый свет и есть ваша магия?
– Совсем наоборот. Он мешает мне использовать магию в полную мощь.
– То есть ограничивает вашу силу?
– В некотором роде, – подтвердило Чудовище, отжимая лоскут.
– «В некотором роде», – посмеиваясь, повторила Эрис и потянулась к миске. – Неудивительно, что вы разговариваете так официально, раз живете целую вечность…
Когтистая лапа взметнулась с молниеносной скоростью.
Эрис вскрикнула. Она торопливо потянулась к ботинку, хотя оружия в нем уже не было.
Но нападения не последовало. Чудовище отшатнулось. Еще несколько мгновений они сидели на расстоянии друг от друга, позабыв в суматохе про сосуд с алкоголем.
– Прошу прощения, – наконец нарушив тишину, проговорил хозяин замка. – Не люблю, когда ко мне прикасаются. Когда такое в прошлый раз случилось… – Он скользнул пальцами себе по горлу. – Впрочем, не важно.
Эрис крепче вцепилась в ботинок. От страха к горлу подкатил ком.
– Изви… ните, – выдавила она из себя.
– Ты цела?
Девушка кивнула и села чуть дальше от миски. В этот раз она уже не стала к ней тянуться, а просто подняла руку ладонью кверху.
– Можно? – начала она, ожидая, что он сам проявит инициативу.
Великан положил кусок льна ей на руку, тщательно проследив за тем, чтобы бархат его плаща не коснулся Эрис. Она протерла тканью глубокие царапины, смыла гной и засохшую кровь. От алкоголя кожу тут же защипало. Девушка задышала глубже. Он не любит, когда к нему прикасаются, повторила она про себя. Не стоит больше к нему приближаться, не нужно делать резких движений.
– Ты умеешь обрабатывать раны, – подметило Чудовище – великан явно хотел перевести разговор в более мирное русло. – Значит, ты врач?
Эрис покачала головой.
– Стаци – врач, она вместе с Сивасом лечит пациентов в богадельне. – Голос у девушки по-прежнему дрожал. – В детстве я очень хотела ей помогать, но в основном обрабатывала раны и мозоли путешественников. Когда богадельня только открылась, у нас толком ничего не было, так что вместо спирта мы использовали колодезную воду. У нас не хватало денег даже на то, чтобы ее вскипятить. Большинство пациентов, которым я помогала, поправились, но, думаю, дело еще и в том, что Стаци пыталась оградить меня от тех, кто был серьезно болен. Ими они с Сивасом занимались вдвоем. – Девушка еще раз провела тканью по рукам и коленям.
– А что случилось, когда ты повзрослела?
– Я стала служить в гвардии.
– Странное занятие для человека, который любит тишину.
– Так получилось, – пожав плечами, сказала Эрис. – Стаци и Сивас собрались играть свадьбу, богадельня переполнилась из-за неурожайных лет. Больше я там оставаться не могла. Виктория в то время уже поднималась по служебной лестнице, и мы с папой перебрались к ней жить. Она-то и предложила мне вступить в гвардию, чтобы принести городу пользу. – Девушка вздохнула. – Они обе твердо знали, чему хотят посвятить свою жизнь. А я думала лишь об одном – как бы вернуться домой.
– В городе, наверное, есть деревья, – задумчиво и удивленно произнес великан. – И утреннее небо с ночным не спутаешь.
– Когда я была маленькой, я очень любила гулять в нашем лесу, но сейчас от него почти ничего не осталось. В городе вечно идет стройка, и там постоянно нужна древесина – как топливо и стройматериал, а еще для изготовления инструментов и строительных лесов. По ночам там горят факелы, так что из окна моей спальни и горстки звезд не увидеть.
Чудовище неодобрительно прорычало:
– Природа – источник всякой жизни. Разлучиться с ней поневоле – незавидная участь.
Эрис улыбнулась, радуясь, что удается сохранить серьезность.
Увядшие стебли безжизненно повисли на железных треногах. Сад немного изменился с тех пор, как она тут оказалась. Эрис не узнавала эти новые растения с голыми черными стеблями. Она отчетливо помнила только дерево в самом сердце сада, поникшее под собственным весом, и бутоны роз, случайно пробужденные ею к жизни.
Если Чудовище настоит на том, чтобы она использовала магию во благо, возможно, со временем она проберется в город и поможет ему втайне от всех. А когда сад опять зацветет, она возродит лес, и тот вновь раскинется до самой их старой семейной фермы. Потом Эрис отстроит их домик, и пшеничные поля начнут приносить обильный урожай. А вот покосившуюся дверь она чинить не станет.
И воскресит отца.
Глава двенадцатая
Эрис снова приснилась стеклянная пустыня, только если в прошлый раз с неба лился ослепительный солнечный свет, теперь оно скрывалось за густым облаком серого дыма. Над горизонтом подрагивало оранжевое марево.
Розы уже не горели. Но стоило Эрис подойти к раскидистым кустам в поисках детей, она вдруг поняла, что прежде видела совсем другие цветы. Стебли разрослись до чудовищных размеров и оплели весь Кешгиум. Бутоны же стали крошечными, зато шипы так удлинились, что легко могли проткнуть насквозь неосторожного наблюдателя.
Стекло замерцало, и перед Эрис появились человечьи фигуры: призраки в белых рубашках, прозрачные, будто мушиные крылья, воспарили над землей. Стражники и гвардейцы – их Эрис узнала по гербу с Вечным древом – выплеснули из ведер что-то черное в трещину, из которой росли розы. Вязкая жидкость тут же окутала корни.
Снова деготь.
– Остановитесь, – взмолилась Эрис, но призраки ее не услышали. Они лили деготь, опустошая ведро за ведром, и он, точно черный муссонный дождь, в конце концов переполнил трещину. Обойти толпу было невозможно, так что Эрис протиснулась сквозь нее. Пускай люди и казались призраками, плоти они не лишились – в нос девушке ударил запах их кожаных доспехов, а кончики пальцев коснулись грубых льняных рубашек.
Эрис приблизилась к толстым ветвям, и они задрожали.
– Ты нас бросила.
– Я не сумела остаться, – ответила она. – Вы целы? Как мне остановить этих людей?
– Мы ослабели, так ослабели, что ничего не можем сделать. – Юные голоса с каждой секундой становились глубже, стремительно старели. – А ведь наш король создал нас из ничего.
– О чем вы говорите? – спросила Эрис. – Кто он, ваш король?
– Старшая… – начал мальчик (вернее, уже мужчина?), казалось, он повторяет какое-то пророчество, – так старательно ищет повсюду злой умысел, что и не замечает, до чего покорна.
– Вторая, – продолжила другая роза, – сильнее и слабее всех. Она не слушает мир вокруг и вполне довольна жизнью в невежестве.
– А ты, – хором заключили они, – самая неудержимая, ты говоришь громче всех, но не ударишь и палец о палец, чтобы нам помочь.
– Я не знаю как! – воскликнула Эрис натянутым от отчаяния голосом. – Мне очень, очень жаль!
– Не нужны нам твои извинения. Что от них толку!
Розы затрепетали. С их веточек посыпались листья. Стоило им приземлиться, и их охватывала дрожь, а потом из сердцевины каждого вырывались черные петлистые стебельки и уходили корнями в стеклянную твердь, разбивая ее.
– Прав был наш король, – рявкнул мальчик. – В сияющем городе нет и капли добра.
– Да, сияние – это лишь маска, – подтвердила девочка, а под ней таятся все та же грязь, жестокость, себялюбие.
Стебли ринулись вперед и слились в густую черную массу. Некоторые призраки не успели вовремя отлететь, и черные шипы пробили их прозрачные легкие тела, словно камни – паутинку. Их очертания стали расплываться, а вскоре и вовсе исчезли.
В толпе стали раздаваться крики. Дети вцепились в призрака, парившего перед Эрис, и подкинули его в воздух. Ветви впились в его бледную кожу, а черный стебель сдавил горло. Призрак всхлипнул – пискляво и жалобно, – но эта ничтожная попытка сделать вдох не увенчалась успехом. На доспехи Эрис капнула кровавая пена.
– Прошу, перестаньте! – взмолилась она.
Толпа поддалась панике и ударилась в бегство. Люди спотыкались, налетали друг на друга, и вскоре неподалеку уже выросла целая стена извивающихся тел. Некоторые пытались ее перелезть. Колючие стебли не отличали солдат от гражданских и давили всех на своем пути. Вокруг с каждым мигом все выше росли горы трупов. Бежать было некуда.
Ветви нацелились на Эрис, и она потянулась в ботинок, ища свой кинжал. «Треклятое королевство!» – ругнулась она, готовясь к удару. И как ей вообще ума хватило отдать свое единственное
