Тени дня (СИ) - Земляной Андрей Борисович

Как-то само собой ситуация сложилась так, что Николай уже не думал о карьере инженера — механика, а во внеслужебное время целиком сосредоточился на делах собственной компании, которая потихоньку превращалась из чисто оружейной в большую организацию, занимающуюся кроме оружия, металлом, двигателями, и вот недавно, по контракту с коллегией путей сообщения, и телефонной связью для всех железных дорог России. И всё потому, что компания «Русский Телеграф» основанная ещё самим Павлом Львовичем Шиллингом, поставлявшая телеграфные аппараты для государственных нужд, оказалась не готова для производства новейших электронных ламп, и коммутаторов, а Белоусов, случайно выкупивший дышащий на ладан Нижегородский заводик «Вакуум», и очистивший его от дураков и долгов, назначил директором инженера и изобретателя Александра Фёдоровича Шорина молодого, но уже известного изобретателя и радиоинженера. И первым делом, Александр Фёдорович подал документы на конкурс на контракт с закрытой суммой, каковой и выиграл в виду полного отсутствия конкурентов.

Особенностью такого торга, было то, что торгующиеся не знали о каких деньгах, идёт речь, а могли только гадать. И то сказать, под некоторые контракты можно было и завод построить, или выкупить его, но всё это выяснялось уже когда контракт был выигран, и начинались настоящие скачки. Бывало такое, что те, кто выигрывали такой торг, не могли физически исполнить его, и были вынуждены бежать на поклон к банкирам, или другим промышленникам, или с громадными штрафами отдавать его обратно государству. Тогда контракт уходил уже на открытые торги, а коллегия финансов подсчитывала доходы. Бывало и так, что возни по контракту было много, а доход совсем невелик, как выражались купцы «Ровно что хряка стричь. Визгу много, а шерсти — клок». Но закрытые торги были частью общей системы и если заводчик или купец, хотел участвовать в казённых закупках, то обязан был участвовать.

Случаи же подкупа работников договорного департамента коллегии финансов заканчивались такими сроками каторжных работ, что желающих таким сложным способом получить билет в солнечный Магадан, давно не было.

И вот, когда Николай уже полагал, что Шорин будет спокойно восстанавливать работу завода, ему на стол легла папка по закрытому контракту поставки телефонных аппаратов на всю транссибирскую магистраль, включая провода, коммутаторы, и прочее общей ценой в шесть миллионов рублей и доходностью в двадцать пять процентов.

Кроме того, исполнить такой договор было очень почётно и самое главное, что после исполнения контракта, компания получала доступ к всей системе государственных поставок, а там крутились уже совсем другие деньги.

И конечно никто не мог даже предположить, что в банальной фразе «Поставка средств связи для нужд железной дороги» будет скрыта шестизначная цифра.

К молодому заводчику сразу же кинулись ходоки, обещавшие за денежку малую избавить от позора и взять на себя бремя государственного заказа, а когда первые посланные в далёкие путешествия вернулись, то и цена возросла, и условия стали лучше, но Николай приказал секретарю просителей по этому делу не принимать.

Московские купцы и заводчики, наткнувшиеся на столь жёсткий ответ, сначала попытались найти обходные пути, затем посчитав, что князь побежит за деньгами в банк, договорились со всеми крупными финансистами, но у молодого промышленника оказалась достаточно глубокая кубышка, чтобы не просить займов, и решить дело своими силами даже не прося помощи у отца.

Под это дело пришлось срочно выкупать смежные участки, и закладывать ещё два больших цеха, переплачивая мастерам за скорость, а затем ехать на поклон к Карлу Сименсу, и выгрызать у него сборочную линию под телефонные аппараты, что обошлось в довольно существенную сумму. Затем на обратном ходу, напрягать Производственный факультет Нижегородского Художественного Училища Штиглица, для изготовления эскизов телефонных аппаратов и коммутаторов и даже, мимоходом утвердить-таки торговый герб Российских железных дорог.

Аппараты необычного вытянутого вида, из тёмно-синего карболита10 с гербом Российских железных дорог, прочные и надёжные, понравились настолько, что первые партии были попросту украдены со складов КПС11 чтобы потом всплыть в самых неожиданных местах, например, на Сухаревской барахолке.

В итоге трёхмесячного марафона, когда Николай спал по пять часов в день, новый завод в декабре выдал первые массовые партии телефонов и коммутаторов, а к апрелю почти закончил поставки, и сразу же подписал ещё один целевой контракт на изготовления телефонов уже для всех железных дорог страны, так что компания «Эхо», потребовавшая на начальном этапе крупных вложений, через полгода давала прибыль.

Но было у этой истории ещё одно и совершенно неожиданное следствие. Сначала Николаю понадобился бухгалтер, который вёл бы все его дела, а бухгалтер потянул за собой пару делопроизводителей, помещение, соответствующего статуса, и вот уже два десятка сотрудников носятся по коридорам двухэтажного особняка, принадлежащего только что зарегистрированной компании «Русская Сталь». Затем у компании появился свой транспорт, курьеры, охрана, и хорошенькие барышни в изящных туфельках — лодочках и белых блузках, оставлявшие за собой след в виде запаха французских духов.

В компании разумеется не знали, где служит их хозяин, и вообще мало что знали о владельце, общаясь прежде всего с управляющим, и его заместителями. Но всё равно явление в конторе Николая в выходном мундире, при орденах, вызвало у сотрудников состояние шока на которое капитан не обратил никакого внимания, так как был занят куда более серьёзными проблемами, чем душевное здоровье делопроизводителей и секретарей. Налоговая коллегия была весьма строгой организацией, и Белоусов старался разрешить все вопросы как можно скорее и в полном объёме.

Но теперь, когда его назначили главой отдела, времени на собственную компанию оставалось совсем немного, и приходилось заскакивать туда буквально на пару часов в день, контролируя уже текущие процессы изредка начиная что-то новое.

Вместе со всеми известной, и почти публичной жизнью, и её тайной частью, принадлежащей Особому Управлению, была ещё одна сторона, о которой не знал никто.

Архив вывезенный из дома Леонида Пантелеева, кроме нескромных девичьих писем, записок любовникам и прочей светской макулатуры содержал подробнейшие сведения на сотни московских, нижегородских и казанских воров, их подельников и помощников в правоохранительных органах. Собрать такое количество ценнейших материалов карточный катала, пусть даже и высшего ранга никак не мог, и по всей видимости архив этот просто хранился у него. Для того чтобы только вывезти все бумаги, потребовались пять gross kofer — огромных немецких дорожных чемодана.

Попутешествовав по городу, для срыва хвостов, они наконец прибыли на новое место жительства — комнату в подвальном помещении в доме Николая.

Папки уже были подписаны и все документы рассортированы по фамилиям, а к списку фамилий прилагалась рукописная тетрадь где были указаны клички, и настоящие данные преступников. Но Николая прежде всего интересовала личность владельца архива, и сопоставив данные на воров и список тех же фамилий из Тайной Канцелярии, обнаружил личность довольно известную, но в документах никак не встречавшуюся. Авно Фишелевич Азеф, сын бедного еврейского портного из местечка Лысково Гродненской Губернии, был довольно известным вором и налётчиком, до поры избегавшего внимания правоохранителей, но попав как-то под арест, не стал изображать из себя героя, а быстро сдал всех, кого знал, подписал бумаги о сотрудничестве, получил конспиративную кличку «Виноградов», сто рублей как аванс за будущие дела, и тихо вышел на свободу12.

В отличие от архива, собранного у уголовников, в Тайной Канцелярии на него была даже не папка, а большая коробка с документами, и донесениями агентов, где нашлось место всему, предательству, убийствам, насилию и прочим шалостям.

Документы из архива Тайной Канцелярии очень помогли установить полную картину работы криминального механизма Москвы. Разумеется, не для всех, а для двух десятков ключевых личностей.