Лики прошлого - Минас Багдыков

Для меня это был наш донской, российский Антуан де Сент-Экзюпери.

Встреча с этим необычным человеком-сказочником произошла у меня в совершенно неординарной обстановке — знойным летним днем в пионерском лагере на побережье Черного моря.

Нас, взрослых, поразила внезапно наступившая тишина, какая бывает в детском учреждении в час дневного сна. Выйдя на территорию пионерского парка, я увидел ребят, сидящих вокруг неизвестного мне человека, который спокойно, неторопливо рассказывал что-то и отвечал на их вопросы.

В жаркое время дня он был по-военному одет в летную форму и только форменную фуражку держал в руке, постоянно вытирая пот со лба платком.

Подойдя ближе, я узнал от ребят, что к ним в гости заехал детский писатель-сказочник Аматуни.

Любительской фотокамерой запечатлел я эту встречу и уже совсем перед его уходом из лагеря мы с ним познакомились, обменялись адресами, выяснили общих знакомых.

Прошли годы после его кончины, и судьба свела меня с его невесткой, редактором одного из издательств, в семью которой отдал я фотографии и негативы той случайной встречи. Альбом с фотографиями оформил художник, который оказался большим приятелем и поклонником таланта Аматуни, более того оформителем некоторых его произведений.

Здесь-то раскрылись передо мной человеческие качества писателя, как собеседника, гражданина, и, конечно, все в превосходной форме.

Крайне обидно, что прожитая яркая жизнь самобытного, талантливого человека, отдавшего будущему столько тепла и радости, нашего земляка, осталась неотмеченной в воспоминаниях современников, перестали переиздаваться его книги. И все же он живет в памяти и душах поколения ребят, зачитывавшихся его сказками.

Хирургом быть не каждому дано

Свои способности человек может узнать, только шлифуя их.

В хирургии, как ни в какой другой специальности, ярко высвечиваются все человеческие пороки, и больно приходится за них расплачиваться не только больным, но и самому хирургу, а также окружающим его коллегам.

Вот почему важно буквально с раннего детства иметь хороших, умных, доброжелательных воспитателей, которые могли бы направить ребенка на постоянное совершенствование своих природных способностей, на трудолюбие, умение слушать более опытного человека, уважать учителя. Все это создает платформу для скорейшего формирования индивидуума.

Хирург, как музыкант, постоянно тренируясь, добивается освоения необходимых навыков — хирургической техники. Все зависит от индивидуальных способностей, генетических природных задатков, качества аппарата рук, умения быстро, буквально мгновенно воплотить задуманное в действиях пальцев рук. Дальше — только тактика, которая вначале идет от виденного у более старшего, а затем от собственного понимания, приобретенного опытом. Это-то последнее, самое ценное, созревающее не у всех и не за одно десятилетие.

К сожалению, этот почерк может быть не только положительным, но и отрицательным. Выработанные хирургом навыки не остаются пожизненно, имеют различные оттенки сложности в тонкостях воспроизведения, хорошо ощущаемые самим хирургом. Вспомним, как по возвращении из отпуска, особенно если все время было проведено за баранкой автомобиля, пальцы рук становятся непослушными, буквально чужими. Приводить их в порядок, в форму приходится более месяца. Это значит, что уважающий себя хирург, почувствовавший легкость выполнения той или иной манипуляции, владеющий аппаратом рук своих легко и красиво, уже не позволит пойти на тонкую, сложную операцию с неподготовленными для этой цели руками. А действия врача-хирурга, идущего на плановую операцию с неподготовленным главным инструментом, руками, нужно понимать как безнравственность.

Мы не можем представить, что такие музыканты, как Эмиль Горовец, Давид Ойстрах, Мстислав Ростропович, Эмиль Гилельс могли бы выйти перед публикой с неподготовленными для этой цели пальцами своих рук. В своем творчестве они как бы связали воедино интеллект-феномен автора, собственное видение и звучание произведения, слияние с инструментом в единый, как бы живой, мыслящий, одухотворенный организм. Только тогда, когда все обозначенное сливается воедино, исполнитель способен творить, создавать шедевр, которому поклоняется человечество.

Всю жизнь не расставался со своим инструментом фирмы «Стенвейн» Эмиль Горовец, перевозя его через океаны, только с ним, с его звучанием и его дыханием они были едины, создавая неповторимые шедевры.

Такое единение приходилось наблюдать у прославленного скрипача Давида Ойстраха. Скрипка Страдивари создавала с ним вместе не только виртуозные, но и философски осмысленные сонатные произведения.

Разве не приезжал в Советский Союз профессор Майкл Е. Де Бэки для проведения оперативного вмешательства президенту Академии наук СССР Келдышу со своим инструментарием и операционной сестрой? Разве это не был концерт единого ансамбля во имя жизни человека?!

В 40–50-е годы мир восторгался оперативной техникой хирурга-виртуоза С. С. Юдина, который имел яркий ум философа, кругозор и интеллект человека, раскрывшего свой талант в игре на скрипке, в живописи. Уважаемые хирурги страны приходили и приезжали смотреть, как на явление, его оперативную технику.

В 60-е годы мне пришлось наблюдать работу хирурга, обладавшего незаурядными хирургическими возможностями, профессора Гнилорыбова Тимофея Еремеевича, ученика прославленного хирурга-экспериментатора, создателя многих направлений в хирургии Богораза.

Еще в молодые годы Тимофей Еремеевич многими бессонными ночами, работая в Ростовском институте скорой помощи, оттачивал до тонкостей свою хирургическую технику. Выходец из простой казачьей семьи вырос в крупного ученого, стал заметной фигурой в хирургическом мире: пересаживал эндокринные железы, осваивал сосудистый шов. Унаследовал манеру работы своего учителя, рано лишившегося обеих ног: хирург и ассистенты работали за операционным столом сидя.

Тимофей. Еремеевич пригласил меня в свою клинику в г. Минске поприсутствовать на сложной операции, а затем предстояла охота. Операция по резекции желудка, даже у видавших виды хирургов, по времени длится более часа. В тот раз в операционной все было необычно. Хирург сидел, желудок больного буквально лежал у него на большой руке, и казалось, что все происходит как в замедленном кинофильме, но только очень точно, как по шаблону, бескровно, как на картинке в учебнике, уж очень анатомично и обыденно, словно лепятся пирожки. Операция была закончена за 40 минут, чисто, аккуратно, без капли лишней крови, с подбадривающими репликами хирурга, как-то весело, но по-деловому.

Работая на факультете усовершенствования врачей, постоянно приходилось встречаться, общаться, работать в одной бригаде с врачами разных школ, направлений, убеждений, квалификаций, имеющими разные установки, уровни знаний и приобретенные навыки. Чтение лекций и практические занятия сопровождались долгими деловыми, тонкими беседами на семинарских занятиях, на которых раскрывается многое: идут дебаты, отстаиваются позиции и тактические приемы тонкостей не только диагностики, но и ведения больных в послеоперационном периоде, короче, был виден весь врач наизнанку, без прикрас и секретов.

Талантливые люди не могут полностью раскрыть своих возможностей из-за скудности оснащения, нехватки технических средств, часто работая просто неполной операционной бригадой, только с операционной сестрой, но при этом делают большие операции. Можно себе представить, как и с какими техническими нарушениями проходят операции в таких условиях и, следовательно, о какой культуре может идти речь, о получении каких положительных навыков можно здесь говорить? Мне это напоминает знания правил хорошего тона в условиях, когда десятилетиями человек ест из одной миски и металлической ложкой. 60 процентов хирургов борются за жизнь больных в районных больницах, работая в таких условиях.

Но бывают случаи, когда вредные навыки вырабатываются врачом, и они, как слова-паразиты, мешают ему, порой приводят к беде. Хороший, целеустремленный хирург перенял у старшего по возрасту врача дурной прием и закрепил его навыком. Вскрыв брюшную полость, запустив в нее руки, начинал производить так называемую ревизию органов брюшной полости, ощупывая их, при этом мурлыкал, называя очередной орган — селезеночка, печенка. Тщательное исследование до операции снимало необходимость такого ощупывания… Но не для него, у него были уже другие навыки, и однажды им была повреждена ткань селезенки, что привело к операции по удалению ее.

Выработанные полезные навыки хирургов должны помогать ему в работе, оставляя место для раздумья, осмысливания найденного, выработки правильного решения, поиска верной тактики. Что же касается техники, то ее тонкости — уже в навыках.