ВЧК-ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928 гг.) - Алексей Епихин

Показательна оценка деловых качеств и профессиональной компетенции руководителей наркоматов и других советских хозяйственных органов, сделанная по заданию Ф. Э. Дзержинского Информационным отделом ЭКУ ГПУ в марте 1923 г. В своих материалах чекисты обращали внимание руководства страны на то, что из-за некомпетентности и отсутствия персональной ответственности должностных лиц практически любого государственного органа разные мошенники и авантюристы легко получали на своих прошениях, заявках и т. п. разрешительные визы, резолюции руководителей этих ведомств. «Этот порядок был хорош до революции, когда во главе… стояли спецы, при этих условиях подпись идентична ответственности. Но этот порядок никуда не годится в наших условиях, когда в силу политических условий во главе… в большинстве случаев стоят люди, не располагающие ни знанием, ни опытностью, когда по существу все ответственные должности Республики являются… только подготовительным классом для государственной деятельности».[85] При этом необходимо отметить, что подобные прошения, снабженные соответствующей резолюцией высокопоставленного чиновника, являлись весьма ценным продуктом для рынка коррупционных услуг.

Советские юристы, участвовавшие в судебных процессах 20-х годов по хозяйственным и должностным делам, отмечали, что наряду с такими традиционными проявлениями коррупции, как взяточничество, злоупотребление властью, скрытые взятки и др., «представляющими… серьезную угрозу работе государственного аппарата, мы находим и факты прямого нападения на хозяйственную устойчивость Советской власти со стороны… бывших собственников и других чуждых социалистическому строительству людей», т. е. экономическую контрреволюцию. Своеобразие экономической контрреволюции, по их мнению, заключалось в том, «что преступное действие, совершаемое кем-либо даже в интересах… его бывшего хозяина и следовательно субъективно преследующее… частную цель служения частным интересам… неизбежно… направляется против интересов… государства и не может не угрожать основным хозяйственным завоеваниям пролетарской революции… Отсутствие в деятельности таких «героев вредительства» ясно сознаваемой ими политической цели, как цели контрреволюционного свержения Советской власти, ни в какой мере не давало… основания рассматривать их контрреволюционную работу в хозяйственной области иначе, как экономическая контрреволюция.

Для состава (преступления — Авт.) экономической контрреволюции достаточно наличия таких действий в хозяйственной области, которые заведомо для совершающего их должны были или могли привести к подрыву хозяйственной мощи советского государства, к ослаблению или свержению Советской власти, хотя бы прямо на эту цель они не направлялись».[86]

Отмеченные юристами 20-х годов проявления коррупции были отражены, в частности, в Положении об Экономическом управлении ГПУ от 30.01.1923 г. Отдельные из задач заключались в раскрытии организаций и выявлении лиц, «противодействующих в контрреволюционных целях нормальной деятельности хозяйственных учреждений или предприятий» или использовании их в тех же целях (ст. 63, 68 УК РСФСР), борьбе «со злоупотреблениями властью, превышением или бездействием власти… повлекшим за собой заключение явно убыточных договоров и расточение государственного состояния» (ст. ПО УК РСФСР), борьбе со взяточничеством (ст. 114 и 114-а УК РСФСР), борьбе «с заведомо злонамеренным неисполнением обязательств по договорам хозорганами и спекуляцией авансами» (ст. 130 УК РСФСР).[87]

Причины коррупции, как и у любого иного антиобщественного явления, предопределяются целым комплексом социальных противоречий. Проведенный анализ явлений, обусловивших интенсивное проникновение коррупции в экономическую сферу государства, свидетельствует, что в основном речь шла о традиционных кризисных феноменах. Часть из них носит неизбежный для любой крупной экономической реформы характер. Другая — плод политических ошибок или просчетов, в значительной степени объективно обусловленных коррумпированностью части служащих государственного аппарата.

Материалы расследований коррупционных преступлений 20-х гг. показывают множественность обстоятельств, способствующих возникновению и реализации преступного намерения. Ими являются в подавляющем большинстве факторы организационно-хозяйственного характера. Одним из самых характерных условий, способствующим распространению коррупции в период НЭП, являлось плохое состояние контроля и учета. Оно фигурирует в большинстве изученных материалов. Само это обстоятельство многогранно и складывается из многочисленных недостатков, относящихся к учету и контролю. К ним можно отнести:

1) недостатки в организации учета, отчетности, оформление хозяйственных операций по сдаче в аренду государственного имущества;

2) недостатки в документальном оформлении поставок материальных ценностей;

3) недостатки в контроле за хранением и расходованием сырья и за качеством изготовляемой продукции;

4) неудовлетворительный контроль за выдачей бланков строгой отчетности (доверенностей, накладных и др.);

5) недостатки в учете и контроле за хранением и транспортировкой материальных ценностей;

6) недостатки в учете и контроле в начислении заработной платы и других денежных выплат при расчетах с другими государственными и частными организациями.

Основными причинами роста распространенности данного явления в этот период, как отмечало партийное руководство страны, были: «общая некультурность, экономическая некультурность и экономическая отсталость страны»; попустительство ответственных руководителей государственных- учреждений, оправдывающих взятку интересами своего предприятия; «замена нормальных взаимоотношений между органами — отношениями взаимной купли».[88]

На рост взяточничества и коррупции влияли также: неэффективный контроль за заключением различных договоров между государственными учреждениями и предприятиями с частными предпринимателями. «И это несмотря на всяческий контроль, который был фактически бесконтрольностью, безответственностью».[89] Отсутствие публичного контроля за порядком использования государственными органами частного посредничества;

— отставание правового регулирования от возникающих новых общественных отношений в условиях НЭП. Отсутствие законодательного регламентирования прохождения государственной службы;

— недостатки в организации и деятельности правоохранительных органов, ведущих борьбу с этими явлениями, — «организационные дефекты».[90] Центральная Комиссия по борьбе со взяточничеством при Народном комиссариате внутренних дел (НКВД) считала, что «одним из основных условий, способствующих взятке, является с одной стороны обстановка прохождения деловых бумаг, допускающая непосредственную деловую связь только двух персонажей — заинтересованного лица и служащего, разрешающего или направляющего данное дело, и исключающая у просителя возможность объективного, правильного, законного хода дела»;[91]

— нарушение процедуры судопроизводства в корыстных целях;

— значительное увеличение численности государственного аппарата;

— низкий имущественный статус государственного служащего. Ничтожная по своим размерам заработная плата и постоянные, многомесячные задержки с ее выплатой создали такие условия, при которых, по словам Ф. Э. Дзержинского, «наши низшие советские служащие находятся в таком материальном положении, что они совершенно не заинтересованы в тех аппаратах, в которых они служат»;[92]

— низкие нравственные принципы отдельных государственных служащих;

— некомпетентность значительного числа государственных служащих и др.

Не менее важным фактором бурного развития коррупции в экономике в период НЭП явилось отсутствие криминологической экспертизы, принимаемых руководством страны решений по экономическим вопросам, и действенного механизма контроля за деятельностью участников товарно-денежных отношений.

В начальный период НЭПа вступили в законную силу различные нормативные акты, которые законодательно закрепили уголовную ответственность за коррупционные преступления.

Так, например, 16 августа 1921 г. был принят Декрет СНК РСФСР «О борьбе со взяточничеством»[93] (далее — Декрет), внесший ряд новелл в законодательство по сравнению с ранее действовавигим Декретом СНК РСФСР от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве». В ст. 1 Декрета законодатель дал более сжатую и четкую дефиницию понятия взяточничества, определил субъекты получения взятки, конкретнее описал характер действия, выполняемого за взятку. Так, указанием па получение или попытку получения взятки «в каком бы то ни было виде», во-первых, было объединено получение взятки и покушение на получение взятки, а во-вторых, законодательно закреплена возможность уголовного преследования за проявления коррупции в форме «скрытого взяточничества». Другой новеллой Декрета стала ст. 3, которая ввела новый состав — ответственность за посредничество во взяточничестве и за «укрывательство взяточников». В ней вопросы соучастия подробно не рассматривались, так как Руководящие начала по уголовному праву РСФСР (далее — Руководящие начала), действовавшие в то время, давали указания об ответственности подстрекателей (ст. 23) и пособников (ст. 24). Тем не менее, законодатель счел необходимым специально сказать об ответственности укрывателей, которые согласно Руководящим началам признавались пособниками. В отличие от своего предшественника Декрет содержал указание об условии освобождения за дачу взятки. В ст. 4 указывалось: «Лицо, давшее взятку, не наказывается, если оно своевременно заявит о вымогательстве взятки или окажет содействие раскрытию дела о взяточничестве».