Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах - Николай Владимирович Переяслов

нём: «Важную роль сыграли войска 38-й армии в срыве контрнаступления немецко-фашистских войск под Киевом в ноябре 1943 года. В условиях резко меняющейся обстановки, непрерывных мощных ударов танков противника при поддержке авиации командующий 38-й армией генерал К. С. Москаленко вновь показал искусство быстро и правильно оценивать обстановку, предвидеть ход военных действий, а также умело руководить войсками».

После Житомирско-Бердичевской операции Москаленко добивается одной победы задругой – блестящими образцами военного искусства стало командование им армией в Проскурово-Черновицкой, Львовско-Сандомирской, Карпатско-Дуклинской, Западно-Карпатской, Моравско-Остравской операциях. Войну командующий 38-й армией закончил в освобожденной им Праге. Именно ему и 4-й гвардейской танковой армии восставшие пражане обязаны своим спасением.

Весьма ожесточённые бои развернулись 20 апреля 1944 года в Ивано-Франковской области, где немцы пытались прорваться к древнему городу с названием Городенка. Противник наступал тремя группами танков, общее количество которых превышало 150. Именно здесь Кирилл Семёнович Москаленко впервые наблюдал действие тяжёлых отечественных танков «ИС» в сражении[2].

«Они, – пишет он, – были менее маневренны, чем Т-34, но как великолепно действовали эти мощные боевые машины! Спокойно, уверенно выведя танк из укрытий, экипажи останавливали их, не торопясь прицеливались и производили выстрелы. После каждого выстрела проверяли его результат и затем всё так же спокойно, не спеша, уводили машины в укрытие. Совершив манёвр, они вновь появлялись, и всё начиналось сначала.

И в этой методичности работы машины, в спокойной уверенности её экипажа, как бы священнодействовавшего на поле боя, было столько мощи, неотвратимо нёсшей гибель врагу! Конечно, я знал, что "ИС" действует точно по расчёту. Но видя, что каждый выстрел означал подбитый вражеский танк, штурмовое орудие или уничтоженную пушку, я не мог не восхищаться отличной выучкой славных экипажей наших могучих танков и самоходных орудий.

Свыше половины из 68 подбитых и уничтоженных в боях 20 апреля танков противника было на счету у экипажей "ИС" и самоходных орудий.

У нас же в тот день вышел из строя один танк. Как мне доложили, его броня выдержала более 20 прямых попаданий вражеских снарядов. Он был немедленно отбуксирован в тыл и в течение нескольких дней, пока его ремонтировали, на него приходили смотреть восхищённые солдаты и офицеры наших ближайших частей. Даже в штабе армии оживлённо обсуждался этот, казалось бы, незначительный эпизод. А так как возле нашего танка оказался и один из подбитых фашистских "тигров", то, естественно, здесь же со знанием дела производилось сравнение. Оно было не в пользу вражеской танковой техники.

Это, кстати, в один голос подтверждали и пленные танкисты. Один из них, принадлежавший к батальону тяжёлых танков "тигр", приданному 10-й танковой дивизии СС, поинтересовался:

– Нельзя ли узнать, из какого оружия была с первого попадания пробита лобовая броня моего танка?

– Почему же нельзя? Можно, – ответил начальник разведывательного отдела армии полковник С. И. Черных.

И приказал конвоиру показать пленному наш танк "ИС". Немецкий танкист дважды обошёл вокруг машины, рассказывал потом конвоир, осмотрел вмятины от попаданий вражеских снарядов и, сосчитав их, удивлённо покачал головой. Потом заглянул в дуло танковой пушки и тяжело вздохнул. Когда его привели обратно к полковнику Черных, пленный заявил:

– Мы слышали, что у русских имеются тяжёлые танки, но нас уверяли, что верхом совершенства является наш «тигр». Теперь же не знаю, что и сказать. Ваш танк обладает многими преимуществами по сравнению с нашим. Перед обладателями такого оружия можно только снять шапку.

День 20 апреля был кульминацией боёв с противником, пытавшимся прорваться вдоль Днестра к Городенке. Понеся большие потери, враг не добился успеха. На следующий день он вновь бросил в бой до 100 танков, но прорваться так и не смог, и лишь потерял 32 из них…»

10 марта 1945 года 38-я армия начала в Чехословакии наступление на Моравска-Остраву. Шёл густой снег, бушевала метель. Накануне К. С. Москаленко предложил командующему войсками 4-го Украинского фронта генералу И. Е. Петрову отложить наступление. Но тот, сославшись на сроки, утверждённые Ставкой, не согласился. Однако Кирилл Семёнович всё-таки добился переноса срока наступления. Произвёл перегруппировку, дождался хорошей погоды – и армия освободила не только Моравска-Остраву, но и расположенный в 80 километрах южнее город Оломоуц.

До Праги оставалось 250 км.

5 мая там началось народное восстание. Гитлеровцы бросили на его подавление крупные силы войск. На помощь восставшим двинулись советские танковые и общевойсковые армии.

К. С. Москаленко сформировал подвижную группу основу которой составляли три танковые бригады, стрелковая дивизия на автомашинах, и приказал ей прорваться к Праге. Но отправив группу, Кирилл Семёнович не смог усидеть на своём командном пункте. На следующий день догнал её и возглавил наступление. Решительно обходил даже крупные вражеские силы, смело выдвигал вперёд артиллерию, пробивая путь танкам и мотопехоте.

Москаленко о своём вхождении в Прагу писал: «9 мая передовой отряд подвижной группы 38-й армии вступил в Прагу. Мы с А. А. Епишевым вышли из машины. Танкисты также остановились, и командир их роты доложил, что имеет задачу выдвинуться на восточную окраину Праги. Так как с востока двигалась наша подвижная группа, то я велел командиру роты, во избежание возможного столкновения со своими, повернуть обратно, что он и исполнил.

Население восторженно встречало советских воинов. Тротуары быстро заполнились ликующими жителями. И почти у каждого цветы. Ими забрасывались наши танки и машины с солдатами. Некоторые жители, в том числе женщины и дети, с помощью бойцов взбирались на танки и ехали по улицам. Особенно восторженно пражане встретили танковую бригаду 1-го Чехословацкого армейского корпуса».

Внимая тому празднику, который царил вокруг советских танков на улицах Праги, Москаленко не удержался от нахлынувших на него лирических чувств, выразившихся в поэтическом выплеске: «А весна, победная весна 1945 года, уже вступила в город полноправной хозяйкой. Она была во всём – та удивительная весна. В солнечных бликах на гладкой поверхности Влтавы. В звонком детском смехе и радостных улыбках пражан. В цветах на броне боевых машин и танков войск, освобождавших чехословацкую столицу. Радостный, шумный, многоязыкий говор советских и чехословацких воинов, жителей Праги, только что избавленных от ужасов фашизма, музыка и песни, несущиеся со всех сторон, создавали на улицах, площадях и в парках необычайную праздничную симфонию. Да, наконец-то она пришла – Победа! Настал этот прекрасный, счастливейший день, означавший конец смертям и страданиям, скорое возвращение домой, к мирному труду, к родным и близким. К нему мы шли долгие месяцы и годы от стен Москвы и Ленинграда, от берегов Волги и Дона, от предгорий Кавказа тысячами дорог через горы и сотни рек… В этот день в памяти как-то особенно чётко вставали