Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах - Николай Владимирович Переяслов

наступавшего на киевском направлении. Вместе с генерал-полковником Кириллом Семёновичем Москаленко и генерал-майором Алексеем Алексеевичем Епишевым мы спешили в передовые части, которые вели упорные бои с противником, сбивая его с промежуточных оборонительных рубежей, уничтожая многочисленные засады и заслоны. Погружённый в думы, командующий молчал. И без того худощавый и бледный, он за дни наступления ещё больше осунулся. Сняв фуражку, Кирилл Семёнович старательно вытер платком высокий, с пролысинами лоб и, окинув взглядом заполонившую шоссе солдатскую рать, задумчиво произнёс:

– Устали войска. Устали. А медлить нельзя: надо как можно быстрее выйти к Днепру и с ходу форсировать его, не дать неприятелю возможности закрепиться.

К.С. Москаленко и А.А. Епишев

– Не такое время, чтобы медлить, – подтвердил Алексей Алексеевич. – Полагаю, это понимают и солдаты, и командиры. Днепр сейчас – огромная притягательная сила, воодушевляющая войска на подвиг.

– Вот именно, – согласился Кирилл Семёнович. – Идти таким стремительным маршем после многодневных боев, идти упорно, как говорят, на энтузиазме, это подвиг.

"А ты сам, Кирилл Семёнович, – подумал я, – большой энтузиаст. С тебя и берут пример наши воины".

И в самом деле, увидев командующего, фронтовики подтягивались, бодрились: рядом с ними неутомимый командарм!

Днепр. Эта одна из крупнейших рек в Европе представляла собой основу стратегического оборонительного рубежа – так называемого Восточного вала. Гитлер, как нам стало позднее известно, клятвенно заверил сборище нацистов в Берлине, что скорее Днепр потечет вспять, нежели русские преодолеют его. Мы знали, что битва здесь будет тяжёлой, что наиболее сильное сопротивление врага следует ожидать на киевском направлении, особо важном в политическом, оперативном и стратегическом отношении. Вот почему командующий и Военный совет 40-й армии принимали все меры к тому, чтобы движение наших войск к Днепру проходило в быстром темпе, чтобы не дать возможности неприятелю организованно занять оборону.

Подъехав к голове полка, двигавшегося по шоссе, К. С. Москаленко спросил пехотинцев:

– Ну как, друзья, есть ли порох в пороховницах, крепка ли сила солдатская?

Один из бойцов в тон командующему задорно ответил:

– Нам не впервой вот так шагать. Уж если у солдата ноги да поясница поразомнутся, тогда только вёрсты считай!

Когда затих смех, вызванный шуткой, боец вскинул на командующего глаза и уже серьёзным тоном произнёс:

– Откровенно говоря, притомились мы. Но отдыхать некогда, особенно мне. За Днепром, под Киевом, семья ждёт меня. – Солдат нахмурился и невесело, словно сам с собой рассуждая, добавил: – А может, никого и не застану в живых. Фашист вовсю лютует…

– Вот поэтому мы должны спешить, чтобы и вашу семью спасти, и тысячи других людей из тяжкого плена вызволить, – заключил командующий…»

Да и кто, если не он, коренной украинец, должен был вызволять свою украинскую столицу и родных земляков от захватчиков? Для того Хрущёв и поставил его во главе 40-й армии, готовясь к освобождению Киева от фашистов, чтобы свободу Украине принёс не кто-нибудь, а именно украинец. То есть – свой и по духу, и по крови…

…На совещании в КП 38-й армии генерала Москаленко, расположенном в селе Ново-Петровцы, присутствовал представитель Ставки маршал Жуков, которому Кирилл Семёнович изложил план операции по освобождению древней столицы Украины. По его мнению, главный удар предполагалось нанести в общем направлении на Святошино смежными флангами 50-го и 51-го стрелковых корпусов во взаимодействии с 5-м гвардейским танковым корпусом – танки его двух бригад должны были непосредственно поддерживать пехоту. Прорыв вражеской обороны осуществлялся на узком шестикилометровом участке, где сосредоточивалась основная масса артиллерии. Количество орудий на один километр фронта, не считая гвардейских миномётов, доводилось в среднем до 380 единиц, а на участке 50-го стрелового корпуса – даже до 416. Такая плотность артиллерии создавалась впервые.

Дальнейшие события подтвердили правильность решения командарма Москаленко. Дело в том, что немецко-фашистское командование очень боялось нашего продвижения к Киеву, понимая стратегическую важность этого района. Отсюда для советских войск открывались пути в западные области Украины, в южные районы Польши, к Карпатам, к границам тогдашних союзников гитлеровской Германии – Венгрии и Румынии, вот почему на киевском направлении противник создал сильную группировку. Здесь у него была хорошо подготовленная в инженерном отношении, глубоко эшелонированная оборона. Только перед фронтом наступления 38-й армии непосредственно стояли части семи немецких пехотных и двух танковых дивизий, усиленные артиллерией резерва верховного командования вермахта. Сломать такую оборону нелегко, и то, что Москаленко решил осуществить прорыв на узком участке, сосредоточив там такую массу артиллерии, было вполне оправданно.

Маршал Василевский писал об этом сражении: «Важную роль сыграли войска 38-й армии под Киевом в ноябре 1943 года.

В условиях резко меняющейся обстановки, непрерывных мощных ударов танков противника при поддержке авиации командующий 38-й армией генерал К. С. Москаленко вновь показал искусство быстро и правильно оценивать обстановку, предвидеть ход военных действий, а также умело руководить войсками…»

Тем временем армия Москаленко всё быстрее приближалась к Днепру, за которым закрепились немецкие части. Чувствуя приближение великой украинской реки, советские солдаты, преодолевающие свою усталость, спешили увидеть заветный берег.

«У околицы небольшого селения, – писал Крайнюков, – к нам подошёл командир передового отряда и доложил обстановку: по данным разведки и показаниям пленных, противник, прикрывая отход сильными боевыми заслонами, спешит быстрее переправить на западный берег Днепра живую силу и технику.

Наш передовой отряд, сбивая неприятеля и охватывая его заслоны с флангов, успешно двигается к реке. Мимо нас неожиданно промчался какой-то странный грузовик, набитый фанерными щитами.

– Это что за машина? – удивился командарм. – Куда держит путь?

Грузовик остановился невдалеке, и люди, находившиеся в кузове, проворно соскочили на землю, водрузив на обочине дороги щит с надписью: 'Днепр совсем близко. Вперёд!" На втором щите было написано: "Герои Волги и Дона, вас ждёт Днепр! Преследуйте врага, не давайте ему передышки!" На третьем: "До Днепра – один переход. Вперёд, советские воины!"

– Оказывается, своих не признал, – усмехнулся Кирилл Семёнович. – Молодцы политотдельцы!

Автомашина политического отдела 40-й армии двигалась непосредственно с передовыми частями. Политработники средствами наглядной агитации пропагандировали боевые задачи, стоявшие перед армией».

И не с помощью ли этих ярких патриотических призывов в сознании солдат закрепилось присвоенное Кириллу Семёновичу Москаленко прозвание: «Генерал Вперёд»?..

Восстанавливая события 1943 года на левом берегу Днепра, известный российский военный историк, специалист по истории военной техники и военного искусства полковник запаса Илья Борисович Мощанский в своей книге «Трудности освобождения» писал, приводя в ней уже упомянутые выше агитационные плакаты:

«Войска рвались к Днепру, и впереди всех наступали 40-я армия К. С. Москаленко и 3-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта П. С. Рыбалко.