Кратеры Бабакина - М. Борисов

Кандидат технических наук Б. Владимиров так рассказывает об этом:

— Подробное знание гравитационного поля Луны — необходимое условие успешного осуществления мягкой посадки космических аппаратов и станций точно в заданный район лунной поверхности. Все современные станции садятся на поверхность Луны с орбиты ее искусственного спутника. Это позволяет прилунить станцию практически в любой заранее выбранной точке. При этом точность посадки во многом определяется коррекциями орбиты, с которой производится посадка станции. Но чтобы точно выполнить эти коррекции, необходимо хорошо знать поле тяготения Луны, то есть знать, как, с какой силой притягивает Луна станцию в зависимости от того, над какой точкой ее поверхности она в данный момент пролетает.

Да, располагая точной информацией о характере поля тяготения Луны, можно хорошо предсказать эволюцию орбиты спутника.

В общем, снова получалось тесное сплетение интересов ученых и конструкторов. И так будет всегда.

Понимая, что в уже используемых лунных станциях есть существенные ограничения, и в первую очередь по массе, Бабакин поручил отделам подготовить предложения о перспективном лунном автомате.

Нужно было добиться, чтобы не только масса новых станций стала больше. Сам способ их полета к Луне тоже должен стать иным. Дело в том, что схема прямого перелета, воплощенная в «Луне-9», обеспечивала посадку станций и соответственно изучение только западных районов Луны. Плохо это или хорошо? Конечно, для начальной стадии исследований — хорошо. Даже очень хорошо. Тут и сомнений быть не может. Простота решения обеспечивала высокую надежность выполнения эксперимента, что и подтвердила вскоре успешная мягкая посадка «Луны-13». Повторение мягкой посадки — уже система. Однако не век же замыкаться на «западе». Дальнейшие планы исследований Луны требовали, и это естественно, расширения возможных районов посадки.

— Посадка практически должна совершаться в любом районе Луны, — требовали ученые.

А поэтому посадка на Луну в будущем должна будет осуществляться станцией лишь после предварительного вывода ее на лунную орбиту. Обязательно только после этого. А раз так, то без знания особенностей поля тяготения Луны новые станции просто нельзя было создать.

Совпадение желаний ученых и конструкторов не вызывало удивления.

…Георгий Николаевич приник взглядом к иллюминатору самолета и, как всегда восторгаясь ослепительно белой пеной кажущихся невесомыми облаков, вдруг отчетливо вспомнил свой недавний вечер и первый разговор с Келдышем о таком спутнике.

Тогда к Бабакину под вечер пришли управленцы и рассказали об этой самой гравитации и последствиях, к которым может привести ее незнание. Он понял их с полуслова, а когда кто-то из них задал привычный вопрос: «Так что будем делать?» — он ответил, что нужно для начала сделать прикидку спутника на базе «Луны-9», а не делать новый, от нуля, как предполагалось.

Пожалуй, это единственно верное решение — использовать готовую, отработанную систему, если это, конечно, получится. Ну если уж потребуется, ввести в нее какие-то минимальные доработки. Он чувствовал, что это может получиться, должно получиться! Поскольку мы умеем находить точку в пространстве для построения вертикали, необходимой, чтобы осуществить мягкую посадку станции на Луну, то, стало быть, можно найти точку для построения и другой вертикали — той, которая обеспечит в последующем ориентацию оси двигателя при торможении, чтобы станция смогла выйти на нужную окололунную орбиту.

— Нам придется прилично потрудиться, чтобы найти эту точку, — грустный вывод Михаила Федоровича, баллистика, лишний раз напомнил Бабакину об отсутствии космического опыта у управленцев. — Найдем ее, конечно. Но вот позволят ли углы САНа ухватиться станции за Луну, не знаю…

Тут дело вот в чем. Лунная вертикаль с «Луны-9» строилась с помощью оптических датчиков системы астроориентации, САН, имеющей вполне определенное поле зрения и вполне определенные углы разворота. «Спутниковая» вертикаль, которая как-то должна быть связана с Луной, тоже должна «строиться» с помощью САНа.

Бабакин отреагировал, как всегда, решительно:

— Вот ты и свяжись с сановцами и посмотри, что нужно сделать. В общем, этот вопрос, — он как бы подвел черту, — за тобой, — И, уловив у Михаила Федоровича готовое сорваться возражение, позолотил пилюлю: — Конечно, привлеки всех, кто тебе для этого будет нужен. Подождите, — он кивнул управленцам, собравшимся выйти из кабинета, и, сняв трубку с телефонного аппарата, набрал номер:

— Мстислав Всеволодович! Вечер добрый. Вы не очень заняты? Да, хочу посоветоваться. Как вы относитесь к спутнику Луны? Хорошо? Я так и думал, Мстислав Всеволодович! Мы хотим подумать о спутнике на базе «девятой». Не знаю еще, получится ли… Смотреть там есть что… Управление, баллистика… С какой задачей? Главная задача — гравитационные измерения. Еще что? Не знаю. Нет, сколько веса добавочного останется — пока еще не прикинули… Да. Да, хорошо, Мстислав Всеволодович. Вы его предупредите, а я подготовлю, что нужно… Подошлете? Завтра? Ну спасибо.

Он положил трубку:

— Значит, что говорит Келдыш. — Бабакин встал из-за стола. — Спутник его очень интересует, но он не хочет, чтобы это был простой кусок железа, заброшенный на орбиту. Даже если он и станет первым в мире спутником Луны. Гравитационные измерения… Это он понял и, конечно, одобрил. Но только этого — мало. На спутнике обязательно должна стоять «наука». Какая? Этим он попросил заняться Александра Павловича Виноградова. Сегодня же. Меня просил срочно назвать возможный вес «науки»… Да. А в помощь нам завтра с самого утра пришлет Людова. Он и посмотрит математический аппарат.

«Луна-10» — новая ступень в становлении конструктора Бабакина. Именно теперь, в процессе ее создания, он вошел в рабочий контакт с рядом выдающихся ученых, представляющих различные научные направления и связывающие свои интересы с космическими исследованиями.

С одними у Георгия Николаевича со временем сложились более тесные отношения, которые не ограничивались только чисто служебными рамками, с другими связывали лишь вопросы, касающиеся разрабатываемых станций. Но и у тех и у других — у всех, с кем мне довелось встретиться и говорить, мнение о Георгии Николаевиче осталось самое высокое. Время не стерло из памяти его благожелательность и отзывчивость, помнилось, как он всегда шел навстречу в создании необходимых условий для проведения научных экспериментов, которые предлагались, как понимал необходимость воплощения их предложений. А ведь зачастую, что тут скрывать, не всегда отличная идея предлагаемого эксперимента воплощалась в столь же отличную конструкцию. Но никогда Бабакин не вставал в позу, если тот или иной научный прибор вдруг отказывал во время наземных отработок. Такие случаи бывали редко, но когда они все же были, то становились предметом нелицеприятного разговора с работниками КБ.