Наум Эйтингон – карающий меч Сталина - Эдуард Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через 20 минут, после того, как закончились патроны, группа «Конь» ушла с места нападения, оставив несколько зажигательных бомб и заряд динамита, которые, впрочем, не сработали. Вскоре прибыли мексиканские полицейские, которые установили, что замок в воротах и двери в доме целы, а охранник Харт исчез. Нашли его через месяц. Труп американца обнаружили около деревни Санта-Роса в местечке Ранчо-де-Тланинилапа, где жил напарник Сикейроса электрик Мариано Васкес. Полицейские правильно определили роль Харта в этой истории. Отец Харта заявил, что его сын был сторонником Сталина, портрет которого висел в его нью-йоркской квартире. Троцкий не поверил в предательство Харта и приказал прикрепить у входа в дом мемориальную табличку с надписью:
«В память Роберта Шелдона Харта, 1915–1940. убитого Сталиным».
Харт был убит во сне двумя пулями в голову шурином Сикейроса Луисом Ареналем. В марте 1954 года это подтвердил Эйтингон на допросе в Москве:
«Во время операции было выявлено, что Шелдон оказался предателем. Хотя он и открыл дверь калитки, однако в комнате, куда он привел участников налета, не оказалось ни архива, ни самого Троцкого. Когда же участники налета открыли стрельбу. Шелдон заявил им, что если бы знач все это, то он, как американец, никогда не согласился бы участвовать в этом деле. Такое поведение послужило основанием для принятия на месте решения о его ликвидации. Он был убит мексиканцами».
Еще позже Григулевич рассказал своему коллеге по Госкомитету по культурным связям с зарубежными странами, дипломату и писателю Юрию Пагюрову:
«— А что было с ним делать? Ведь его нужно было спрятать и потом нелегально вывозить из Мексики. Словом, хлопот не оберешься! И потом, влезь в шкуру Сикейроса. Ведь он телеграфировал в Москву, что Боб Шелдон их предал, и потому стреляли они в пустую кровать. Москва приказала: предателя расстрелять! Что мы и сделали».
Судоплатов находился в Москве, но знал, что и как происходило в Мексике. Вот его свидетельство:
«Харт был ликвидирован, поскольку знач Григулевича и мог нас выдать. Инцидент закончился арестом лишь Сикейроса, что дало хорошее прикрытие для продолжения действий Григулевича и Меркадера, все еще не знавших о существовании друг друга.
Покушение сорвалось из-за того, что группа захвата не была профессионально подготовлена для конкретной акции. Эйтингон по соображениям конспирации не принимал участия в этом нападении. Он бы наверняка скорректировал действия нападавших. В группе Сикейроса не было никого, кто бы имел опыт обысков и проверок помещений или домов. Членами его группы были крестьяне и шахтеры с элементарной подготовкой ведения партизанской войны и диверсий».
Сообщение о провале покушения поступило в Москву при своеобразных обстоятельствах. Эйтингон передан зашифрованное сообщение по радиосвязи. Через советский корабль, стоявший в гавани Нью-Йорка, шифрограмма была передана в парижскую резидентуру. Резидент Василевский отправил сообщение в Москву, но видимо, не в первую очередь, так как не знал шифра.
8 июня за подписью Берии Сталину и Молотову было направлено спецсообщение:
«24 мая 1940 г. произведено нападение на дом Троцкого в Мехико. Наиболее полно обстоятельства освещает американская газета „Уорлд Телеграф“. Приводим выдержки (…)
По существу происшедшего нами получено из Америки донесение нашего человека. Копия донесения прилагается».
В приложенном донесении говорилось:
«а) О нашем несчастье Вы знаете из газет подробно. Отчет Вам будет дан, когда я или „Филипе“ выберемся из страны.
б) Пока все люди целы, и часть уехала из страны.
в) Если не будет особых осложнений, через 2–3 недели приступим к исправлению ошибки, т. к. не все резервы исчерпаны.
г) Для окончания дела мне нужны еще 10–15 тыс. (долларов), которые нужно срочно прислать.
д) Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по вашему первому требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания.
30 мая. Том».Нельзя не отметить мужественный подход и высокое чувство ответственности «Тома» — Эйтингона.
О дальнейшем рассказал Павел Анатольевич Судоплатов:
«…Берия и Сталин узнали о неудавшемся покушении из сообщения ТАСС. Не помню точной даты, очевидно, это было майским воскресеньем 1940 года. Меня вызвали на дачу к Берии — за мной прислали его машину. На даче были гости: Серов, тогдашний нарком внутренних дел Украины, и Круглов, заместитель Берии по кадрам; Берия (…) прошел со мной в дальний угол сада. Он был взбешен. Глядя на меня в упор, он начал спрашивать о составе одобренной мною в Париже группы и о плане уничтожения Троцкого. Я ответил, что профессиональный уровень группы Сикейроса низок, но это люди, преданные нашему делу и готовые пожертвовать ради него своими жизнями. Я ожидаю подробного отчета из Мексики по радиоканалам через день-два. После нашего разговора мы вернулись в столовую, и Берия приказал мне немедля возвращаться на работу и информировать его сразу же, как только я узнаю о дальнейших событиях.
Через два дня я получил из Парижа краткий отчет Эйтингона и доложил Берии. Эйтингон сообщал, что он готов, при одобрении Центра, приступить к осуществлению альтернативного плана — использовать для ликвидации Троцкого основного из наших агентов-„аутсайдеров“ — Меркадера. Для выполнения этого плана необходимо было отказаться от использования Меркадера как нашего агента в окружении Троцкого и не внедрять новых: арест агента, пытавшегося убить Троцкого, мог означать провал всей агентурной сети, связанной непосредственно с Троцким и его окружением. Я почувствовал, что подобное решение ни я, ни Эйтингон не могли принять самостоятельно. Оно могло быть принято только Берией и Сталиным. (…)
Я изложил все это Берии. Сначала он никак не прореагировал. Я вернулся к себе в кабинет и стал ждать…
Ждать мне пришлось недолго. Всего через два часа я был вызван на третий этаж к Берии.
— Идемте со мной, — бросил он мне.
На этот раз мы поехали к Сталину на ближнюю дачу, находившуюся в получасе езды к западу от Москвы. Первая часть встречи была весьма недолгой. Я доложил о неудачной попытке Сикейроса ликвидировать Троцкого, объяснив, что альтернативный план означает угрозу потерять антитроцкистскую сеть в Соединенных Штатах и Латинской Америке после уничтожения Троцкого. Сталин задал всего один вопрос:
— В какой мере агентурная сеть в Соединенных Штатах и Мексике, которой руководит Овакимян, задействована в операции против Троцкого?
Я ответил, что операция Эйтингона, которому даны специальные полномочия самостоятельно вербовать и привлекать людей без санкции Центра, совершенно независима от Овакимяна, чья разведывательная деятельность под прикрытием нашей фирмы „Амторг“ осуществляется вне связи с акцией против Троцкого.
Сталин подтвердил свое прежнее решение, заметив:
— Акция против Троцкого будет означать крушение всего троцкистского движения. И нам не надо будет тратить деньги на то, чтобы бороться с ними и их попытками подорвать Коминтерн и наши связи с левыми кругами за рубежом. Приступите к выполнению альтернативного плана, несмотря на провал Сикейроса, и пошлите телеграмму Эйтингону с выражением нашего полного доверия.
Я подготовил текст телеграммы и добавил в конце:
„Павел шлет наилучшие пожелания“.
„Павел“ было кодовым именем Берии.
Когда в 1953 году меня арестовали, следователи, просматривая материалы операции „Утка“ в моих рабочих документах, хранившихся в сейфе, спросили, кто скрывался под именем „Павел“. Я не счел нужным подчеркивать, что Эйтингона высоко ценил Берия, который к этому времени был арестован и расстрелян, и сказал, что это мое имя, добавленное для подтверждения подлинности посылаемого сообщения.
Время было уже позднее, одиннадцать вечера, и Сталин предложил Берии и мне остаться на ужин. Помню, еда была самая простая. Сталин, подшучивая над тем, что я не пью, предложил мне попробовать грузинского вина пополам с шипучей водой „Лагидзе“. Эта вода ежедневно доставлялась ему самолетом из Грузии. Вопреки тому, что пишут о нем сейчас, Сталин вовсе не был в ярости из-за неудачного покушения на Троцкого. Если он и был сердит, то хорошо маскировал это. Внешне он выглядел спокойным и готовым довести до конца операцию по уничтожению своего противника, поставив на карту судьбу всей агентурной сети в окружении Троцкого».
Задача после провала акции 24 мая усложнилась. Была усилена охрана дома Троцкого. Высота стены вокруг дома была поднята с 10 до 15 футов. Стены виллы Троцкого обложили мешками с песком, на окнах и дверях установили стальные ставни, провели сигнализацию. В тридцати шагах от дома было выстроено специальное караульное помещение для отряда мексиканских полицейских. Вокруг дома установлено постоянное дежурство пяти полицейских патрулей.
