Клуб "Твайлайт". Часть 1 (СИ) - Ефремова Тата

— Да, Зая, — я присела на стул и куснула ломтик моркови, — даже не знаю, как к нему подступиться. Захочет ли он поделиться личным?

Муж захлопнул мультиварку и сел за стол, вытирая руки о полотенце:

— Чем больше я об этом думаю, тем сомнительнее выглядит твоя идея. Написать книгу о двух людях, имея лишь дневник одного из них…

— Я знаю, знаю. Сама не понимаю, на что надеюсь. Но эта история не выходит у меня из головы. Зачем только всё это вспомнилось?

— Давай так, Вера, — муж положил руки на колени и наклонился, серьёзно заглядывая мне в глаза, — если Ренат тебя сегодня… пошлёт с твоей идеей, ты смиришься и не станешь больше читать чужие дневники и шпионить за бывшими студентами. Если он согласится — берись за весла: добывай информацию, придумывай хэппи-энд, которого не было… Договорились?

— Да.

— Вера, посмотри мне в глаза.

Я посмотрела:

— Да, Валера, мы договорились. Но если однажды история продолжится, я не просто возьмусь за вёсла, я поставлю все паруса.

Муж помолчал и обреченно кивнул.

Наступали сумерки. Позвонил Ренат, сказал, что пришлет за мной машину с шофером. Валера с балкона с интересом наблюдал, как в наш крошечный дворик, почти под самые окна, медленно въезжает роскошный черный автомобиль.

— Там за рулем какой-то мальчик! — громко прокомментировал увиденное Валера, заглядывая в комнату, где я мучилась с последним штрихом наряда — жемчужным ожерельем, подарком бабушки из сороковых годов. — Не татарин, скорее, монгол! Вышел и ждёт тебя, весь по струнке.

— Угу, — просипела я. — Помоги с застежкой, Зая. Как же живут все эти знаменитости и богачи? Я за один вечер со сборами так умаялась, что уже никуда не хочу.

— Надо, Вера, надо, — наставительно сообщил муж, застегивая ожерелье. — Это у тебя с непривычки. Вот сама станешь знаменитостью — втянешься.

Я вышла на лестницу и начала осторожно спускаться по ступенькам, привыкая к новым, купленным по такому случаю дорогим туфлям на высоком каблуке. Давно позабытые ощущения молодости. Хотя почему давно? Я до самого ухода из университета носилась везде на шпильках и танкетках, с мужем благодаря им и познакомилась. Ностальгические воспоминания были прерваны голосами из квартиры напротив. Я застыла на верхних ступеньках, жадно прислушиваясь.

Наши соседи, довольно молодая семья с двумя детьми, принадлежат к категории людей, драматический талант которых, так и не воплотившись в театральную карьеру, вовсе не погиб, а рос, трансформировался и развивался в новых условиях. Он — риэлтор, она — медик. Оба, кажется, нежно друг друга любят. В обычные дни их не слышно и не видно. Но иногда мы с мужем (и весь наш подъезд) становимся свидетелями эффектных, полных трагичной выразительности сцен. Таких, как сейчас.

— Любовь?! Боль?! — с надрывом вопрошала Ольга. — Что ты можешь знать о любви и боли?! Ты знаешь, что такое гибнуть и воскресать, собирать себя по крупинкам?! Учиться любить заново?!

— А что я чувствую, — так же эмоционально подхватывал Леонид, — что чувствую я?! Какие душевные раны я сам себе наношу, ты задумывалась?! Как я бьюсь в тисках этой… обречённости?! Кто заглянет в мою душу?! Кто склеит мое разбитое сердце?!

Если бы я не знала, что уже полгода предметом спора у супругов является переезд в новый, присмотренный ещё зимой Лёней дом, подумала бы, что одного из них постигла роковая страсть к третьему лицу и не за горами развод и дележ отпрысков и имущества. К чести наших соседей нужно упомянуть, что они никогда не устраивают скандалы при детях. Да и не скандалы это, а перфомансы, нам на радость. Савва до сих пор считает, что это они так прикалываются. Нет, ну как хороши, а! Представление продолжалось. Ольга рассуждала о превратностях судьбы, Леонид призывал жену заглянуть внутрь его кровоточащего сердца.

Из двери высунулся Валера.

— Верочка, милая, — с нежной ехидцей произнес муж. — Ты не припозднишься?

Я послала ему воздушный поцелуй и пошла вниз. Шофер, скуластый молодой человек в строгом костюме, скучающий у машины, при виде меня любезно отворил заднюю дверцу. Садясь в прохладный салон, я слышала, как Валера с балкона всячески меня подбадривает, а Савва гудит в дудочку болельщика. Когда я уселась на заднем сидении, шофер поймал мой взгляд в зеркале заднего вида и суховато сообщил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я бурят.

Отъезжая, вся красная от смущения, я показала мужу в окошко кулак.

* * *

Город просыпался от дневного зноя. Мы ехали вдоль моря в потоке машин и струях света от фонарей, разгоравшихся в городских сумерках. Мелькали разноцветные фонтаны, в бухте медленно разворачивался огромный контейнеровоз, на другом её берегу зажглись огни вдоль трасс, краны в порту двигались словно в такт особой, только им слышимой музыки. Как прекрасен наш город в этом переходе от дня к ночи! В такие дни нельзя оставаться дома, нужно выходить и смешиваться с этой толпой взрослых и детей, перетекающей по изгибам набережной: уворачиваться от велосипедов, есть мороженое, пить газировку из автоматов, слушать мексиканские барабаны, наблюдать за мальчиками и девочками, танцующими хип-хоп у кромки моря, дышать морской влагой и тратить деньги на глупые развлечения.

Вечер в «Твайлайте» получился насыщенным. Я не знала, что с противоположной стороны клуба есть летняя площадка. Именно там на маленькой сцене прошел концерт небольшого чешского оркестра. Звучали Штраус, Вивальди, Гайдн и переработанные на классический лад известные рок композиции. Время после концерта Ренат почти полностью посвятил мне и постановке «Любви-дель-арте». Меня представляли, со мной знакомились, и известные люди, которых я прежде видела лишь на страницах местных журналов, обрели в моих глазах плоть и кровь. Когда гости разъехались, мы с Ренатом долго разговаривали у полупустого фуршетного стола и пирамиды поставленных друг на друга плетеных кресел. Вечер немного попортили дождь и ветер, Мергелевск задело краем антициклона.

Домой я вернулась за полночь. Муратов сам довез меня на своей быстрой маленькой машине, пообещав позвонить, когда будет подобран состав исполнителей главных ролей. Я чувствовала себя молодой, значительной и очень… несчастной.

— Не согласился, — констатировал муж, увидев моё лицо.

Я покачала головой:

— Есть хочу.

Валера разогрел тарелку с рагу, и я села ужинать прямо в своем зеленом шёлковом «лауреатском» платье до пят, положив ноги на стул. Муж уселся напротив, снял с меня туфли и принялся массировать мне ступни:

— Чем аргументировал?

— Ничем. Я просто подошла ближе к этой теме и столкнулась с полным её неприятием.

— А поточнее?

Я задумалась, жуя и прокручивая в голове разговор с Муратовым:

— Мы вспоминали университетское время, я немного рассказала о тебе, о дочери, о внуках. Ренат рассказал, как собирал друзей после возвращения из Штатов. Я вспомнила, что их с Артемом, Вадимом и Алёшей называли Д’Артаньяном и тремя мушкетерами. И тут он как-то… он усмехнулся и сказал, что один из них все-таки оказался «гвардейцем кардинала». Я знаю, кто это был, читала в дневнике. Но когда я спросила, как так вышло и что это была за история, он замкнулся и сказал, что давно вычеркнул из памяти всех предателей. Понимаешь, всех. Не только Лёшу Спелкина. Думаю, он и Марину имел в виду. И всё. Ренат завел разговор о чём-то другом.

— И что теперь? — спросил муж, помолчав.

— Сушу вёсла, — с горечью признала я.

— Постой, а пьеса?! Что с пьесой-то?

— Будет мюзикл. Все хорошо. Спонсоры нашлись.

— Вера, как славно! А ты расстраиваешься!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вовсе нет!

— Тогда забудь, смирись и ложись спать. Уверен, совсем скоро, а может, даже завтра, у тебя появится новая идея. Будешь опять стучать по клавиатуре с утра до ночи.

— Иду, — послушно сказала я. — Иду спать, смиряться и забывать. И ждать новую идею. Пусть твои слова услышит моя муза.

Глава 6

Посёлок Лесенки, июль 2017 года