Нелюди Великой Реки. Полуэльф - Андрей Лавистов

— Отвечаешь? — быстро спросил норлинг.

— На кистенях? — так же быстро, по-деловому, спросил я.

На кистенях норлинги дерутся. И неплохо. Но бой этот особый, ритуально-обрядовый. На рождение сына такие бои устраивают, или на праздник какой, на солнцестояние, например. Так вот и дерутся между собой, а после такого боя победитель имеет право на зуб побежденного, хотя примерно в 90 процентах случаев обрядовые бои не заканчиваются смертью противников. Но выбивают зуб, как у мертвого, и в косичку вплетают. У молодца, стоящего передо мной, в косе три человеческих зуба и клыков каких-то чудищ — штук пять. И свои зубы, вроде бы, все целы. А сколько у него среди «человеческих» трофеев — «ритуальных»? Если много — мне не повезло, мастер-рукопашник, в таком случае, передо мной.

Норлинг поморщился. Еще бы, я ведь обрядовый бой затребовал, а отказаться от такого боя ему нельзя. И быстро не спроворишь — надо круг собирать, да по обряду все проводить. Не только до прихода вахмистра не успеть, после смены задерживаться придется. Вот и славно. Пусть адреналинчик у него «перегорит». Тут, главное, самому не перегореть.

А вот и Парфенов. Вывернув из-за угла, вахмистр призывно замахал рукой, и вся наша группа скорым шагом направилась к нему.

— Становись!

И выстроились кое-как.

— Заряжай!

Ну и зарядили оружие, уже не кое-как, а с чувством, толком, расстановкой. Тут никто халтурить не стал.

Все такой же нестройной толпой мы подошли к крыльцу, на котором нас терпеливо дожидался наш командир, Иван-свет Сергеевич.

— Вы заступили на дежурство в восемь, — просветил нас пристав. — Сейчас пол-одиннадцатого. Вы идете на обход, в половину первого возвращаетесь сюда. Отсюда в трактир на обед. После обеда разбор ошибок и отработка тактики. Потом — до восьми вечера — боевое дежурство на стене.

Вот такой план. Про обед пристав сказал явно для поднятия боевого духа. Дадут чашку перловки, кружку кипятку и полчаса времени, не больше. А как же завтрак, второй завтрак, ланч, полдник, хай-ти, он же пятичасовой, диннэр и… нет, кстати, диннэр-то как раз в восемь. Можно и без диннэра.

Эх, надул меня Иван Сергеевич, сильно надул… Теперь вот на голодный желудок с норлингом биться. Другое дело, что я и не думал, что как-то по-мирному выйдет. Не получается у меня по-мирному, хотя я со всей душой.

Опа! Откуда ты, прелестное созданье?

На крыльцо к приставу вспорхнула, кокетливо помахав ручкой двум урядникам, очевидно, и привезших ее на служебной виллисе, девушка лет двадцати двух-трех. В самом, что называется расцвете красоты. И откуда, спрашивается, весной у нее такой восхитительный загар? Как-то все мы, норлинги, друэгары, да и я сам засмотрелись на эту идеальную осанку вкупе с упругой, достаточно спортивной походкой. На девушке была недлинная юбка-карандаш и черный кардиган, небрежно застегнутый на две верхние пуговицы и почти не скрывающий обтянутую водолазкой высокую грудь.

Многим блондинкам идет черное. Но чтобы кардиган выглядел так, как на иных вечернее платье, — на это талант нужен. Многие девушки в двадцать два симпатичны. И наоборот, многие старухи в шестьдесят два — не очень. Но глядя на эту девушку, отчетливо понимаешь, что и в тридцать, и в сорок, а может, и в шестьдесят она будет вызывать у всех мужчин непроизвольную остановку дыхания. Вот как мы сейчас — задохнулись единогласно.

Один Иван Сергеевич скривился, будто ему праздник испортили. И скоро мы поняли, почему.

— Привет, па! — несколько интимно приветствовала эта нимфа пристава. — А где эльф? А, вот он! — и она уставилась на меня огромными темно-синими глазами совершенно бесцеремонно.

А я простил. И любой простил бы. Уверен, ей всегда все прощают. А я еще и Ивана Сергеевича за его подставу прощу — за то, что он такому чуду папой является. Ага! Буду отныне звать его папой! А как еще будущего тестя называть?

— Все, идите уже, — Иван Сергеевич не оправдывал надежд. Не оставил меня с красавицей-дочкой. А она же хотела со мной познакомиться! Ладно, тестюшка, припомним!

Мимо тестиного дома, то есть мимо полицейской части!

Я без шуток не хожу,

То им. й в окно засуну,

То им ж. пу покажу!

Из песни слова не выкинешь, а мне надо срочно с тещей знакомиться. Буду звать мамой. Вот только один моментик, дочка Ивана Сергеевича на папу похожа, но и еще кого-то напоминает. И что-то в чертах ее аборигенское, что ее только красит. Мы, полукровки, вообще красивы. Вот тифлинги, например — тоже помесь. И красивы…

Появление красавицы не прошло бесследно. Из приглушенных шушуканий друэгаров удалось кое-что выяснить, в частности, что девицу зовут Наташей, что она единственная дочка Ивана Сергеевича, и что разговорчики отставить — это уже Парфенов вмешался, не шепотом, понятное дело. Плетусь, короче, вслед за вахмистром — настроение даже приподнятое, как бы подавленное, короче, слегка обалдел я, даже норлинги кажутся милыми и вежливыми. А они, вроде бы, на меня с каким-то иррациональным уважением стали поглядывать. Кстати, собраться надо. Если сейчас чешуйчатый «три в одном», или же чещуйчатые по отдельности появиться вздумают, нам хана. А что? Появится сейчас, норлингов порвет, с которыми драться придется — как тот патруль порвала, который шуточки шутил… Должна же тварюшка ко мне симпатию чувствовать? Или антипатию, я же убить ее подрядился… Пока я размышлял, норлинги с друэгарами перебегали от стенки к стенке, прячась за заборами и прижимаясь к бревенчатым стенам домов. Стволы их винтовок и ружей заботливо обегали все направления, особенно внимательно смотрели бойцы на скаты крыш и печные трубы. Город как вымер. Пару раз нам задавали направление стоящие на перекрестках виллисы с пулеметами и группами ополченцев. Уже нормальных ополченцев, не «по найму». Все было понятно: тварь ночью ушла под воду, как и в прошлый раз, а полицейские катера не могут помочь делу, хотя и вооружены довольно серьезно. Но не сбрасывать же им глубинные бомбы по всей акватории. И ждут славные сеславинцы тварь обратно тоже ночью, когда, скорее всего, «платный» отряд ополченцев, мы, то есть, с боевого дежурства сменится отрядами нормально и единообразно вооруженных горожан, давно слаженных в серьезные боевые группы.

Это, как я уже говорил, понятно. Неясно другое: почему Иван Сергеевич такой веселый был? Или он, включая меня в группу, хотел именно скандала и драки? А зачем? Так прошло положенное время, и вахмистр, с комфортом ехавший сзади на все том же военной раскраски виллисе, который «прикрывал» наши учения, приказал возвращаться. Он четко отрапортовал Ивану Сергеевичу, вышедшему на крыльцо уже без дочки, и приказал всем идти к едальному заведению Михайлы Собакина, трактиру для аборигенов и прочих личностей, не обремененных гастрономическими пристрастиями и нежными желудками. Короче, всех, для кого количество важнее качества. На входе каждому из бойцов бдительный половой выдал тарелку, размером со щит норлинга, и направил всех к заставленному кастрюлями столу. Рядом со столом, впрочем, стояли бочки, и на фоне кастрюль они не выглядели слишком уж большими. Каждый мог наполнить тарелку только раз, зато и навалить в тарелку можно было именно то, что пришлось по вкусу в каких угодно пропорциях — селедку ли с крупными кольцами лука, картошку ли вареную с укропом, капусту квашеную, с клюквой, грибы соленые, яблоки моченые, какое-то порезанное на куски заливное, где среди необъятного желатинового пространства одиноко белел маленький кусочек рыбки, а в углу солнышком на детском рисунке сиял оранжевым светом кружок морковки. Из рыбы были еще какие-то неровные пирамиды беловатого цвета, что называется «в кляре», а из солений — вялые огурцы с расползающимися помидорами и черемша, которую я, конечно, люблю, но в таких заведениях брать опасаюсь.