Сантехник - Иннокентий Белов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока вроде получается у меня не выделяться, вскоре нам раздают по большой глиняной миске воды и половину сухой лепешки, для этого появляется другой нелюдь, выдает еду прямо в руки каждому рабу.
Ну вот, еще несколько часов назад я настраивался на обед и пасту в хорошем итальянском ресторане, теперь смирно сижу на рогоже с пятнами старой и свежей крови — это мое спальное место на сегодняшнюю ночь.
И уже тому, что могу сидеть и сам себе расчесать спину очень доволен, что же говорить про большую порцию воды и половину лепешки.
После того, как меня отвязали, я постоянно наглаживаю плечи и спину, пытаясь утихомирить нестерпимый огонь, до сих пор горящий на коже.
Вылил полчашки воды в давно пересохшее горло, теперь размачиваю, как все остальные, в оставшейся жидкости каменную лепешку непонятного вкуса. Хотя, наверняка и сами нелюди питаются такими же, никто не будет для рабов печь что-то отдельно.
Да, печь не станут, только что-то жарят на нескольких кострах, густой запах жареного мяса чуть не заставляет меня проблеваться. Как только я представляю, что именно там готовят, поэтому я зажимаю нос, чтобы избавиться от мясного запаха.
— Вот черт, когда-то и меня так же запекут без лишних вопросов на неподвижных образинах, — начинаю догадываться я, — И ведь сделать я ничего не могу.
Главное — что руки снова принадлежат мне, я могу почесать себе любое место на своем многострадальных теле и голове.
Что же — это и есть настоящее счастье, скажу я вам.
Когда можешь лично погладить вздувшуюся и ноющую кожу после плетки, оценить размер повреждений и нащупать на затылке огромную шишку размером с кулак.
Как только мне череп не проломили эти страшные уроды? Сейчас я даже жалею, что не отмучился сразу.
Когда у тебя не осталось больше воды на ночь, в животе разместилось полкило непонятного злакового хлеба жителей степи, тогда можно просто лечь на живот и положив голову на руки, прикрыть от подступающего ночного холода почти все тело рогожей.
Я, конечно, ощупал в наступившей темноте свои карманы и убедился, что чертовы орки тщательно меня обыскали и выгребли оттуда все, что в них осталось, пока я валялся в отключке.
Правда — телефон, кошелек с небольшим количеством наличных и одной картой, ключи от родительской квартиры — все эти предметы мне теперь точно не понадобятся в новой жизни.
Зато, пропавший налобный фонарик мне бы очень не помешал, если удастся удрать. Его я забрал из ящика, оставив в нем только длинный, качественный фонарь.
Бутылки пластиковой тоже нет, что и следовало ожидать, она сильно выделялась в накладном кармане. Хорошо еще, что я сам выпил воду в ожидании схватки.
Поэтому я не так сильно расстроился после обнаружения пропажи имущества, попавшего со мной в этот мир, как обрадовался, что нелюди просмотрели в узком кармане под коленом тот самый сапожный плоский нож.
И еще зажигалку"Крикет" в заднем большом кармане, что тоже очень кстати.
— Будет чем себе вены перерезать, если такая жизнь останется со мной надолго. А если еще одного орка прирезать или что-то у них поджечь, тогда уйти в последний путь можно с чувством выполненного долга, — успел подумать я, прежде чем провалиться в глубокий сон.
Глава 6
Ночь прошла совсем не так быстро, как хотелось бы мне, глубокий сон оказался не так глубок, к сожалению, чтобы забыться без чувств до подъема. Пришлось часто просыпаться и натягивать рогожу на открытые места замерзшего тела. Обнажая при этом другие части организма.
Температура снизилась с дневных сорока градусов до десяти ночных и теперь мне очень-очень холодно.
Это нелюди погрелись около костров, пожарили себе мяса и уснули, выставив часовых. Теперь только темные тени кружат где-то на краю слышимости и раздается могучий рев-храп вокруг.
Какого мяса — не хочу даже знать. Только, что-то мне подсказывает, что того самого, которое ехало у меня на плечах до этого места. И еще возможно поедет, если аппетит у нелюдей окажется не выдающимся, правда, еще гиенокони могут меня спасти от этой участи. Они то точно не травой питаются, которой здесь вообще не видно.
Правда, козлам и быкам сгрузили пару копнушек сена и насыпали зерна в торбы. Вообще, подводы загружены в основном припасами для животных и еще какими-то корзинами, как я успел заметить мимолетом.
Слишком разглядывать что-то, кроме земли под ногами, сурово не рекомендуется в моем рабском статусе.
Впрочем, с такой погодой никакое мясо в сыром виде использовать на следующий день не выйдет, одно это меня успокаивает.
Мне мешают спать страшно ноющая спина и гудящая голова, еще почти могильный холод, подбирающийся к моему телу со всех сторон. Короче — все тридцать три удовольствия теперь плотно в моей жизни, и выпорот, и побит, и замерзаю постоянно.
Рогожа снизу и сверху помогает совсем не околеть, однако, языки холода пробираются под спецовку со всех сторон, особенно достается бедрам и икрам.
Я застегнулся по максимуму, засунул рот под верхнюю пуговицу воротника и принялся согреваться своим дыханием.
На какое-то время помогло, только нагретые грудь и живот никак не спасают спину и ноги.
По итогу пришлось свернуться в клубок, чтобы как-то греть тело и конечности, только, две судороги за ночь я все же словил на икры. Пришлось пережить каждый раз несколько мучительных минут, пока мышцу отпустило.
Те рабы, что оказались рядом со мной, одеты еще легче меня и как они перенесли ночной холод — не хочу даже спрашивать, да и не могу тоже. Они тоже храпят, стонут и плачут во сне, как дети малые, ведь забитое куда-то сознание в этот момент становится свободным.
Я нахожусь полностью в бессловесном пространстве, как в вакууме, могу только смотреть, как иногда остальные рабы переговариваются между собой, когда рядом нет орков
Всего рабов, похожих на людей, оказалось восемь человек, пятеро мужчин, две молодые девушки и одна достаточно взрослая женщина, такая полная весьма. Женщины расположились вместе и, кажется, смогли согреть друг друга своими телами, мужики легли по отдельности, где указано и сильно храпели всю ночь.
Видно по ним, что умотались так за день, поэтому не чувствуют ничего. Оно и понятно, я нес тело Марфы Никаноровны всего пару часов уже в прохладе вечера, они же тащили под палящим светилом целый день солидные грузы на своих плечах.
Правда,
