Фаэтон - Михаил Чернолусский

— Петровны нет с Маратиком. Жду их. Так что гляди, чтоб тебя еще не ждать.

— Постараюсь, Ефремушка. Ты не волнуйся, если даже… э-э-э… и задержусь. До скорого, как говорится.

И видеотелефон погас.

Ефрем расстегнул ворот рубахи и, примерившись, осторожно погрузил себя в глубокое кресло. То, что Утяев был весел, — ему не понравилось. Поди, заработал крепенько. Игрушки — Ходовой товар, даже в этаком городе. Ефрем и Ася тоже сегодня много заработали. Даже очень много, как сказал мэр. Но это нисколько не радовало Ефрема. Нужны не деньги.

«Тикать надо отсюда, тикать!» — думал он. Но как? Мэр при встрече сразу оборвал разговор на эту тему: «Ненужных туристов мы не заманиваем, а тех, кого заманили, не выпускаем».

Так прямо и сказал старый хрыч: «Заманили».

У Ефрема разбухла голова от горьких дум. Хотелось спать. Но надо было дождаться Людмилу Петровну с Маратиком. Время еще, правда, было не позднее, чуть начинало смеркаться.

И тут Ефрем вспомнил, что он ни у кого здесь не видел часов, да и настенных нигде в городе нет. Как же люди живут? Где техника — там точное время.

«Век живи и век учись, а теперь еще и переучивайся», — с досадой подумал Ефрем.

В это время в дверь постучали. Он отозвался, и на пороге появилась женщина.

Ефрем не поверил глазам: перед ним стояла красавица Фаэта. Она была особенно хороша — в темном вечернем платье, облегающем ее тонкую талию и недозволенно, по мнению Ефрема, открытом на груди. Густые волосы локонами ниспадали на плечи. Голубые глаза сияли.

— Сиди, Ефрем Бунтарь. У нас мужчина не встает перед женщиной…

— Здравствуйте, — растерянно произнес Ефрем.

— …И не выбирает женщин, — продолжала Фаэта. — Женщина выбирает мужчин…

Ефрем не понимал, о чем говорит гостья. В висках у него застучало. Шутка сказать — жена мэра пожаловала. Неспроста ведь.

— Садитесь, — сказал он. Она подошла к столику.

— Ты не допил свой вино, Бунтарь?

— Я… я сейчас закажу, — заикался Ефрем. Он хотел пересилить свою робость и никак не мог.

— Не надо. У нас мало времени… — Она стала пить медленными глотками и, улыбаясь, разглядывала Ефрема. Неожиданно прикоснулась к его бороде. — Хороший борода. Матушка разрешила тебе носить, Бунтарь.

Допив вино, она подошла к телевизору, включила и стала переводить программы. Найдя ту, где танцевали девушки, отрегулировала громкость и вернулась к Ефрему. Села рядом.

На экране между тем танцовщиц становилось все меньше и меньше и осталась одна — самая стройная, очень похожая на Фаэту.

— Она нравится Бунтарю? — спросила Фаэта и вновь прикоснулась к бороде Ефрема.

Танцовщица, продолжая танцевать, постепенно стала раздеваться. Она была красива, ничего не стеснялась. «Чертова буржуазия», — думал Ефрем. Но он постепенно обретал спокойствие, приходил в себя. Посмотрел на Фаэту. Та загадочно ему улыбнулась.

— Бунтарь не догадался, зачем пришла женщина?

Ефрема кольнула наконец догадка. Муж у нее старый, подумал он, чем черт не шутит. Но он тут же оттолкнул от себя эту мысль и отрицательно покачал головой. В конце концов такая красотка всегда найдет себе мужика, зачем ей хромой кривоносый крестьянин?

— Напрасно ты так думай, — вдруг сказала Фаэта, будто он подумал вслух. — Ты красивый и сильный. Мне нравится твой борода и твой имя.

«Эге-ге!» — ахнул про себя Ефрем и съежился в кресле.

Фаэта продолжала. Голос у нее был приятный:

— Матушка решил, что ты дашь нашему город наследник. Я не хотел рождать больной детей от слабосильный помощник мэра, который ты не знаешь. — Фаэта выдержала паузу: — Сейчас понял, Бунтарь?

Ефрем промолчал. Он напряженно думал, как выпутаться из этого положения. Но одновременно боялся думать, так как заметил, что Фаэта читает его мысли.

— Я старый, — вырвалось у Ефрема.

Фаэта рассмеялась:

— Ты красивый, Бунтарь, и сильный. Я понял, ты начинаешь… Как это у вас говорят? Ты начинаешь торговаться. Скажи, что ты хочешь?

Вот те раз! Засасывает как в трясину. Ефрем лихорадочно искал выхода. Дело, конечно, соблазнительное, зачем себя обманывать. Красотки вроде этой у него в жизни не было. Но попадешь, черт возьми, в такую карусель, что после уже не выбраться отсюда.

И вдруг его осенило.

— Отпусти нас, Фаэта, из города домой, — сказал он, глянув ей в глаза.

— Тебе не нравится Фаэта? — удивилась она.

— Нет, потом! — сказал он.

Она не поняла.

— Что потом? — Но тут же просияла. И громко засмеялась: — Потом ты сам не захочешь… Бунтарь не знает Фаэту!

— Значит, поможешь? — ни о чем больше не думая, обрадовался Ефрем.

— Хорошо, хорошо. Потом видно будет. — Веселая, раскрасневшаяся от выпитого вина и разговора, Фаэта стала смело гладить Ефрема по голове, будто теперь он стал ее собственностью.

По простоте душевной Ефрем думал, что дело сейчас и произойдет, но Фаэта поднялась, выключила телевизор и сказала:

— Собирайся, Бунтарь, поехали! Тут Ефрем решил не сдаваться:

— Куда нам ехать? Новое дело!

— Вставай, вставай! — потянула его за руку Фаэта.

Ефрем поднялся.

— Не надо нам никуда ехать, — сказал он.

— Надо! Нас ждут.

— Это кто еще ждет?

— ЦНР… Не понимаешь? Центр по регулированию наследственности.

— На кой леший он сдался, твой центр?!

— Смешной человек. Центр нам скажет… Ну… — Фаэта впервые смутилась. — Как же ты не понимаешь? Я хочу мальчика…

— Ну и что? — совершенно опешил Ефрем.

— Центр должен обследовать — когда… Понимаешь?

— Нет.

— Ну хорошо. Одевайся! Там тебе объяснят.

Ефрем внимательно посмотрел на Фаэту. Видя ее смущение, смягчился и сказал:

— А завтра нельзя?

Фаэту словно иголкой кольнули:

— Нет, нет. Это тайна! Понимай, тайна! Нас ждет тайно… врач… Матушка заплатил большой деньги! — Фаэта, казалось, вот-вот заплачет: — Зачем ты споришь?

Ефрему было жаль ее. Сейчас она ему показалась по-настоящему красивой. Он не знал, что делать.

— Я не могу бросить ребенка. Чудная ты… — Он показал на дверь — Там Ася спит.

— Я догадалась. Пусть спит… Я поставила у дверей вхрана. Иди смотри! Никто не войдет.

— Никто?!

— Кроме своих. Понимаешь? Они всех знают. Понимаешь?

Ефрем открыл входную дверь, увидел в коридоре двух желтых безбровых солдатиков. Те по-приятельски ему улыбнулись.

Вздохнув, Ефрем вернулся.

— А долго это? — спросил он Фаэту.

— Нет! Как долго? Почему долго?

— Ну гляди. — И он потянулся к пиджаку, который висел на спинке стула.

10

В ресторане, куда Маус привез своих гостей пообедать, Маратик неожиданно заснул за столом. Мальчика отнесли в кабинет директора и уложили на диван. Маус вернулся к столу. Людмила Петровна увидела на его лице белые бакенбарды.

Она не удержалась и спросила, почему он постоянно то прячет, то наклеивает свои бакенбарды.

Маус был серьезен, но в глазах его Людмиле Петровне померещились хитрые огоньки.

— Я ждал этого вопроса, дорогая моя повелительница. (Он уже несколько раз так обратился к Людмиле Петровне.) Понимаете… Как бы вам объяснить?.. Я внесен в список на право ношения бакенбард. То есть являюсь кандидатом. Но приказ еще не подписан.

— Значит, незаконно наклеиваете?

— Нет, что вы! Дело в том, что кандидаты имеют право в крайних случаях при выполнении служебных обязанностей прибегать к этой мере…

«Врет, незаконно наклеивает», — подумала Людмила Петровна, и ей окончательно расхотелось разговаривать с Маусом. Но то, что переводчик впоследствии после выпитого бокала вина стал рассказывать, ее заинтересовало. Да и к тому же хотелось, чтобы измученный прогулкой Маратик хоть немножко поспал.

Людмила Петровна тоже выпила вина и, расслабившись, стала слушать.

— Дорогая моя повелительница, — говорил раскрасневшийся Маус. — Я вам выдаю тайны, но что не сделаешь, чтоб завоевать признание понравившейся тебе женщины! Слушайте и запоминайте… Люди, которые прибывают в этот город из голубой пустыни, делятся на две категории: на добровольно прибывших и на тех, кого город заманил. Вы и ваши друзья относитесь ко второй категории, я — к первой. Так что могу похвастаться. Поэтому, кстати сказать, у меня односложное имя. Правда, есть еще категория — это дети эмигрантов, сыновья, внуки. Как правило, они не утрачивают знание языка и этим, сами понимаете, кормятся… Теперь вот что вам сообщу. — Он промочил горло вином и, приблизившись, зашептал: — В голубой пустыне вы, конечно, видели пленников, отбывающих разные наказания? Так ведь? Они вам говорили, как оказались в Пустыне? Дескать, самолет потерпел крушение?