Рваные валенки мадам Помпадур - Дарья Донцова

Люба поскребла ногтем по скатерти, меня передернуло.

– Не делай так, мороз по коже дерет.

Доброва обхватила ладонями чашку с капучино.

– Нас с Иваном свели родители. В особенности старалась моя мама, спала и видела, чтобы я вышла замуж за Доброва. Она считала Ваню лучшей партией на свете. Мои чувства в расчет не принимались. Да и не было у меня никаких чувств. Я выходила за Ваню без любви. Он хороший, симпатичный, честный человек, чего еще надо? Понимаешь?

Я кивнула и начала рыться в вазочке с печеньем. Странный получается разговор. По моему разумению, Любе сейчас следует на всех парах нестись в клинику, а она вознамерилась изложить историю своей семейной жизни.

Доброва, ничего не подозревая о мыслях собеседницы, продолжала говорить.

Мать Ивана, Анна Егоровна, работала вместе с Марией Николаевной, матерью Любы. Женщины дружили и задумали поженить детей. И Анна, и Мария старательно сталкивали Ваню с Любой, но, когда Добров стал проявлять к девушке интерес, его мать неожиданно дала задний ход.

Анна Егоровна выдумывала разные поводы, чтобы оттянуть бракосочетание, предложила молодым годовой испытательный срок, нежно при этом воркуя:

– Брак – серьезная вещь, пообщайтесь, поймите, подходите вы друг другу или нет, иначе не будет вам моего благословения.

Иван и Люба симпатизировали друг другу, но сильной страсти не испытывали, поэтому легко согласились на условие Анны Егоровны. Жених два раза в неделю приглашал невесту в театр, кино, потом они гуляли по улицам. Трудно поверить, но молодые люди не вступали в интимную связь, они оставались просто хорошими друзьями.

Через три месяца вялотекущей помолвки научный руководитель Любы Алексей Николаевич Бутров вывихнул ногу. Травма была несущественной, но причиняла профессору боль, поэтому он попросил аспирантку приехать к нему домой для обсуждения очередной главы ее кандидатской диссертации. Люба не первый раз посещала просторную квартиру доктора наук, но в тот день она удивилась. Обычно апартаменты сверкали чистотой, но сейчас же повсюду лежала пыль, а на кухне подпирал потолок эверест грязной посуды.

– Извини, – смутился Алексей Николаевич, – жена уехала ухаживать за больной сестрой в Красноярск и там застряла. А наша домработница загремела в больницу с аппендицитом.

– Давайте помогу, – предложила Любочка и засучила рукава.

Вклад аспирантки Казаковой в науку в тот день они обсуждать не стали. Сначала Любаша отдраила квартиру Бутрова, потом приготовила ужин. Профессор достал из бара бутылочку коньяка, завязалась душевная беседа. На дворе расцветал жаркий июль, родители Казаковой жили на даче, в ста километрах от Москвы. Иван проводил отпуск на фазенде с Анной Егоровной, Любу дома никто не ждал. Из открытого окна в гостиную Бутрова вплывал неожиданный для Москвы аромат душистого горошка, где-то вдалеке играла тихая музыка. Алексей Николаевич поднял бокал и посмотрел в глаза аспирантке, Люба покраснела и… они очутились в супружеской постели Бутрова.

Два сумасшедших месяца Алексей и Любочка провели вместе. Галина ухаживала за сестрой в Красноярске. Родители Казаковой в то лето так и не увидели дочь. С Иваном невеста два раза в неделю чинно ходила в кино, потом он провожал ее и уходил. Любочка вылетала на улицу, хватала такси и неслась к любовнику.

Это было натуральное сумасшествие. К сентябрю Любаша скинула десять кило, в глазах у нее плясали черти, она помолодела, похорошела и начала вызывать зависть у коллег.

После возвращения Галины любовникам пришлось поумерить пыл. Люба проявила макиавеллиевскую[13] хитрость – подружилась с женой Бутрова и получила возможность легально бывать в доме профессора. Сексуальных радостей стало меньше, чем летом, но их острота усилилась. Один раз, когда Любочка заявилась в гости, Галя оставила ее с мужем и пошла за хлебом. Любовники кинулись друг к другу, зная, что у них всего десять минут, и испытали волнующую гамму эмоций. В январе они чуть не попались: Галина неожиданно вернулась с работы, и Люба ринулась голая в ванную, едва успев прихватить с собой одежду.

Но никто ни на работе, ни среди ближайших друзей не узнал их тайны. Наконец Анна Егоровна позвонила матери Любы и сказала:

– Ну, когда играем свадьбу? Хватит детям женихаться, неприлично так долго помолвленными ходить, что люди скажут?

Был у Анны Егоровны пунктик, фразу «что люди скажут?» она повторяла при любой возможности. Потенциальная свекровь не стала лучше относиться к невесте Вани, но «что люди скажут?».

Тут только до Любы дошло, что Бутров женат и разводиться с Галей не собирается, а она сама вот-вот поменяет фамилию на Доброву. Первым ее желанием было заорать: «Никогда! Я не люблю Ивана, в моем сердце навсегда поселился другой человек!»

Но Люба сразу представила себе последствия такого признания. Иван примчится к Бутрову и устроит скандал, Галя узнает об измене мужа, брак профессора развалится. И ведь это не означает, что Алексей Николаевич женится на любовнице. Скорее, наоборот, посчитает ее виновной в крушении своей семьи и навсегда отвернется от нее. О коллегах по работе можно даже не упоминать: в музее служат в основном бабы, для них посплетничать – лучшее развлечение. Любаше придется уволиться, она лишится всего: работы, научной карьеры, головокружительного секса.

И Любочка начала готовиться к свадьбе.

Я не выдержала и перебила Доброву:

– Ты решила пойти в загс с тем, к кому не испытывала никаких чувств?

Она пожала плечами:

– Алексей Николаевич – моя любовь. Тогда я полагала, что никогда более не встречу мужчину, которому открою свое сердце. В нашем обществе к неокольцованной бабе относятся либо с насмешкой, либо с жалостью. Увы, россияне по менталитету – смесь средневековых феодалов с варварами. Мне была нужна семья, ощущение стабильности. С Бутровым я хотела ездить в экспедиции. Я не имею в виду любовные утехи, говорю лишь о науке. Алексей Николаевич, безо всякого преувеличения, гений. И к Ване у меня были дружеские чувства, он меня не раздражал.

– Шикарный аргумент для вступления в брак, – пробормотала я. – Жених не раздражает невесту.

Люба выпрямилась:

– В Библии сказано: не судите, да не судимы будете. Важно не то, с какими мыслями я шла в загс, а то, что получилось потом. За два дня до свадьбы Алексей Николаевич сказал:

– Милая, нам следует прекратить встречи.

– Ты меня разлюбил! – испугалась Любаша.

– Стремлюсь к тебе всем сердцем, – заверил Бутров. – Но вчера Галочка сообщила, что беременна.

У Любочки подкосились ноги. Она знала, что Алексей Николаевич мечтает о ребенке, а Галя, как назло, никак не могла стать матерью. Жена профессора не бросала надежды обзавестись малышом, она упорно лечилась, и вот вам крутой поворот судьбы!

– Мы с тобой не свободные люди, – частил профессор. – Сохраним воспоминания о любви в наших сердцах, останемся лучшими друзьями.

– Давай простимся, – заплакала Люба, и они с Бутровым очутились в постели в последний раз.

После той памятной встречи профессор и Доброва превратились в добрых приятелей, а Галя и вовсе стала лучшей подругой Любы. Женщин сблизила общность положения: Галочка ждала малыша, но и Люба через пару недель после свадьбы поняла, что скоро у нее будет ребенок.

Жене Ивана удалось родить здоровенькую Надюшу, а в семье Бутрова случилась трагедия. На Галю напали хулиганы и изнасиловали. Произошел выкидыш. Супруга Алексея Николаевича долго ходила к психотерапевту, но более они о наследниках не заговаривали. Бутров смирился с тем, что у него не будет детей. Вот только Алексей Николаевич не знал, что уже имеет ребенка – дочь Наденьку, симпатичную девочку, рожденную Любой.

Глава 12

Я разлила на скатерть остатки капучино.

– Надя – дочь профессора?

Люба всхлипнула и кивнула:

– Да.

– Ты уверена? – не утихала я.

– Как и в том, что сейчас на улице дождь, – заявила она, указывая пальцем в окно.

Я медленно оценивала ситуацию.

– Иван Сергеевич ничего не знает? Он не догадался? Извини, но неужели молодой муж, с которым у тебя до свадьбы ничего не было, не спросил: дорогая, я у тебя не первый? Только не говори, что он после брачной ночи ничего не понял!

Люба смутилась:

– Я сделала операцию, сбегала к врачу, который восстанавливает девственность.

– Ясно… – бормотнула я.

Люба вынула из сумки пудреницу и посмотрела в зеркальце.

– У Нади самая обычная внешность, у нас с мужем тоже. Бутров представитель населения средней полосы России. Ни больших носов, ни узкого разреза глаз, ни смоляных кудрей ни у кого из нас нет. Будешь смеяться, но основная часть наших друзей говорит: «Надюха – вылитый Ванька». И она привычки его заполучила – как папу, ее от соленых помидоров за уши не оттащить. Девочка обожает острое, маринованное, муж тоже приходит в восторг от таких закусок. До того дня, когда стала оформлять медкарту для детского сада, я и сама не предполагала, что она дочь Алексея. Но пошли по кабинетам, попали к ортопеду, а та воскликнула: