Вектор Пути. - Степан Мазур

Глаза блондина предательски постарались проникнуть сквозь волосы, чтобы рассмотреть хоть что-то. Попытался убрать взор, отстраниться, тут грусть о смерти, о близкой неминуемой кончине, не до веселья, но…внутренний зверь неумолим. Куда там до него тотему леопарда.

Сиё действие не осталось незамеченной для Марии. Завладеть вниманием — уже половина дела сделано. Наклонилась ещё ближе, медленно лизнув в губы. Язык прошёлся по верхней и нижней, стал спускаться до подбородка. Как назло начинающаяся щетина остановила натиск.

— Бр-р, побрейся.

— А, извини.

Сёма высвободил руку из-под покрывала и провёл по подбородку. Мелкие волоски остались в руке, словно на ладони были десятки лезвий. Кожа заблестела, чистая и освобождённая.

— Так-то лучше, — кивнула Марьяша и прикусила за ухо. Горячий поток воздуха проник в перепонку, приятно щекоча. Приятная волна отдалась во всём теле.

«М-да, некоторые поражения достойнее победы… и приятнее», — подумал Сёма, не в силах больше сдерживать улыбку. Подхватив Машу её за поясницу и чуть ниже, перевернул на бок.

Машка не сдалась и продолжила катиться, переворачивая и его. Кровать была огромная, но и её ресурс оказался бессильным под натиском двух влюблённых…

Рухнули на пол, запутавшись в одеялах и покрывалах. Высота небольшая, пол мягкий, стеленный ковром с длинным ворсом. К тому же одеяло сползло чуть раньше. Не ушиблись.

Мария всё равно оказалась сверху, показывая язык. Сёма прижал к себе и поймал язык губами, затем, приблизив её к себе, утонул среди грудей, отдавая предпочтение то одной то другой.

Ласки продолжались треть часа.

Так и не поднялись с пола. Разве что стянули с кровати все подушки.

В молчании застыли в объятиях друг друга, приходя в себя. Слова не нужны там, где просто хочется быть друг с другом рядом, ощущать родное тепло, дарить и получать любовь. Любить и быть любимым, утопая в обоюдных чувствах единения.

Мария приложила щеку к широкой груди, изредка по инерции целую горячую кожу, Сёма теребил кончики её волос, наматывал на палец. И каждый ощущал беззаветную преданность второй половины. Любовь, в которую люди верят всё меньше и меньше, но которая есть и будет всегда.

— Когда ты уже согласишься выйти за меня замуж? — Глядя в плиточный потолок, обронил блондинчик.

— Ты после каждой командировки спрашиваешь. Каждый раз отвечаю: через два месяца, после защиты диплома…

— Прости, память короткая.

— Это коротковременная то? А такое событие в долговременную не можешь отложить?

Сёма попытался улыбнуться, но вновь ощутил, как голову берёт в тиски. Чёрное облако постепенно стало захватывать сознание, отодвигая всё приятное на второй план. Слабость полилась по телу. Но не та, приятная, после любовных ласк, а другая, холодная и чужая.

Стиснув зубы, попытался заставить её уйти.

«Только не сейчас. Только не при ней. НЕТ!»

Открыл глаза. Маша вновь нависла над ним. Лицо тревожное, что-то почувствовала, прочла в глазах. Всё видит, всё ощущает.

Это лицо можно сделать безучастным, запретить мускулам выдавать те эмоции, которые ощущаешь на самом деле. Это месяцы тренировок мимикрии, оточенные до блеска. Это не сложно. Но глаза так быстро менять настрой не в состоянии.

— Сёма, тебя точно отправили в отпуск? — Осторожно начала Мария.

— Да, — честно признался Сёма.

— Тогда скажи мне, что он не медицинский, — потребовала любимая.

Блондин ненароком отвёл взгляд, буркнул:

— Все отпуска в какой-то степени медицинские…

— В глаза смотреть!

Прикусив губу, Сёма вернул взор во власть её очей.

— Ну… мне что-то нездоровится с последнего задания. На солнце вроде как на море перегрелся. Ох уж мне эти тёплые моря…

— Тебе нездоровится только в том случае, если прошит пулемётной очередью крест на крест.

— У-у, садистка. Любимая девушка не должна так говорить.

— Сёма, — она взяла прядь рукой, перебрала меж пальцев. — Расскажи мне. Всё расскажи. От любимой девушки ничего не скроешь. Всё равно же узнаю.

Глаза просящие, требовательные, губы стянуты в строгую линию.

«Переживает… Проклятый Меченый, откуда ты свалился? Я не могу её покинуть! Это сильнее меня!».

— Родная моя, я буду в порядке, если…

Взгляд Марии стал ещё пристальнее. Ловит каждое слово. Только глаза наливаются влагой. Женский козырь.

— …если верну Скорпиона, — продолжил Сёма, взвешивая каждое слово. — Он… должен помочь. Да, он поможет. Брат любит сложные ситуации. Мы же живём в последние годы только в двух режимах. Это «тяжёлый» и «очень тяжёлый». Есть ещё «невозможный», но от него потихоньку отказываемся. Так кому ещё помочь, как не ему? Брат, он…

— Сёма… — Маша прижалась, обхватывая за шею. — Так вытащи его… Это… Это очень важно, понимаешь?

«Важно выжить или заставить вернуться? Что-то в её слезах есть ещё», — подумал Сёма.

— Конечно. Конечно, любимая. Вытащу, верну, вразумлю и даже отшлёпаю, но только ради тебя, — поспешно забормотал Леопард, покрывая взволнованное личико поспешными поцелуями, но сам постепенно сконцентрировался на мысле-сфере, расширил, обхватывая теплом любимую, и… увидел.

Этот крошечный зарод жизни, недоверчиво ответивший на тепло и принявший его, как должное, поселился в ней. Сёма послал ему внутреннюю улыбку и заверил, что мир, в котором ему суждено родиться, ждёт его. Защита и любовь будут ему обеспечены. Без тревог и печалей. Только на глаза навернулись слёзы — у них будет ребёнок. И это в тот момент, когда над головой висит древнее проклятье. Неужели тот самый невозможный режим жизни пришёл?

«Проклятье или не проклятье, я выживу! Кто бы что ни говорил, я буду жить!», — твёрдо решил для себя Леопард.

— Маша…

— Что?

«Хм, а ведь она ещё и сама не знает».

— Я люблю тебя. Я… выживу. Отпусти в тайгу. Пара дней там и я буду сиять здоровьем. Отпустишь?

— Я тебя никогда и не держала, — поспешно отстранилась Маша, делая какие-то одной ей ведомые выводы.

Любимая поднялась и зашлёпала по паркету босыми ногами по коридору, свернула в ванную. Послышался плеск воды из открытых кранов.

Сёма взял с тумбочки ручку, нашарил в выдвигашке листик бумаги и поспешно застрочил:

…Родная моя, у нас будет ребёнок. Он уже в тебе. Третья-четвёртая неделя. Сделай тесты, сходи к гинекологу, если не веришь. Я не мог ошибиться. Только не делай УЗИ, оно портит ребёнку здоровье, влияет на ДНК. Вернусь — купим кольца, и я всё-таки заставлю тебя пройтись по бутикам, подбирая платье. На руках понесу. Целую, скоро вернусь…