Мои персонажи - Екатерина Индикова

– Гремлин Герман дремлет в дровнях. Гремлин. Герман. Дремлет. В дровнях.

– Алекс, с тобой все в порядке?

– А что, по мне не видно?

– Знаешь, детские стишки в исполнении взрослого мужчины можно списать либо на алкогольное опьянение, либо на проблемы с душевным равновесием.

– У меня второе. Я болен любовью. И это в наше непростое время.

– И это, между прочим, запрещено.

– Тебе это нравится, как я погляжу. Лола – плохая девочка?

– Не уходи от темы. Какой еще гремлин, то есть, Герман.

– Не знаю. Всплыло откуда-то. Из недр моей мятущейся души. Знаешь игру The world of words?18 – Лола покачала головой. – Вот и я не знаю, кто меня ей научил.

– А в чем она заключается?

– Ерунда. Напихаешь в предложение кучу омонимов. Всем смешно.

– На родине Густавовой башни это называется каламбур.

– А ты когда-нибудь бывала на родине Густавовой башни?

– Да, однажды. Еще с бабушкой. Она умерла несколько лет назад.

– Прости, я не знал. Глупо звучит в моем исполнении.

– Послушай, Алекс, а вдруг и ты ее видел?

– Твою бабушку?

– Нет же, Густавову башню?

– Понятия не имею.

– Так! Вот прямо сейчас не думая, отвечай на вопрос: откуда открывается лучший вид на Густавову башню?

– Шутишь! Конечно, со стороны Трокадеро.

– Откуда знаешь?

– Ума не приложу! Как ты это сделала?

– Не дала тебе опомниться!

– А сейчас я не дам.

– Алекс, перестань… Хотя, знаешь, продолжай.

Позже Алекс приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Лолу.

– Ты удивительная, знаешь об этом?

– Серьезно? Настолько, что могу поразить такого серьезного интеллектуального господина писателя?

– Ты меня сразу поразила. Я даже подумать не успел.

– Вот! Мы нашли ключ к твоему восприятию. Размышления все портят.

– Дело не в размышлениях, а в тебе… Ах, как ты тогда парила по мосту…. Видишь, у меня есть воспоминания. Я держу их прямо здесь. – Алекс похлопал себя по грудной клетке. Лола накрыла его руку.

– Они не очень долгосрочные. Возможно, у тебя есть и более дорогие воспоминания, которые помещены сюда, просто они надежно заперты.

– А у кого-то, похоже, нашелся ключ. Не к ним, а ко мне.

– Алекс…

– Я не прошу тебя признаваться мне в любви.

– Знаешь, сложно признаться в том, чего официально нет.

– Но ты же в это не веришь?

– А ты?

– А я могу обойтись метафорами, но это не отменяет того, что я люблю тебя.

– Так… мы слишком неприлично себя ведем. Давай хотя бы вид создадим, что мы нормальные. Вот. Это мне выдали в департаменте. Благопристойный досуг. И прекрати хихикать. Я одна туда не пойду!

– Лола в цирке. С ватой и ведром сладкой кукурузы. Я бы такое ни за что не пропустил. Ты можешь пригласить меня, кстати, ради приличия!

– Уважаемый господин Алекс, согласишься ли ты составить мне компанию в столь чудном месте, полном привыкающих юных дев и их потенциальных партнеров… И нормальных семеек с детишками.

– Ну раз ты не хочешь признавать мне в любви, тогда идем. Когда?

– Вечером.

– О, тогда у нас еще куча времени, а я знаю, чем заняться!

– Поиграем в the world of words?

– Это только один из вариантов.

* * *

– Ты пригласишь меня?

– О чем ты?

– Ты знаешь.

– Валерия, ты стала невероятно загадочна, но, если настаиваешь, да, я тебя приглашу.

– Даже не спросишь куда?

– Разумеется, нет. Ведь ты ради этого затеяла бесполезный разговор.

– И все ты знаешь, любитель штампов.

Алекс ухмыльнулся. Весь последний месяц, 24 дня, если быть точным, Валерия вела себя невыносимо. Он мысленно пообещал дать ей 31. Не больше, не меньше. Тьфу. Опять штамп. Она невыносима.

– И не надейся уязвить меня, трансильванская роза! У меня в чемодане еще куча штампов. Ждут своего часа между связкой чеснока и парой неношеных клыков. Итак, ты примешь мое приглашение?

– А ты старательный. Или просто жалостливый. Куда идем?

– А куда бы ты хотела?

– В твою постель.

– Вэл… Как грубо. А как же душа?

– Хочешь поговорить о душе? Хорошо, я знаю подходящее место. Собирайся.

* * *

– Что, по Вашему мнению, есть Душа, господин И.?

– Смотря, какую мудрость применить… Философскую, религиозную, метафизическую? И зовите меня Николай или Колин. Я так подписываю статьи.

– Хорошо, Николай. Вы тоже можете обращаться ко мне по имени.

– Спасибо, Психея. Возвращаясь к Вашему вопросу… Я несколько месяцев добивался разрешения встретиться с Вами, надеясь, узнать, ответ на него.

– Лукавите. Вы пришли, чтобы выведать о моих литературных экспериментах.

– Но разве Душа не имеет к ним отношения?

– Что Вы! Душа в ведении понятий куда более высоких, чем мои скромные психолингвистические опыты. Я не в силах выдумать того, чего нет, могу лишь пробраться сквозь пелену личных драм, запретов, комплексов, и выудить нечто, о чем персонаж, вероятно, и не подозревал или позабыл. Это, как гипноз, если хотите.

– Гипноз? А подробнее?

– Вам журналистам, только факты подавай, подробности. Нет, нет, я не обиделась. Продолжим, но раз уж, Вы у меня в гостях, позвольте мне тоже задавать вопросы. Итак, Николай, из чего, Вы думаете, состоит литературный персонаж?

– Из авторской фантазии, полагаю.

– Вы сравниваете литератора исключительно с творцом…. Это лишь штамп, дорогой Колин. Ярлык. Когда Вы читаете книгу, перед Вами предстает образ, созданный писателем. С помощью чего?

– Мыслей, чувств…

– И да, и нет. Литературный герой состоит из слов, а также вытекающих из них действий, поступков, но одному лишь автору принадлежат эти слова? Пожалуй, если бы Вы или какие-нибудь ученые мужи, как следует, расспросили самих писателей, кое-кто, может быть, и поведал, что способность слышать, что говорят персонажи иногда куда ценнее, чем умение навязывать им свою волю. Я бы не рекомендовала этого делать, ведь они могут быть весьма своенравны, им даже может прийти в голову бороться за свои поступки и действия.

– А как же тогда…

– Отпустить. То, что так сложно сделать в действительности, то, чего мне не удалось.

– Это и привело Вас к опытам?

– Меня привели к ним наследственность и любопытство. А неспособность отпустить привела к трагедии.

– Вы имеете в виду болезнь Вашего мужа?

– Мне бы не хотелось, чтобы Вы где-то об этом упоминали. У меня есть сын. У нас есть сын. Я солгу, если скажу, что сделала это ради него. Единственная причина – мой эгоизм. Я поняла это здесь.

– Ваше рассуждение о том, что персонажи состоят из слов… Какое оно имеет отношение к опытам с реальными людьми и гипнозу?

– Косвенное. Я лишь хотела пояснить, что человек тоже в какой-то мере состоит из слов, мыслей,