Трагедия Игрек - Эллери Квин

— В этой комнате бар, полный выпивки, — объяснил он, указывая на шкафчик в стиле буль.[34] Тогда он и увидел мандолину в витрине, где она всегда находилась.

Инспектор Тамм удовлетворенно кивнул.

— Превосходно, — обратился он к Бруно. — Это позволяет сузить промежуток времени. Кто бы ни взял мандолину из витрины, он сделал это непосредственно перед убийством. Где вы были прошлой ночью, мистер Хэттер?

— Уходил по делу, — ответил он.

Марта Хэттер плотно сжала бледные губы, не сводя глаз с лица мужа. Он не смотрел на нее.

— По делу в час ночи? — усмехнулся инспектор. — Ну, не стану вас порицать. Что вы делали, выйдя из библиотеки?

— Слушайте! — неожиданно рявкнул Конрад. — На что, черт возьми, вы намекаете? Если я сказал «по делу», значит, так оно и было!

— Не сомневаюсь, — отозвался Тамм. — Ну так куда вы пошли из библиотеки, мистер Хэттер?

— Наверх, в спальню, — буркнул Конрад, чей гнев испарился так же быстро, как вспыхнул. — Моя жена спала. Ночью я ничего не слышал — после выпивки спал как убитый.

— Благодарю вас, мистер Хэттер, — вежливо сказал Тамм.

Окружной прокурор подавил усмешку, а Лейн с любопытством посмотрел на инспектора, снова напомнившего ему голодного паука. Тамм обратился к Марте. Ее история была краткой. Она уложила детей в постель в детской в десять часов, вышла прогуляться в парк, вернулась незадолго до одиннадцати и вскоре легла спать. Нет, она не слышала, как пришел муж, — у них разные постели, а она спала крепко, так как дневные выходки детей ее утомили.

Инспектор неторопливо продолжал — раздражение, накопившиеся во время предыдущих опросов, полностью улетучилось. Он добродушно задавал рутинные вопросы и выслушивал неинформативные ответы. Вроде бы никто не входил в лабораторию после того, как ее опечатала миссис Хэттер. Оба супруга хорошо знали об обычае ставить вазу с фруктами на ночной столик Луизы и об отвращении старой миссис Хэттер к грушам.

Но вирус в крови Конрада Хэттера не мог долго не давать о себе знать. Инспектор задал несколько вопросов о Йорке Хэттере. Конрад выглядел раздосадованным, но пожал плечами.

— Мой старик был странным типом — почти чокнутым.

Марта метнула на мужа сердитый взгляд:

— Беднягу просто затравили до смерти, Конрад, а ты и пальцем не пошевелил, чтобы спасти его!

Гнев Конрада вспыхнул снова — вены на его шее напряглись, как канаты.

— Не лезь не в свое дело, паршивая шлюха!

Последовало ошеломленное молчание. Даже инспектор был шокирован и глухо заворчал.

— Следите за своим языком, Хэттер, — холодно сказал Бруно. — Это дело — мое и инспектора Тамма. Сядьте!

Конрад сел, хлопая веками.

— А теперь поговорите с нами, Хэттер, — продолжал Бруно. — У вас есть какое-нибудь объяснение попыткам лишить жизни вашу единоутробную сестру, Луизу Кэмпион?

— Попыткам? О чем вы?

— Именно попыткам. Мы убеждены, что гибель вашей матери была случайностью. Подлинной целью ночного визита было отравление груши, предназначенной для мисс Кэмпион!

Конрад тупо разинул рот. Марта протирала усталые глаза. Когда она опустила руки, ее лицо выражало ужас и отвращение.

— Луиза… — пробормотал Конрад. — Случайность… Право, не знаю, что сказать…

Друри Лейн вздохнул.

Момент наступил. Инспектор Тамм направился к двери библиотеки так внезапно, что Марта Хэттер прижала руки к груди. Остановившись у двери, он повернулся и сказал:

— Вы были одним из первых, кто увидел тело вашей матери и ее комнату этим утром — вы, ваша сестра Барбара и мисс Смит.

— Да, — отозвался Конрад.

— Вы заметили следы ног в порошке талька на зеленом ковре?

— Я смутно помню. Я был взволнован.

— Взволнованы, а? Значит, следы вы заметили. Ну-ну. — Инспектор открыл дверь и крикнул: — Мошер!

Детектив, который что-то прошептал Тамму во время опроса Джилл Хэттер, Бигелоу и Гормли, послушно шагнул в комнату. Он тяжело дышал и держал левую руку за спиной.

— Вы говорите, — сказал Тамм, тщательно закрывая дверь, — что смутно помните отпечатки?

Подозрение, страх и гнев смешались на лице Конрада. Он вскочил на ноги с криком:

— Да, говорю!

— Отлично, — ухмыльнулся Тамм. — Мошер, покажите джентльмену, что обнаружили ребята.

Детектив извлек левую руку из-за спины с проворством фокусника. Лейн печально кивнул — его предположения оправдались. В руке Мошера была пара белых парусиновых туфель — очевидно, мужских, несмотря на острые носы. Туфли были стоптанными, грязными и пожелтевшими от возраста. Конрад молча глазел на них. Марта поднялась, держась за подлокотник стула, бледная и напряженная.

— Вы когда-нибудь видели их раньше? — осведомился Тамм.

— Я… Да, это мои старые туфли, — запинаясь, ответил Конрад.

— Где вы их храните, мистер Хэттер?

— В стенном шкафу моей спальни наверху.

— Когда вы надевали их последний раз?

— Прошлым летом. — Конрад медленно повернулся к жене и произнес сдавленным голосом: — Я же велел тебе выбросить их.

Марта облизнула белые губы.

— Я забыла.

— Ну-ну, мистер Хэттер, — сказал инспектор, — не впадайте в ярость снова. Знаете, почему я показываю вам эти туфли?

— Нет.

— Не знаете. Тогда я вам объясню. — Тамм шагнул вперед, и притворное дружелюбие исчезло с его лица. — Вас может заинтересовать, Хэттер, что подошвы и каблуки этой пары ваших туфель в точности совпадают со следами, оставленными на ковре убийцей вашей матери!

Марта издала слабый крик и прикрыла ладонью рот, словно проявив нескромность. Конрад быстро заморгал, — очевидно, это у него в привычке, подумал Лейн. Он был ошеломлен — остатки его интеллекта таяли в парах алкоголя…

— Ну и что, — заговорил он. — Это не единственная в мире пара туфель такого размера и формы…

— Верно, — согласился Тамм, — но это единственная пара в доме, Хэттер, которая не только в точности совпадает со следами убийцы, но и содержит на подошвах и каблуках крупицы порошка, который рассыпали в спальне!

Сцена 4

СПАЛЬНЯ ЛУИЗЫ

Воскресенье, 5 июня, 12.50

— Вы действительно думаете… — с сомнением начал окружной прокурор, когда инспектор отправил двигающегося как во сне Конрада Хэттера под охраной в его комнату.

— Я намерен прекратить думать, — огрызнулся Тамм, — и начать действовать. Эти туфли выглядят чертовски убедительно.

— Пожалуйста, инспектор. — Друри Лейн шагнул вперед и взял у Тамма грязные белые парусиновые туфли. Они были старыми, поношенными и со стоптанными каблуками. В подошве левой туфли была маленькая дырка. — Эта туфля соответствует отпечатку левой ноги на ковре?

— Конечно, — усмехнулся Тамм. — Когда Мошер сообщил мне, что ребята обнаружили в стенном шкафу Хэттера, я сам сверил туфли с отпечатками.

— Но вы, разумеется, не собираетесь этим ограничиться? — спросил Лейн.

— Что вы имеете в виду?

— Мне кажется, инспектор, — отозвался Лейн, задумчиво взвешивая в руке правую туфлю, — что вам следует отдать ее на анализ.

— На анализ?

— Смотрите. — Лейн поднял правую туфлю. Спереди виднелись пятна от какой-то жидкости.

— Хм! — пробормотал Тамм. — Вы думаете…

Лейн широко улыбнулся:

— В данном случае, инспектор, я тоже предлагаю действия. На вашем месте я бы немедленно послал эту туфлю доктору Шиллингу для обследования пятен. Возможно, они оставлены той же жидкостью, которая содержалась в шприце. Если так… — Он пожал плечами. — Боюсь, подтверждение того, что отравитель надевал эти туфли, будет выглядеть скверно для мистера Хэттера.

Почувствовав в голосе Лейна намек на насмешку, Тамм резко взглянул на него. Но лицо актера было серьезным.

— Мистер Лейн прав, — сказал Бруно.

Поколебавшись, инспектор забрал туфли у Лейна, подошел к двери и подозвал детектива.

— Срочно отправить Шиллингу, — приказал он.

Детектив кивнул и унес туфли. В этот момент в дверях появилась толстая фигура мисс Смит.

— Луиза чувствует себя гораздо лучше, инспектор, — сказала она. — Доктор Мерриэм говорит, что вы можете повидать ее. Она хочет что-то вам сообщить.

Поднимаясь по лестнице к спальне Луизы, Бруно пробормотал:

— Что, черт возьми, она может сообщить нам?

— Полагаю, какую-то странную идею, — проворчал инспектор. — В любом случае свидетель из нее никудышный. Ну и дело! Свидетель убийства оказывается глухим, немым и слепым! С таким же успехом она могла быть мертвой!

— Я бы не был в этом так уверен, инспектор, — возразил Лейн. — Мисс Кэмпион не совсем потеряна для общения. У человека существует пять чувств.