Кукловод. Книга 2. Партизан - Константин Калбазов

На фронт поставляются два образца этих фугасов, малый и большой. Большой зарывается в землю и приводится в действие с помощью проводов. При замыкании контактов выпрыгивает на высоту, заданную с помощью выбранной длины цепочки, и подрывается. Малый подвешивается на кольях проволочного заграждения, и от него в разные стороны отходят растяжки. Зацепи такую разведчик или атакующий — и произойдет взрыв. Неплохо, вот только мало этих мин. Очень мало…

Наконец добрались до проволочного заграждения, не обнаружив при этом ни одного фугаса. Однако, памятуя о своих малых фугасах, торопиться не стали. Все верно, не производит противник мины, вот только пытливый солдатский ум способен создавать такие ловушки, что только держись. Лучше не расслабляться.

Растяжек не обнаружили, банки, висящие на заграждении, похоже, самые обыкновенные жестянки, и их задача только подать сигнал тревоги. Ильин и Началов действовали на пару. Первый брался за висящую банку, второй срезал ее. Добычу откладывали в сторону, чтобы та своим предательским бряцаньем не выдала охотников за винтовками. Только когда срезали все банки, брались за саму колючую проволоку. И опять же общими усилиями. Срезали нить, отвернули ее в сторону, чтобы не мешала, потом вторую. Продвинулись немного вперед и опять взялись за банки.

Первую полосу преодолели минут за двадцать. Конечно, можно было бы и быстрее, но бойцы старались действовать максимально тихо. Шестаков же предпочитал не вмешиваться в процесс. Если честно, он также отправился для получения опыта и, так сказать, тренировки нервной системы.

Во-первых, как ни мала вероятность повредить имплантат, она все же существует, и в этом случае его ждет безвременная кончина. Во-вторых, он прекрасно помнил, насколько малоприятно получать свинцовые гостинцы, и, пусть он мог полностью отключаться от боли, процесс ранения очень даже болезненный и неприятный. Ну и, наконец, приобретение опыта и навыков для этого тела.

Намеченная цель должна была находиться где-то между первым и вторым проволочными заграждениями. Кстати, расщедрились австрияки, нечего сказать. На сотню метров заграждения в три ряда нужно затратить не меньше двух километров колючей проволоки. А здесь две такие полосы, да и тянутся они по всему фронту.

Впрочем, понять их несложно. Они вцепились в перевалы мертвой хваткой и готовы костьми лечь, лишь бы не допустить русских на Венгерскую равнину. Дукельский перевал, где и занимает позиции рота Шестакова, за какие-то три месяца захватывается русскими войсками уже в третий раз. А вот на то, чтобы пройти дальше, сил уже недостает, австрийцы сразу же бросают в бой все, что только возможно.

Если русским войскам удастся выйти на равнину, да при грамотном использовании конницы, которая составляет чуть не треть всей армии, можно очень быстро овладеть Венгрией. Затем соединиться с сербской армией, проявившей в этой войне завидную стойкость. Даже при отсутствии поставок со стороны России из-за несговорчивости болгарского правительства к концу года сербы сумели отбросить австрийцев и восстановить свои прежние границы. Да и сами венгры вполне могут отторгнуть австрийцев, уж больно много у них застарелых противоречий.

Так что переход русской армии через Карпаты — это практически крах для Австро-Венгрии. Вот и держатся за перевалы, словно утопающий за соломинку. Понимают это и германцы, поэтому время от времени перебрасывают на помощь австрийцам свои корпуса. А уж германец воевать умеет, этого у них не отнять.

Впрочем, если судить по тому, как воюют российские генералы, утверждение это более чем сомнительное. Такое впечатление, что они надеются на извечное русское авось, а войну ведут в лучшем случае полковники и далее по ниспадающей. Словно и не было Русско-японской с ее уроками. Так что и у германцев все не слава богу, если при таком подходе русского командования они никак не могут оторваться от своих границ, а кое-где и выйти к ним.

Впрочем, у австрийцев все еще хуже. Стодвадцатитысячный гарнизон Перемышля умудрился сдаться неполным семидесяти тысячам русских. Осаждавшие замкнули кольцо, растянувшись тонкой линией. Когда после капитуляции в нашем штабе стало известно о соотношении сил, генералы чуть не начали заикаться. По данным разведки, гарнизон крепости составлял порядка сорока тысяч. Странно здесь как-то разведка устроена. Так что, если бы не постоянная поддержка германцев, австрийцев еще к Новому году вышибли бы из войны…

Размышляя над перипетиями этой войны, о которой он практически ничего не знал, Шестаков полз к намеченной цели — убитому австрийскому солдату. Труп бедолаги висел на проволочном заграждении и снизу был хорошо заметен на фоне неба. А то как-то неудобно, если бойцы вернутся с трофеями, а он, их придирчивый командир, — с пустыми руками.

Нет, понятно, что его главная задача — руководство. Но кем тут прикажете командовать, если он уже и Началова с Ильиным не наблюдает? Хорошо еще, что знает, в каком они убыли направлении. А со связью здесь… Ох, лучше не вспоминать. Так что максимум самостоятельности. Иначе никак. Ну и коль скоро он не может командовать, то пока будет выступать в роли рядового бойца. А какая стоит задача? Правильно. Вот и ползет он за своей винтовкой.

Пока добирался до второй полосы заграждений, несмотря на работу артиллерии, обнаружил больше десятка волчьих ям. Нет, зверю в такую не провалиться, потому как размеры очень скромные. Квадрат всего-то тридцать на тридцать сантиметров, да глубиной не больше пятидесяти. Вот только одно лишь попадание в такую ловушку может обеспечить перелом ноги. А уж наличие на дне доски с торчащими из нее несколькими гвоздями гарантирует ранение стопы. Так что тут повнимательнее нужно под ноги смотреть.

Вот и искомый труп. Странно все же. Ну неубранные трупы русских — это понятно. Но своих-то могли бы и прибрать. Хотя… за кем-то близким, возможно, и полезли бы, а так… Впрочем, перед русскими позициями тоже лежат тела сослуживцев, но рисковать их вынести желающих как-то не находится. За винтовками лазают, а вот убитых так и оставляют.

Так, что тут у нас? Ага. «Манлихер», пехотная винтовка. Ну это ожидаемо. Господи, а смердит-то как! Того и гляди вывернет наизнанку. Интересно, тут перемирия бывают, чтобы павших прибирать? Расстегиваем ремень с патронными сумками и ножнами. Сам тесак закреплен на винтовке. Кстати, от офицеров слышал много лестного об этом оружии. Трофейные винтовки очень даже пользуют в русской армии.

Оп-па. А это что? Отполз на пару метров в сторонку. Так и есть. Не показалось. Из травы, сохранившейся под заграждением, торчит приклад. Потянул. «Мосинка» с искривленным штыком и налетом ржавчины. Сомнительно, чтобы коррозия достигла критического уровня, хотя оружие тут и валяется уже пару месяцев. Вон черные копатели извлекают на свет божий образцы, пролежавшие в земле семьдесят лет, и ничего, стреляют за милую душу. Так что еще послужит.

Прапорщик уже собирался в обратный путь, к проделанному его бойцами проходу, когда услышал приглушенные голоса и какую-то возню. Интересно, что бы это могло означать? Австрийцы собрались по винтовки? Так вроде не водилось за ними такого. Или он просто не все знает? Может ли и у австрийской армии начаться винтовочный голод? Да кто же его знает, были ли у них вообще проблемы с вооружением или только с личным составом?

Проклятие! Вот и они. Вроде бы двое. Не просто ползут, а что-то волокут за собой. Похоже, у них там проход оставлен для собственных нужд. Шестаков быстро осмотрелся и отполз назад, к обнаружившейся неподалеку большой воронке. Проделать все тихо, при наличии двух винтовок оказалось не так просто. Но и бросать их он не собирался. Так что пошумел немного, не без того.

Впрочем, австрийцы вели себя куда более шумно, а потому ничего не заметили. Будто у себя дома. Хм. А ведь так оно и есть как в прямом, так и в переносном смысле. Это территория их государства, и до австрийских позиций не больше полусотни метров.

Ну и как быть? Позволить им заниматься своими делами? Разумно. Но сейчас он о них знает и имеет возможность расправиться по-тихому, используя свое преимущество во внезапности. Риск? Несомненно. Но если они сами наткнутся на него, то тихо не разойтись однозначно.

Шум, издаваемый австрийцами, усилился. Значит, они приблизились. Шестаков отстегнул тесак от «манлихера», извлек свой нож. Шаги? Впрочем, до позиций русских достаточно далеко, чтобы без особой опаски двигаться короткими перебежками. Да тут, даже если разговаривать в голос, и то до противника не долетит ни звука.

Аккуратно выглянул из воронки. Ага. Так и есть. Вот она — сладкая парочка. Пока пробирались через проход в заграждении, им пришлось ползти, потому что тот проделан понизу. А вот как только миновали колючку, тут же поднялись и, чуть согнувшись в поясе, осилили остаток пути в относительном комфорте. Почему остаток пути? Да потому, что они шагах в десяти от него и в двадцати от заграждения опустились на колени и…