Агни-3 - Ульяна Каршева

Эх… Пропадают три часа свободного времени, пока Кристал на уроках. А ведь можно было бы… Аня улыбнулась сама себе с грустной насмешкой. Не слишком ли много она берёт на себя? Да, ремонт хочется выполнить побыстрей, но… А ещё шитьё, а ещё вязание – у мальчиков нет тёплых вещей, а Аня собиралась навязать им для школы так называемые мужские клубные джемпера. А ещё куклы, которые так и остаются постоянным, хоть и не всегда регулируемым заработком… Или оставить рукоделие и выждать неделю до полного ремонта мелких трещин на стенах дома?

- Агни, мы помоем посуду! – заявила Кристал, таща смеющуюся Онору за руку на кухню, как будто та сопротивлялась. – А ты посмотри, не проснулась ли там Лисса!

- Хорошо, - с шутливой послушностью ответила Аня, понимая, что ещё немного – и начнёт хохотать в полный голос: смотреть, проснулась ли Лисса?! Да её пробуждение будет оглашено в полный голос – ой, простите, в полный вопль! – Но сначала я выведу собаку! – предупредила она, поворачивая следом за «девочками» к кухне.

- Лисса не сказала, как её зовут? – закричала Кристал и внезапно ахнула: – О-ой!

- Что случилось? – испугалась Аня и помчалась догонять мойщиц посуды, добравшихся до кухонного помещения.

На месте она только и могла, что развести руками и хмыкнуть. Щенок решил, что уголок с опустевшей миской – неплохое местечко и для справления своих нужд. И надул.

- Я уберу, - торопливо сказала Онора, беря щенка на руки, чтобы оттащить его от махонькой лужицы, которую он с интересом обнюхивал.

Собака с ужасом смотрела на людей, вжимаясь задом в угол между стеной и шкафом. Аня покачала головой – уже серьёзная: кажется, псине доставалось за инстинктивные действия щенка – там, где она недавно жила.

- Ничего, - подбадривая её, сказала Аня. – Мы сейчас с тобой погуляем, а потом снова вернёшься в тепло. Не бойся – научим твоё чадо всему, чему надо.

Пока Кристал держала щенка на весу, Онора начала протирать пол, а Кристал усадила щенка в старую круглую коробку из-под шляп. Он немного покружился в странном гнёздышке, устраиваясь удобней. И уснул. А Аня повела слегка упирающуюся собаку к тайной дверце, выводящей в сад, а ниже – к озеру. Вела и побаивалась, как бы та рывком не выдернула из её рук ненадёжный поводок – всё ту же верёвку. Как ни странно, собака поняла, чего от неё ждут, и сделала свои дела, отойдя от плиток заднего крыльца всего лишь к ближайшим кустам. При свете позднего солнечного утра собака оказалась гладкошёрстной, крепкого рыжего цвета с коричневыми подпалинами и невысокой. Аня в псинах не разбиралась, но решила, что та неплохо выглядит для домашней собаки. Когда ярко-чайные глаза вопросительно взглянули сначала на неё, а потом на потайную дверь, Аня сказала:

- Учти, это только сегодня ты выходишь в это время. С завтрашнего дня тебя будут выгуливать раньше.

И вернулась уже с послушной собакой в дом.

Мытьё посуды было в самом разгаре, щенок вовсю дрых, поэтому Аня, оставив в кухне псину, поспешила наверх – посмотреть, как там Лисса. Пришла вовремя: девочка сидела, закутавшись в одеяло, и недоверчиво осматривалась, как будто не понимая, как она очутилась в этой комнате. При виде Ани, малышка скривила рот, собираясь реветь. Так что Аня чуть не прыгнула к ней, чтобы сесть рядом и утешить:

- Ну, что ты, Лисса! Ты дома, а значит – всё замечательно! Или ты себя чувствуешь нехорошо? Ничего не болит, Лисса? - Приложила снова ладонь ко лбу малышки – вроде опять-таки температура обычная. – Пойдём в твою комнату, оденемся, расчешемся, умоемся и спустимся вниз. Кристал и Онора тебя заждались. Поешь, заодно расскажешь нам, что же с тобой вчера случилось.

- А собачки? – требовательно спросила малышка.

- Собачки дома, - успокоила её Аня.

Пока Онора с Кристал бегали, готовя прибор для Лиссы, занятой беседой со «своими собачками», Аня заварила травяной чай для девочек. Сушила она травы с лета, едва только разобралась с самыми известными здесь – спасибо Бридин и Сайл, подсказавшими их своей хозяйке. И не только травы. Успела даже шиповника набрать и яблочной падалицы нарезать и засушить. Яблок в эту осень уродилось маловато, но упорная хозяйка дома всё же сумела собрать их в пару ящиков, в которых яблоки прятались в опилках. И предвкушала чудные яблочные запахи к зимним праздникам. А травы… Уж где – где, а в саду можно было набрать много таких, которые не только просто в чай для вкуса, но даже и с некоторыми полезными особенностями, как сегодня – противовоспалительный для возможно простывшей Лиссы. Поэтому Аня лишь глянула на полку с банками, в которых хранила засушенные травы, и усмехнулась: ещё одна положительная стороны собранных трав – в семье больше не пили слабенький (из экономии) покупной чай, а с удовольствием наслаждались тем душистым, что всякий раз в другой смеси заваривала Аня.

Через пять минут сидели в столовой зале, за столом, слушая Лиссу, которая жадно ела поставленный перед ней завтрак и одновременно пыталась рассказать свои вчерашние приключения в подробностях. До приезда дайны Сарейд – полчаса. Аня считала: они все успеют до её появления войти в привычное русло домашнего расписания, включив в него Лиссу и собак.

Рассказ Лиссы, несмотря на то что он изобиловал ненужными подробностями, был короток. Пока родители везли её домой, болтая в карете между собой, но никак не с любимой дочкой, от нечего делать малышка смотрела в окно. И увидела, когда карета замедлила ход, проезжая не самое хорошее дорожное покрытие: у дома – точней в его открытом дворе, напротив которого карета оказалась, какой-то плохой дядя пинал собаку, заставляя её выскочить на улицу, а собака всё не уходила, и Лисса испугалась за неё. А потом выяснилась причина, почему собака не уходила: мужчина размахнулся и выбросил на улицу щенка. Причём Лисса сначала не сразу поняла, что это щенок: показалось, мужчина кинул, метя ближе к дороге, какой-то комок. Но собака бросилась к этому комку и схватила его, чтобы унести подальше от ног безжалостного мужчины.

Лисса плакала, а родители, которые не подозревали о трагедии за стенами кареты, продолжали сидеть и болтать, как ни в чём не бывало… Аня так поняла: скажи им Лисса, что она плачет – и из-за чего плачет, Партхланы остановили бы карету