ДЗЭН и ГОЛОДНЫЕ ПТИЦЫ - Томас Мертон

Когда отец Мертон использует представление о пустоте, боюсь, оно не идет у него достаточно далеко и глубоко. Я не знаю, кто первым провел различие между Ликом Божьим и Богом-Творцом, но это различие очень показательно. Пустота отца Мертона находится на уровне Бога-Творца и не доходит до уровня Лика Божьего. То же верно и в отношении пустоты св. Кассиана. Последняя пустота, по мнению отца Мертона, подразумевает «собственную таковость Бога» в качестве окончательной цели монашеской жизни. Мне кажется, что при таком понимании таковости она близка к пустоте Бога-Творца, а не к пустоте Лика Божьего. Между тем дзэнская Пустота — это не пустота отсутствия, а пустота полноты, в которой «нет приобретения, нет потери; нет возрастания, нет убывания», в которой имеет место уравнение: ноль = бесконечность. Лик Божий — это не что иное, как это уравнение. Другими словами, когда Бог-Творец выходит из Лика Божьего, он не оставляет Лик Божий позади. Он пребывает в Лике Божьем, даже когда свершает творение мира. Творение непрерывно. Оно продолжается до конца времени, которое в действительности не имеет начала и поэтому не имеет конца. Таким образом, творение проистекает из неиссякающей Пустоты.

Рай никогда не был потерян, и поэтому нет нужды его возвращать. По словам отца Мертона, старец Зосима говорит, что «стоит только нам захотеть понять», то есть стоит только нам осознать, что мы в раю, как мы сразу же оказываемся в нем. Это переживание является основанием, на котором покоится Царство Небесное. Конец света — это нечто никогда не достижимое и в то же время достигаемое в каждое мгновение нашей жизни. Мы всегда видим его в будущем, хотя в действительности мы вечно пребываем в нем. Подобная иллюзия свойственна нам, потому что мы существуем во времени. Иллюзия перестает быть иллюзией, как только мы переживаем это. С интеллектуальной точки зрения, это переживание есть великая тайна. В христианстве оно называется Божественной Мудростью. Однако самое неожиданное в ней то, что когда мы переживаем ее, мы прекращаем задавать вопросы, принимаем свою жизнь, какой она есть, и просто живем. Теологи, диалектики и экзистенциалисты могут без конца обсуждать подобные вопросы, но обычные люди, к которым относимся мы все, просто живут этой тайной. У мастера дзэн однажды спросили:

— Что такое Дао (окончательная реальность)?

— Это повседневный ум человека.

— Что такое повседневный ум человека?

— Уставши, спи; проголодавшись, ешь.

Заключение Томаса Мертона

Вопросы, затронутые доктором Судзуки, очень важны. Прежде всего, очевидно, что индивидуалистическое звучание высказываний христианских мистиков, даже если они апофатичны, обычно не допускает отождествления их с дзэнским опытом. Я избегаю высказываться о Боге и Лике Божьем, потому что это очень сложный теологический вопрос. Различие между Богом и Ликом Божьим, очевидно, носит дуалистический характер и практически запрещено для обсуждения Церковью. То, что доктор Судзуки (следуя высказываниям Экхарта и других рейнских мистиков) желает выразить, должно быть сказано в других терминах.

Теологи восточной церкви пытаются сказать то же самое, проводя различие между «божественными энергиями» (посредством которых Бог свершает деяния вне Себя) и «божественной субстанцией» (которая находится всецело за пределами знаний и переживаний). Иоанн Рейсбрук сводит это различие к различию между Троицей Ипостасей и Единством Природы. Я не буду здесь высказываться о том, можно ли такое рассмотрение считать удовлетворительным. Высшей ступенью мистицизма Рейсбрука есть состояние «пустоты без признака». Под «признаком» Рейсбрук, должно быть, понимал качество бытия, которое может быть постигнуто интеллектуально. Мы знаем Бога в рамках наших представлений о Его сущности и атрибутах, между тем возможно также постижение Бога «за пределами всех признаков» (и поэтому за пределами рационального мышления), в Его трансцендентной реальности, которую доктор Судзуки называет Ликом Божьим, или таковостью. Если он имел в виду именно это, я рад признать, что полностью согласен с ним.

Рейсбрук говорит: «Ибо непроницаемое отсутствие признаков Бога столь темно и лишено признаков, что само по себе объемлет все Божественные признаки... и в пропасти Божьей безымянности творит Божественную радость. В нем есть сладчайший переход, парение и погружение в существеннейшую обнаженность со всеми Божественными именами, со всеми признаками и живым разумом, отражающимся в зерцале Божественной истины. Все это попадает в простую обнаженность без признаков и без разума». Эта «существеннейшая обнаженность», как мне кажется, лучше, чем слова св. Кассиана, соответствует пустоте Лика Божьего, каким его понимает доктор Судзуки. Рейсбрук, очевидно, пошел дальше в направлении дзэн, чем отцы-пустынники и св. Кассиан. Рейсбрук — ученик Экхарта, а Экхарт, по мнению доктора Судзуки, подошел к дзэн ближе, чем другие христианские мистики.

В своем изложении я не говорил много о «погружении в существеннейшую обнаженность» Бога не потому, что я настаиваю, что человек должен осознавать Бога как Творца, а потому, что человек зависит от Бога, который спасает и дает милость. Понятно, что когда я говорю о «дающем», «даре» и «принимающем», я говорю больше в терминах знания, чем мудрости. И это так же неизбежно, как то, что, по словам доктора Судзуки, в нашем сегодняшнем положении мы не можем оставить без внимания этические проблемы. Однако этика не является основой жизни. За пределами всех рассуждений о правильном и неправильном находится простота, чистота, пустота или таковость, для которой нет и не может быть неправильного, потому что на уровне таковости нет морали. Как только появляется грех, возникает «я», которое утверждает свою эгоцентричность и разрушает подлинную духовную свободу. В то же время мне кажется, что, с христианской точки зрения, высшая чистота, пустота, свобода и таковость обладают качеством дара любви. И возможно, именно эта свобода, именно это давание без причины, без предела, без возврата, без сознания впоследствии составляет подлинную тайну Бога, «который есть любовь».

Я не могу дальше развивать эту идею, но мне кажется, что самый близкий эквивалент формуле доктора Судзуки ноль = бесконечность следует искать в глубинном понимании божественной милости. Речь идет о милости не как об овеществленной субстанции, даваемой Богом извне, а как о пустоте, свободе и даре. Хочу отметить, что доктор Судзуки исходил из этой самой точки зрения в своих чрезвычайно интересных эссе о Нэмбуцу и Буддизме Чистой Земли.[39]

Подобный подход нельзя назвать дзэнским, потому что он ближе к христианству, чем к дзэн. Пустота и «обнаженность», в христианском понимании, соответствуют полноте именно потому, что они являются «свободным даром». Однако, если мы не интерпретируем представление о даре в дуалистическом смысле, ничто не мешает нам сказать, что Бог есть Его собственный Дар и что Дар Духа является также даром свободы и пустоты. Этот дар проистекает из Лика Божьего, ибо, как говорит Рейсбрук, именно благодаря Духу мы окунаемся в «существеннейшую обнаженность», где «сами глубины остаются непостигнутыми... ибо это есть темное безмолвие, в котором теряется различие между возлюбленными».

Поэтому я полностью согласен с доктором Судзуки в том, что он отвергает пустоту, которая пуста в обычном смысле и которая является дополнением некоторой воображаемой полноты. В состоянии подлинной пустоты мы открываемся полноте (которая была с нами всегда). Мы утратили рай в том смысле, что вовлеклись в сложности, запутались в них до такой степени, что потеряли свободу и простоту. Рай может открыться нам только как дар божественной благодати. Но истинно говорится, что рай всегда присутствует в нас, ибо в нас присутствует Бог, хотя, возможно, Он и недостижим.

Интуиции доктора Судзуки об эсхатологической природе реальности представляются мне очень яркими и впечатляющими. Фактически, мне кажется, что они в большей мере христианские, чем, возможно, полагает сам доктор Судзуки. Здесь я также склонен видеть реальность с точки зрения свободы и дара. Мы пребываем в «полноте времени», которое «дается» нам. Мы воображаем себе, что движемся к концу мира в будущем — и в некотором смысле это верно. С исторической точки зрения, христианство действительно движется в сторону «восстановления всех вещей во Христе». Однако с победой Христа над смертью, с нисхождением Святого Духа это восстановление уже достигнуто. Остается лишь проявить его. Подобно отцам-пустынникам, мы всегда должны помнить, что «суд над миром свершается сейчас».