Криминальный гамбит - Евгений Сартинов

В камеру к Сергееву Чингарева подсадили не зря. Петю давно и успешно использовали как стукачка, и Мамонов решил этим воспользоваться.

«Хуже не будет, — думал он, отдавая команду. — Этот хмырь, может, убедит его перестать запираться, да и вообще, полезно узнать, что у этого придурка на уме».

Очутившись в камере, Чингарев покосился на лежащего Свинореза и, решив, что тот преспокойно спит, полез на верхние нары.

Но Валерий не спал, думал. Он прекрасно понимал весь легший не в его пользу расклад. Со страхом он прислушивался к своему организму и понимал, что очень скоро потребуется доза. В подобном состоянии у него возникало только одно желание — кого-нибудь убить. Знали об этом и мать и жена Валеры, безропотно отдавая ему последние деньги. Лишь раз Ленка заартачилась, не желая отдавать сережки, и это для нее плохо кончилось.

Этот высокий, красивый парень с голубыми глазами, но жутким прозвищем — Свинорез — сеял на своем пути только смерть, ненависть и страх.

Воспоминание о серьгах заставило Бычка застонать от злобы. Кроме сережек в тот раз он вырвал у матери солидную заначку и купил хорошую дозу героина, которого хватило бы надолго, как минимум на неделю, но все это осталось в Константиновке. Наконец в его голове возникло что-то похожее на реальный план побега. Резко поднявшись, он застонал от боли, вполголоса выматерил костолома Жучихина и, переждав боль, начал разуваться. Это было довольно просто — шнурки реквизировали при аресте. Содрав с ноги старый тяжелый тупоносый полуботинок, Бычок начал раздирать его на части.

В Константиновке его взяли прямо в доме, и, выходя на улицу, он надел не свои новенькие итальянские туфли, а растоптанные буцалы советского производства, в которых хозяева работали в огороде. Вытащив из ботинка железную пластину супинатора, Бычок провел пальцем по краю выгнутой железки и засмеялся.

В свое время износившийся штамп выдал продукцию с браком — чудовищным заусенцем по краю супинатора, а ликвидировать его в ходе вечных боев за выполнение плана не хватило времени. На все действия Свинореза, вытаращив глаза, с верхних нар смотрел Чингарев.

— Чего это ты делаешь? — удивленно спросил он. Валера поднял на него голубые глаза и, ухмыльнувшись, сказал совсем невпопад.

— А-а, ты как раз вовремя, — и быстро резанул зажатым между пальцев супинатором по лицу неудачника Пети.

Тот заорал во все горло, из распоротой щеки хлынула кровь. Чингарев зажимал рану обеими руками, но алая струя просачивалась сквозь пальцы и капала вниз. Свинорез подставил под эти капли лицо и, одним движением руки размазав кровь по щекам и лбу, кинулся к двери, на ходу истерично крича:

— А-а! Он меня зарезал!..

Открывший «кормушку» сержант увидел перед собой перемазанное кровью лицо заключенного и, крикнув в сторону дежурки:

— Саня! — начал отпирать дверь.

В камеру они вломились вдвоем. В углу, согнувшись, сидел Бычок, а на нарах корчился Чингарев. Подняв дубинку, сержант бросился к нарам, а прапорщик наклонился над Валеркой.

— Что у тебя?..

В ответ тот резко разогнулся и, всем телом бросившись на прапорщика, резанул его по шее зазубренной железякой. Кровь из сонной артерии ударила фонтаном. Прапорщик захрипел, зажал горло руками и начал медленно оседать. Его напарник не успел еще понять, что произошло, когда Бычок кинулся к двери и, захлопнув ее снаружи, задвинул защелку и метнулся в дежурку.

Третий из надзирателей, невзирая на поднявшуюся суматоху и крики, мирно спал. Он лишь приоткрыл один глаз и сонно посмотрел на вошедшего. Бычок в одну секунду схватил массивную табуретку и обрушил ее на голову милиционера.

Судорожным движением вырвал из его кобуры пистолет, рванулся было на выход, но неожиданно остановился, вернулся и содрал с надзирателя ботинки.

В голове его внезапно возник еще один замысел. Вытащив связку ключей из двери собственной камеры, он начал отпирать все двери подряд, повторяя одну и ту же фразу:

— Всем на выход, конечная остановка.

Ничего не понимающие заключенные толпились в коридоре, переговариваясь друг с другом. Входная дверь ИВС по-прежнему оставалась закрытой.

— Че такое? Что за базар?

— Да хрен его знает.

Когда обитатели последней камеры оказались в коридоре, Свинорез обратился к ним с короткой речью:

— Ну че, братва! Хер нары протирать, свобода! Аида по домам!

Открыв последний замок, он первым выскочил во двор ГОВД. Уже стемнело, и темная лава из тридцати человек почти бесшумно метнулась к большим автомобильным воротам. Вручную они раздвинули их и бросились врассыпную.

— Эй, куда! Стоять! — закричал выскочивший из здания ГОВД дежурный по городу и несколько раз выстрелил в воздух. Но это только подстегнуло убегавших.

Во внутреннем кармане Астафьева раздался щелчок рации, и голос дежурного по городу взволнованно прокричал:

— Всем патрульным машинам и всем, кто меня слышит! Массовый побег из ИВС!

Сбежали более тридцати человек.

«Свинорез! — тотчас мелькнуло в голове лейтенанта. — Но как?!»

Астафьев побежал к остановке дворами. Так ближе! Навстречу ему быстро шли трое парней, встречный ветер донес до лейтенанта ни с чем не сравнимый запах тюремной карболки.

«Они!» — мелькнуло в голове Юрия. — Стоять! — закричал он, перебрасывая папку из правой руки в левую и хватаясь за кобуру. Вытащить пистолет он не успел, самый рослый из беглецов прыгнул вперед и ударом ноги свалил Астафьева на землю. Тяжелые удары трех пар ног посыпались со всех сторон, но Юрию все-таки удалось вытащить пистолет и, перекатившись на бок, выстрелить сквозь куртку вверх, не целясь. Он ни в кого не попал, но удары прекратились, и все трое кинулись врассыпную.

Астафьев вскочил, подхватил папку и, превозмогая боль во всем теле, погнался за одним из парней. Тому чуточку не повезло: выскочив за угол ближайшего дома, он увидел приближающиеся фары милицейского «уазика» и, повернув назад, нарвался на кулак лейтенанта. Сбив беглеца на землю, Юрий быстро упаковал его в наручники и до приезда машины успел еще пару раз пнуть от всей души. Подбежавшим милиционерам он кивнул в сторону проходного двора:

— Двое убежали туда.

— Ты с этим выходи на дорогу, — попросил сержант. — Сейчас всех на ноги подняли — гаишников, вневедомственную, кто-нибудь подберет.

— Хорошо, — согласился Астафьев.

«Уазик» погнал по следу беглецов, а Юрий еще раза три отвел душу на ребрах пленника и поволок его в сторону центральной улицы города, носившей, естественно, гордое имя товарища Ленина. Долго ждать ему не пришлось, минут через пять подъехал «воронок» и «добычу» Астафьева погрузили в соответствующий его социальному положению автомобиль.

Не успели они отъехать, как рядом притормозил знакомый «уазик»

Колодникова.

— Юрка, бросай все, иди сюда! — послышался из кабины голос Мазурова.

Рассмотрев при свете состояние своего подопечного, он присвистнул. На лбу лейтенанта набухала кровавая ссадина, волосы выглядели растрепанной метлой, из которой торчал тополиный листочек. С кряхтеньем, корчась от боли, Юрий с трудом забрался в салон машины.

— Это кто тебя так? — спросил Михалыч.

— Да нарвался на троих этих козлов, еле успел пистолет достать. Одного взял.

— А я уже двоих, — похвастался Мазуров.

— Ну конечно, я в этом и не сомневался, — скривился Юрий. — Куда мне до вас!

— Может, тебя в больницу отвезти?

— Не надо, — отмахнулся лейтенант. — Все это мелочи.

— Тогда поехали Свинореза искать. Остальных пусть другие ловят.

— И где же его искать?

— А подумай сам, — предложил Колодников. — Куда он мог податься после побега?

Думать Юрию совсем не хотелось, до сих пор в голове его что-то шумело после контакта с тяжелыми ботинками беглецов. Но он все-таки постарался включить мыслительный процесс и вскоре высказал свою точку зрения.

— Куда-куда, ширнуться ему надо.

— Во-от! Сообразительный мальчик, а героин у над пока не сильно распространен, слишком дорог.

— Значит, надо проехаться по предполагаемым точкам, где могут торговать наркотой?

— Вот именно — «предполагаемым». Но другого выхода я не вижу, — закончил рассуждения Колодников.

Метров через триста они увидели у дороги знакомую фигуру Фортуны. Вся милиция была поднята по тревоге, поэтому никто не удивился неожиданной встрече.

Машина притормозила, и грузный капитан забрался в «уазик», сразу же спрессовав оперативников.

— Я один дом раскопал, наркотой там торгуют, точно. Свинорез может пойти туда за ширевом. Человечек, который мне шепнул, четкий.

— Ну что, может, сначала туда и сгоняем? — спросил Колодников.

Они мчались по ночному городу, но вскоре ожил динамик рации.

— Всем патрульным машинам, выстрелы на улице Фрунзе, дом сорок.

— Черт, это как раз тот дом! — стукнул кулаком по спинке сиденья Фортуна.