Криминальный гамбит - Евгений Сартинов

— Давай оформлять, садись пиши протокол, — сказал Мазуров, вытаскивая из кармана сверток. В нем оказались два ножа: старый складник «белочка» и новенький выкидной нож с узким лезвием и накладными черными эбонитовыми «щечками».

— Вот все его хозяйство, что было в карманах, — пояснил Мазуров. — Ну и каким из них ты запорол Витю Благинина? — обратился майор к Рваному.

— Никаким. Бутылкой, сами знаете, — прохрипел Рваный. — Дай закурить.

Раскурив сигарету, старый уголовник раскололся:

— Витька сам виноват, чуть зашел и сразу понтовать начал, не я!.. А я этого не люблю! Если был он шестеркой на зоне, он и на воле шестерка. А то понтовать: да я на пересылке смотрящим был! Какой к х… смотрящий, спасибо, что не опустили, я за него тогда слово замолвил, все же земляк Витька был.

— А что это ты с собой целый арсенал таскаешь? — спросил Астафьев, разглядывая второй, более хитроумный нож. Это оружие абсолютно не сочеталось с обликом Рваного, помятого и самой жизнью, и годами, проведенными в тюрьме. Ему больше соответствовала потертая, изготовленная в шестидесятых годах на зоне «белочка», с тонким от постоянной заточки лезвием. Рваный не сразу, но ответил:

— Это вообще не мой кнопарь.

— А чей?

— Да один чудак на днях у меня в шалаше ночевал, там и выронил.

— И как его зовут?

— Да не знаю я! Валеркой назвался.

Мазурову показалось, что Рваный несколько переиграл, ответ прозвучал неестественно.

«Знает он его, но говорить не хочет», — предположил майор.

— Постой, это какой Валерка? Случайно не Сергеев? Тот, что раньше числился Быковым?, — Не знаю я его, — отрезал Рваный и в знак того, что не хочет больше говорить, отвернулся к окну.

Оперативники переглянулись.

— Слушай, Владимир Яковлевич, — бархатным голосом начал Мазуров. — Если это был Сергеев, то на этом ноже кровь как минимум двух человек. Сейчас мы отправим его на экспертизу, и завтра все будем знать точно. Сам знаешь, это у нас умеют делать хорошо и быстро.

— Ты ведь не хочешь, чтобы на тебя повесили еще два убийства? — продолжил мысль старшего товарища Астафьев.

Этот довод дожал Рваного. Длинно и с душой выматерившись, он начал давать показания.

— Свинореза этот нож. Покнацались мы как-то с ним на пересылке. А вчера вечером он по темноте вышел к моему шалашу — ночую-то я там, — узнал меня, побалакали за жизнь, чифирку глотнули. А утром он ушел.

— Куда?

— Дальше, вниз по течению.

— Не темни, говори куда именно? — исходил от нетерпения Мазуров.

— В Константиновку. Собирался на попутках добраться, там у него старый кент живет.

— А что ж ножичек свой у тебя оставил?

— Забыл он его. Он же колется. Вот поутру ширнулся, глаза залил и ходу.

Потом я в шалаш полез, а там его кнопарь лежит.

Мазуров коротко взглянул на Астафьева и кивнул в сторону двери. Лейтенант без слов понял его и чуть ли не бегом рванул в сторону дежурной части. Через пять минут в Константиновке уже знали о визите «гостя».

Только в девятом часу они закончили допрос и, сдав Рваного работникам изолятора временного содержания, сокращенно ИВС, подвели итоги.

— Ну и что мы теперь имеем? — начал Мазуров. — Про то, что он поронул мента, Свинорез рассказал Рваному охотно, а вот про девку смолчал, почему?

— Не козырная карта, — предположил Астафьев.

— Может быть. Мало того что не убил, но и потом не достал. А с Мелешкиным… тут все-таки до мента добрался, заслуга! Что участковый жив, наверняка не знает.

Мазуров потянулся:

— Несмотря ни на что, я доволен этим днем. Столько всего удалось.

Его уверенность резко поубавилась бы, знай он, какой сейчас разговор идет в кабинете этажом выше.

Глава 9

Разговор в кабинете Мамонова шел неторопливый и деловой. Высокий, светловолосый милиционер с погонами капитана подробно рассказывал подполковнику о ходе расследования дела Орловой. Когда он закончил, подполковник вынес резюме:

— Ну что ж, дело идет, только я не думаю, что Колодников с ним справится.

— Мамонов поднялся из-за стола, прошелся по кабинету:

— Он не видит того, что лежит на поверхности. Ищет похитителей, а они у него фактически были в руках.

Да-да, не удивляйся. Этот… как его, Афонькин и экскаваторщик, могильщик этот, они и есть одна шайка. Все просто. Встретили ночью красивую девушку, сами пьяные, увезли в сторожку, силой удерживали. А чтобы она не рыпалась, дали по голове. Может, она оклемалась, угрожать начала, вот они для полного порядка еще и ножичком пырнули. В этой же компании был и этот Сергеев — Свинорез. Я думаю, именно он ее резанул, а когда Бурлак увидел, что из этого получилось, испугался и привез Орлову в больницу. Сам Сергеев в это время, скорее всего, отправился в город за наркотиками. Он ведь на игле сидит.

Мамонов покосился на капитана, но лицо того оставалась бесстрастным. Есть люди, при встрече с которыми возникает ощущение, что ты видел этого человека раньше. Лицо капитана Касьянова словно сошло с плаката с изображением идеального советского милиционера. Чересчур правильные черты лица, русые, зачесанные назад волосы, честный, но равнодушный взгляд. Словно желая подтвердить это сходство, Касьянов всегда ходил в форме, едва ли не единственный среди оперативников, предпочитавших работать в штатском. В Кривове он жил недавно, переехал из Казахстана, и Мамонову казалось, что он успел полностью понять этого человека. Касьянов молчал, и подполковник убедительно продолжил свои рассуждения:

— Все просчитывается очень просто. Вернувшись, Сергеев узнает, что девушка в больнице, и в ярости идет ее добить. Еще бы, такой свидетель! Когда это ему не удается, он возвращается в сторожку и убирает Бурлака — свидетеля. Как считаете, Николай Фомич, хорошая версия?

Касьянов высказал свое мнение, и голос его звучал ровно и бесстрастно:

— В этой версии есть две неувязки. Пистолет, ковер и машина, на которой Орлову привезли в сторожку.

— Если как следует поискать, то все свяжется…

— Ну, машина… тот синий «Москвич», — начал Касьянов. — С чего это он появился в тех местах в такую рань? И пистолет надо бы найти.

Полковнику казалось, что они поняли друг друга.

— Найдется пистолет, не переживай, — успокоился Мамонов и добавил:

— Не секрет, что скоро Фомин уходит в отставку. Да и Агеев не долго задержится…

Майор Агеев был начальником уголовного розыска и сейчас находился в последнем, предпенсионном отпуске.

— Если вы все добросовестно доведете до конца, — Мамонов ткнул пальцем в лежащую перед ним папку с делом Орловой, — я сразу подпишу вам представление на майора, а затем и назначение на должность начальника уголовного розыска. Только вы уж постарайтесь.

Мамонов знал болевую точку Касьянова. По выслуге лет он уже должен был носить майорские погоны, но годы службы в суверенном Казахстане не прибавили ему звездочек: начальство отмечало в основном национальные кадры, и то, что предлагал ему Мамонов, было последним шансом сорокалетнего капитана наверстать упущенное.

Касьянов кивнул русой головой и все тем же бесстрастным тоном сказал:

— Сделаю все возможное.

Глядя вслед уходящему капитану, Мамонов неожиданно почувствовал острый укол тревоги. Бесстрастный голос Касьянова, его голубые, льдистые глаза и прямая, как милицейская дубинка, спина внушали подполковнику чувство необъяснимой тревоги.

«Такой не продаст, такой просто возьмет и подсидит. Далеко пойдет капитан, чувствуется — большие задатки у человека».

Следующим утром Астафьев с утра зашел по одному адресу, полученному вечером у Мазурова. Следовало проверить, не объявился ли там находящийся в бегах Михаил Болотников — старый уголовный кадр. Как и предполагал Астафьев, поход его не увенчался успехом, — не такой дурак Болотников, чтобы скрываться в городе.

В свой кабинет Юрий попал только в десять утра. Там он застал Мазурова и Колодникова и по их обескураженным лицам понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

— Здорово! Что это вы такие смурные? — спросил он.

— А чему радоваться? — буркнул Колодников. — Сейчас вызывал Мамонов, разнес в пух и прах всю нашу работу, отстранил от дела и передал его Касьянову.

— Касьянову? — удивился Астафьев. — Ну и что тут такого? Он неплохой оперативник.

— Какой он оперативник, — пробурчал Мазуров. — Карьерист.

— Да, подбивать показатели он умеет, — признал Колодников. — Я пару раз с ним работал.

Их разговор прервал появившийся в дверях дежурный по отделению.

— Мазуров, тебе из Константиновки звонят.

Майор почти выпорхнул из кабинета с необычной для его грузного тела легкостью. Вернулся он быстро, сияя.

— Молодцы ребята в этом селе, Бычка взяли.

— Вот это да!

— Быстро они! Как им удалось?

— Навели справки, кто из местных сидел вместе с Сергеевым, — пояснил радостный Михалыч. — Там на хате его и повязали. Одна неувязка, у них нет бензина, чтобы его сюда доставить. Пойду попрошу Мамонова, может, пошлет нашу машину. Это ведь и в его интересах.