Русь залесская - Борис Тумасов

Александр спустился с башни, пошёл по стене.

- Постоим за Тверь!

Лучники пускали в осаждавших стрелы. Пешая рать и мужики кидали вниз камни, лили на головы татарам смолу, кипяток. Ордынцы отхлынули.

Стоявший рядом с братьями Борисовичами долговязый Кузька плаксиво протянул:

- Не выдюжим.

- Не каркай! - оборвал его меньший Борисович.

Захлебнувшись в первом приступе, ордынцы отошли, расположились лагерем за городом. На конях вынеслись десятка два ордынцев, размахивая факелами, рассыпались по посаду. Ярко запылали подожжённые избы. Ветер подгонял пламя, перебрасывая огонь с избы на избу. Тверичам стало жарко.

На все лады завыли, запричитали бабы.

- Ах ты, батюшки, - всплеснула руками круглолицая молодка, - сожгут нехристи город!

- Новый отстроим, не тужи, баба! - успокоил меньший Борисович. - Надобно только самим в полон не даться…

К стенам снова подкатились ордынцы.

Князь Александр повернулся к Колыванову:

- Гляди, Митрий, что ордынцы замыслили. Решили не давать нам передышки. Сейчас один тумен ведёт осаду, другие отдыхают, потом другой будет биться, тот отдыхать - и так покуда нас не сломят…

- То их любимая повадка… А московская и суждальская рать с запада стали.

- Ничего, там наш засадный полк. - Александр поправил шлем. - Ты, Митрий, иди туда.

Над головами роем пролетели просмолённые стрелы с горящей паклей. Они падали на соломенные и тесовые крыши.

Повернувшись к стоящим на стене бабам и мужикам, князь крикнул, указывая на занявшийся в крепости пожар:

- Туши избы и терема, сбивай пламя!

Мужики и бабы бросились растаскивать горящие брёвна. Ордынцы, пользуясь пожаром, снова полезли на стены. Прямо на меньшего Борисовича по лестнице лез ордынец. На голове у него медный шлем, в руках зажата сабля.

За ордынцем лезут другие. Их много.

- Держись, брат! - слышит Борисович голос старшего брата.

Они вдвоём с силой отталкивают лестницу, и ордынцы кубарем катятся вниз.

- А-а, что! - торжествуют Борисовичи. - Попомните Русь!

Орда снова отошла.

Вечерело. Солнце лениво катилось к горизонту. Кончался первый тревожный день.

К Александру подошёл Колыванов:

- Дозволь, князь, большому полку ударить на татар?

Александр внимательно оглядел посад, поросшее кустарником отдалённое поле. Там уже раскинулись татарские походные шатры. Шатры князей московского и суздальского виднелись далеко в стороне.

Татарские воины на своих низкорослых крепких коньках скакали у самых стен, разъезжали в одиночку и отрядами по догорающему посаду.

- Давай, боярин, да только глядите, татары искусны заманывать. Коли побегут, недалече преследуйте.

Колыванов бегом бросился к воротам. Отрок подал коня. Боярин вступил в стремя, повернулся к дружине. С напряжёнными лицами воины ждут сигнала. Колыванов беглым взглядом окинул ряды, сказал с хрипотцой:

- Ударим же по ворогу, дружина!

Качнулись копья, упали на изготовку. По знаку боярина со скрипом распахнулись створы ворот, заиграли боевые трубы, и сотня за сотней вынесся большой полк, ударил на неприятеля.

Пригнувшись к гриве, Колыванов глазами искал жертву. Навстречу, подняв саблю, скакал ордынец. Боярин только и заметил, что на недруге железная кольчуга поверх одежды да шелом. Ордынец что-то кричит. Вот он уже рядом. Колыванов увернулся и, тут же приподнявшись на стременах, взмахнул мечом. От удара лопнула кольчуга, и ордынец мешком сполз с седла.

А вокруг кипит сеча.

Не ждали ордынцы вылазки, смешались, А тверские удальцы уже подмяли передовые отряды врага. Дрогнули ордынцы, побежали. Радостно закричали на стенах. С высоты видно, как впереди скачет на резвом коне боярин Колыванов, за ним дружинники. Они настигают, рубят ордынцев.

Но вдруг, на стенах это заметили первыми, от леса, где стояли шатры московского и суздальского князей, на большой тверской полк, раскинувшись крылом, рысью двинулась конная русская рать.

Боярин Колыванов тоже заметил угрозу. Видно было, как он осадил коня. Полк смешался, повернул в крепость. Едва последняя сотня внеслась в город и запахнулись кованые ворота, как подскакали полки московского и суздальского князей. Их встретили бранью, градом камней и стрел. Теряя убитых и раненых, они откатились от стены.

В это время подгоняемые плетьми русские пленные из окрестных сел подкатили к воротам тяжёлый таран. Гулко раздался первый удар, за ним другой. При каждом ударе окованного бревна тряслись массивные ворота. Тверичи настороженно следили за таранщиками. Прикрываясь деревянными щитами, они раз за разом мерно били по массивным створкам.

Князь Александр подозвал дружинника, приказал:

- Зови каменотёсов, пусть выложат позади врат стену.

К полночи скорые каменщики закончили кладку, и к утру следующего дня, когда рухнули ворота, перед врагами стояла стена.

И снова заработал тяжёлый таран…

Монголо-татарское войско стояло под Тверью уже неделю. Темник Туралык злился. Урусы умеют драться. Сколько храбрых багатуров великого хана валяется во рву. И урусы не дают сжечь трупы, они стреляют, едва только ордынские воины приближаются к стенам. А ночью голодные посадские собаки жрут покойников. Собаки рычат в яме, как злые духи. Они не боятся, когда в них швыряют горящими головнями. Собаки помогают урусам, они не дают подобраться к крепости тихо, под покровом ночи.

В походную юрту темника Туралыка пришли остальные темники, московский и суздальский князья, расселись на кошме.

Мочью выпал первый снег, он лёг белым войлоком, накрыл траву. В колёсообразное отверстие наверху юрты видно, как по небу плывут тяжёлые тучи.

Кутаясь в верблюжий халат, Туралык недовольно говорил:

- Что скажет великий хан Узбек, когда узнает, что тверичи ещё не наказаны? Великий хан ждёт нашего гонца. Он велел, чтобы московиты и суздальцы шли с нашими багатурами. А скажи ты, конязь Иван, и ты, конязь Искандер, есть ли среди тех храбрых багатуров, чья душа рассталась с телом, ваши воины? Нет! Вы не пускаете свои полки в бой. Ваши воины трусы. Им только собирать помет! Что скажешь ты, конязь Иван? Ты старший над урусскими князьями…

«Слава. Богу, не с меня спрос, - мелькнула мысль у суздальского князя. - А ведь сказывал я Ивану, давай посылать полки на приступ. Ин нет, говорит, пусть ордыне свою силу измотают. А нам наша сгодится. Вот теперь и пришло время ответ держать…»

- Напраслину возводишь на наших воинов, темник, - чуть подавшись вперёд, спокойно заговорил Калита/- Кто потеснил тверичей, когда они смяли твоих багатуров? А ныне мы с князем Александром с умыслом сдерживаем своих воинов. Полки московские и суждальские давно взяли бы Тверь, да, как помнишь, и добыча будет победителю. К чему же нам она? Ведь не московские и суждальские воины шли за ней, а ордынские. Коли велишь, мы с князем Александром пошлём полки, только тогда и добыча тех, кто войдёт со щитом в город.

- Нет! - оборвал Калиту Туралык. - Сегодня мы возьмём этот город… Мы будем драться раз за разом… - Речь темника стала отрывистой. - Наши лучники забросают город стрелами… Сегодня таран пробьёт их заложенные ворота… Камнемёты пусть мечут в город камни, дохлых собак и лошадей… Пусть знают все багатуры, что по закону Яссы город будет три дня их… Они получат богатую добычу…

Туралык умолк. Калита подал голос:

- Вели, однако, воинам, чтобы не убивали полонённых тверичей. Я выкуп за них дам. По десять ногат за мужа да семь за жену, и за ребятишек малых по пять ногат.

Кто-то из темников возразил:

- Мало, конязь Иван. Пять ногат овца стоит.

Туралык проворчал:

- Конязь, ты купишь только смердов и жёнок. Урусских воинов не будет у наших багатуров. Урусские воины в полон не сдаются. А за мастеров, кто ремесло знает, выкуп дашь по тридцать ногат. Не дашь, уведём в Сарай. - Он поднялся, за ним встали остальные.

Сердито сопя, вышел из юрты, вскочил на коня и, стегнув плёткой, помчался в город. Следом поскакали нукеры.

Над станом понеслась разноголосая команда. Всё вокруг зашумело, задвигалось. Тумен к тумену, глазом не окинешь, выстроилось ордынское войско. Ударили бубны, и с воинственными криками орда бросилась на последний приступ.

Дьякон Дюдко седьмой день не покидал стен. Он отощал, новая шуба изорвалась.

В тот день, когда дьякон услышал, что подходит орда, он побежал следом за Борисовичами поглядеть, много ли татар идёт на Тверь. Тут как раз орда на приступ пошла и, что тараканы, на стены полезла. Слышит дьякон, рядом боярский сын Кузька орёт:

- Помогите!

Глядь, Кузька пыжится, хочет лестницу оттолкнуть. Да куда там: на ней ордынцев повисло, один другого подпирают. Дюдко подскочил к отроку, раскачал лестницу да толк её от стены. Ордынцы в ров, а Кузька за спиной: