Эмигрант. Испанская война - Даниил Сергеевич Калинин

на стороне повстанцев в боях также участвовали иностранцы, в основном из латиноамериканских государств, бывших когда-то частью Империи Габсбургов. Но были и иные интернационалисты, поддержавшие Франко: в том числе и мы, русские белоэмигранты. Отдельно стоило считать итальянцев: их численность достигала размеров целой армии.

После неудачного наступления на Мадрид, фалангисты, тем не менее, не потеряли надежды на скорую победу и захват столицы. Однако и республиканцы желали взять реванш. Франкисты и итальянцы штурмом взяли Малагу, последний оплот республиканцев в Андалусии. «Красные» попробовали отыграться, начав наступление на Брунете. Но были биты, а победители, стремясь развить успех, снова начали наступление на Мадрид. Бои с крайним ожесточением длились десять дней. И снова республиканцы устояли с помощью советских танков.

Для того чтобы переломить ситуацию, «красные» начали готовить мощное наступление, для которого была выделена отдельная армия. Но франкисты их опередили, начав боевые действия в долине реки Харама. Успех им сопутствовал: оборона республиканцев была легко прорвана. Последние пытались закрепиться на высоком берегу реки, который был выгодной оборонительной позицией. Но отличились марокканцы, ночью вырезав боевое охранение одного из мостов, благодаря чему националисты (повстанцы также называли себя национальными силами, сокращённо националистами) сумели легко прорваться вперёд.

Именно там сейчас развернулось генеральное сражение, именно там нужны были свежие силы. Легко было понять, куда нам предстоит отправиться.

……………………………………………………………………………………….

Несмотря на богатый боевой опыт и офицерское прошлое, никого из моих соратников не поставили на командирскую должность. Видимо не очень доверяли или были неспособны оценить выгоду такого назначения. Однако, члены отряда не проявили никакого возмущения на счёт этой, казалось бы, вопиющей несправедливости.

Зато, когда нас попытались вооружить старым испанским оружием, что эксплуатировалось ещё в 19-ом веке, командиры яро возмутились. Ну что же, именно для этого они и оставили себе часть бандитского капитала. За деньги нашлись и отличные немецкие карабины, и гранаты (тоже немецкие), и даже пулемёт, по-немецки машингевер. Не последней модели, но вполне себе рабочий вариант – МГ-08/18 с примыкающим коробом. Это была ручная версия привычного русским воинам «Максима». Гораздо легче станкового пулемёта, питание ленточное, но сами ленты подаются из короба, что значительно упрощает «работу» расчёта. Опять же, воздушное охлаждение. Правда, даже без кожуха оружие весило 14,5 кг. Поэтому к «медведю» в помощь (забравшего машингевер на правах самого сильного) определили меня. Соответственно, находясь в пути, каждую свободную минуту мы занимались изучением этого смертоносного оружия.

Что я вынес из этих уроков? Несмотря на кажущуюся мощь, пулемёт довольно капризное оружие. Из него можно поставить «стену огня» перед противником, но в тоже время интенсивная стрельба приведёт к безусловному перегреву ствола и как следствие, перекосу патронов и заеданию автоматики. Потому стрельба длинными очередями возможно только краткий миг и только тогда, когда противник неудержимо прёт вперёд в плотном строю.

В начале германской, не привыкшие к столь смертоносному оружию, солдаты с обеих сторон несли огромные потери в лобовых атаках. Уставы того времени ещё не были адаптированы к новой войне. Более того, именно пулемётный огонь и глубокое окапывание свело на ноль роль конницы.

Причём, что интересно, именно русские части в начале войны были более насыщены пулемётами, чем те же немцы или австро-венгры. Зато последние оказались способными учениками…

Теперь же, освоившись с новой тактикой ведения боя, противники шли вперёд или совсем редкими цепями, или небольшими группами, прикрывающими друг друга огнём. В полный рост в атаку бросаются только перед самыми окопами. И именно этот момент пулемётчик должен поймать, чтобы дать хорошую, «от всей души», очередь. А потом уже по одному выбивать залегшего противника короткими очередями.

Что же, науку прицеливания, ведения огня различной длинны очередями я освоил довольно быстро. Тяжелее пришлось в изучении особенностей технической конструкции МГ. Но и с этим я справился, научившись быстро подавать и заряжать ленту, набивать коробок и устранять возможные неполадки.

– …И обязательно крепко упри приклад в плечо при стрельбе, юнкер!

Кажется, у меня есть постоянное прозвище. И кстати, получше, чем студент (!)

………………………………………………………………………………………..

А в целом, путешествие по Испании произвело на меня тягостное впечатление. Пожарища, неубранные ещё останки павших воинов и гражданских, заброшенные поля….

– Неприятно смотреть на это? Но мне доводилось видеть картины и похуже… Тут хотя бы не родная страна. Мужайся, скоро мы окажемся в бою, и всё, что ты увидел здесь, покажется тебе пасторальной картиной!

…Как мне дороги слова командира….

Глава седьмая. Высота Пингаррон. День первый

Командир был неправ. Первым, что меня «впечатлило», были наши позиции. Те, с кем нам предстояло принимать бой, были похожи на команду клоунов. Это вселяло очень дурное предчувствие.

…………………………………………………………………………………………..

Мы прибыли к театру боевых действий ночью с 16-го на 17-е февраля. К этому моменту ситуация на фронте разительно изменилась: противник сумел адекватно среагировать на прорыв франкистов и организовать скорую переброску войск в район прорыва. Закипели напряжённые позиционные бои, в ходе которых инициатива постепенно переходила в руки республиканцев. Однако и повстанцы не собирались отступать, всё ещё пытаясь атаковать с созданного плацдарма. Одним из главных опорных пунктов стала высота Пингаррон, которая занимала господствующее положение над полем боя. Нас, как пополнение, направили именно туда.

И каково же было моё изумление, когда в выкопанных по пояс (максимум до груди) окопах мы обнаружили крайне расхристанных и заросших испанцев, среди которых невозможно было определить офицеров! Кто-то ел, кто-то играл в карты, а оружие стояло в стороне или валялось прямо на земле. Вид этого сборища мне показался до того чудовищным и нелепым, что я предположил следующее: мы ошиблись с маршрутом движения и вышли к республиканцам.

Однако нашёлся офицер, более или менее владеющий французским. Мы сумели с ним объясниться. Он показал нам наши места в траншеях и пожелал удачи в дневном бою.

Что удивительно, «дрозды» среагировали на всё происходящее гораздо менее импульсивно и возмущённо, чем я ожидал. Как оказалось, они ожидали нечто подобного и от регулярной армии. Быть может, не такой «разгромной» картины. Впрочем, как оказалось, эти солдаты были не из кадровых частей, а из недавно мобилизованных гражданских. Их некем было заменить, а командование, понимающие слабость участка, направило туда именно нашу группу. И Илья Михайлович собирался оправдать возложенные на нас надежды.

– Аркадий, берёшь Никиту и с пулемётом оседлаете вон тот выступ с крутыми склонами. Эти лентяи просто не догадались протянуть до него окопы и оборудовать там пулемётное гнездо. А ведь позиция отличная, сможете вести фланкирующий огонь по всему фронту атаки. Придётся нам всем попотеть, чтобы как следует окопать вас к утру. Влад, твой фланг правый. Выбивай самых шустрых. Я по центру, Саша – ты слева. Постараемся хоть как-то организовать оборону этих… гражданских с оружием.

Сказано – сделано. Все часы перед рассветом мы провели, старательно оборудуя пулемётное гнездо.

…Где-то пару часов удалось урвать на сон. Ничтожно мало, но опытные товарищи предупредили, что это ещё не самый худший вариант развития событий. А в качестве будильника себя неплохо зарекомендовали республиканские самолёты, атаковавшие наши позиции на заре…

Единственный звук, что мне удавалось воспринимать из окружающей какофонии – это рёв штурмующих нас машин и их пулемётные очереди. Я как-то разом познал целую гамму новых для себя чувств. Всё это были оттенки страха, безысходности и собственного бессилия. Сидя на дне окопа в обнимку с винтовкой и наблюдая проносящиеся над головой силуэты «крылатой смерти», я всё ждал, когда очередная очередь уже прошьёт моё тело. Пока везло.

«Дрозды» в своё время что-то говорили об авиации противника в годы Мировой войны. Из их слов выходило, что главное – это не быть пойманными самолётами на марше. Кроме того, они заверяли, что ружейно-пулемётным огнём вполне можно отогнать крылатого врага.

Но сидящий рядом со мной штабс-капитан не производил впечатления бойца с авиацией. Нет, он