Против ветра! Русские против янки - Владимир Коваленко

— Разумеется! Поднырнул — значит, мог нанести удар миной по днищу… Да, сэр, вы правы. Я Ханли, и перед вами — моя лодка. Отличная посудина, если обращаться с должной аккуратностью.

Старший помощник кивнул.

— Но если бы вы ударили миной по днищу… Возможно, вы и потопили бы корабль, но выбраться бы не смогли!

Изобретатель насупился.

— Возможно. Вы можете предложить лучший способ атаки?

— Да, — объявил Мецишевский, — ударить миной в борт. Ниже брони.

— Пробовали. И что? «Нью-Айронсайдз» до сих пор плавает.

— Значит, взяли слишком высоко. То есть ударили все-таки по броне.

— Я обдумаю ваши слова. А теперь…

Алексеев прервал разговор.

— А теперь не желаете ли подняться на борт, сэр? В конце концов, вы меня условно потопили — даже если условно погибли, будучи затянуты в пробоину.

— Разумеется, я нанесу вам визит. Но после того, как «Американский ныряльщик» будет вытащен на берег и как следует проверен…

Через час мистер Хорэйс Лоусон Ханли — черный цивильный костюм, трость, шляпа и энтузиазм — пил чай в капитанском салоне. И разъяснял, что случайные волны не опасны: распоряжение приварить к корпусу башенки высотой в фут и уже в них устроить люки.

— Фут — это маловато. Мы, например, куда большую волну поднимаем.

— Если я еще увеличу башенки, лодка перевернется. Лучше опасность, что можно предотвратить должной осмотрительностью, чем конструктивный риск: или погибнешь, или нет — но ничего, что зависело бы от тебя… Кстати, я собирался отработать погружение с дифферентом на нос, этакий клевок, но передумал. Если атака снизу слишком опасна, стоит попробовать ваш способ. Подкрасться и ударить в борт! Завтра попробую — на вас. Вместо боевого заряда снаряжу шестовую мину петардой…

Алексееву представилось, как «Невский» получает торпеду под бочок. Вдруг Ханли перепутает и вместо безобидной шутихи возьмет шестовую мину с настоящим зарядом? Этот может. Башенки же приделал после того, как восемь человек отправились на дно всего-то из-за того, что в половине кабельтова прошел нежданный блокадопрорыватель. Случайность, для Чарлстона обычная.

— Но почему нас? Неужели вам не проще проводить учения со своими?

— Боятся. Трусы! — Ханли вскочил и забегал от стены к стене. Стакан с чаем, разумеется, полетел на пол, только острые брызги разметались. — Но вы, русские, доказали свою храбрость.

Вот именно! Доказали! И теперь имеют право не участвовать в сомнительных опытах… Пока Алексеев пытается обойти вопрос. Вместо согласия посоветовал увеличить безопасность лодки, оснастив башенки иллюминаторами, а воздух забирать в высокую и узкую трубу. Можно даже сделать обмен воздуха принудительным — хоть и на ручном приводе…

Изобретатель не слушает, хрустит башмаками по стеклу.

— Итак, атака завтра, капитан?

Тут встал и Алексеев. Тяжело, словно прибавив три десятка лет, облокотился о стол.

— Я. Не. Капитан. — Слова падают важные, отдельные. — До капитана, сэр, мне служить и служить… Я мичман, энсин по-вашему, на которого свалилась ответственность за крупный боевой корабль. Возможно, я дую на воду… но если вы вздумаете пырнуть вверенный мне корабль бомбой, неважно, боевой или учебной, я открою по вашей лодке огонь. Вам — ясно?

— Вполне. Вот уж не думал, что русский окажется трусом!

Ханли повернулся на месте — заноженные стеклом каблуки сняли с дощатого пола стружку, — прошагал к выходу. И, уже отворив дверь, обернулся. В глазах сверкает озорная искра.

— В качестве постскриптума, сэр коммандер. А из чего вы собрались стрелять по моей лодке? Из винтовок? Пушки вы не сможете нацелить так низко!

Дверь тихонько скрипнула. Алексеев невесело улыбнулся. Вот, кажется, еще один недруг… И черт с ним! Но…

Он плюхнулся за стол.

— Действительно, чем остановить подводную лодку? — пробормотал. Рука раздумчиво ухватила подбородок. В голове крутятся беспокойные мысли. Отражение подводной атаки… пушки бессильны… Нужно новое оружие! А кто лучше всего разбирается в корабельном вооружении, как не капитан ла Уэрта?

Суровое лицо командира озаряет улыбка. Это, конечно, дурная работа, но визит к Уэрта означает действительную пользу. Шестовые атаки уже были, и верно — не из винтовок же их отбивать…

Парадный подъезд. Черный привратник.

— Масса Хорас ждет вас, сэр.

На самом деле ла Уэрта — Горацио. Он же испанец! На бумаге его имя отличается от имени изобретателя подводной лодки на целых две буквы. Но городскому говору не прикажешь, и для черных слуг что Хорэйс, что Горацио — все одно масса Хорас. Даже Хораас: это ведь Чарлстон. Здесь разговаривают не торопясь и к делу переходят не сразу. Вот и капитан ла Уэрта сперва представил гостя жене — «а с моими детьми вы ведь знакомы!».

Точно. Один в гавани норовит пырнуть в бок тараном, другая забрала сорок пушек, а вернула шесть. Правда, больших.

Может быть, из-за этого куда-то ушли светские искристые слова. Только «рад снова вас видеть, мисс Берта». И:

— Отчего вы не покинули город? «Болотный черт»…

— Он мне совсем не мешает.

— Но вы ведь боитесь крови.

— Крови — да. А смерти — нет!

Неодобрительный взгляд из-под густых ресниц.

Неужели — правда? Хотя… девушка, наверное, еще не понимает, что такое — смерть. Как и гардемарин Алексеев какой-то месяц назад…

А потом он произнес волшебные слова: «Мне нужно совершенно особое оружие», — и вот за ужином, под снисходительными взглядами дам, рисует наброски орудий и странное существо: Змей Горыныч наоборот. Головы словно срослись над исчерканной чернилами бумагой — зато туловищ целых три.

— Это, скорее, крепостное ружье…

— Да. Нам нужно что? Чтобы пуля пробила тонкий слой воды и котельного железа.

— Тонкий? Для атаки такого корабля, как «Невский», я бы шел на пяти метрах.

— Шест с миной наклонен вниз. Так что — не больше, чем на трех. Пуля столько пройдет…

Что было на столе? Не вспомнить. Но — было. Кажется, Уэрта-старший пенял дочери, что та на тарелку только любуется. Что совершенно пристало девице, но не годится адмиралтейскому секретарю.

— Вот уговорю мистера Мэллори призвать тебя во флот! И прослежу, чтобы ты принимала питание по установленным нормам…

Потом на стол водрузили большое, пузатое нечто.

— Сейчас испытаем чайную машину — как вы ее называете, samovar. Конфедеративная модель, увы. Почти без железа. Чтобы печи не стояли, я решил обжечь немного керамики.

— И правильно сделал, — Берта улыбается. — Русские сейчас в моде… выручка позволит нам заказать у «Тредегар Айрон» новый пресс. Кстати, капитан Ханли к нам тоже заглядывал. Просил рассчитать максимальный безопасный заряд для шестовой мины. Жаль, что я ничего не понимаю в гидравлике… Очень милый человек.

Ее брат расхохотался.

— Это Хорэйс Лоусон Ханли — милый? В дамском обществе — может быть, но на верфи… Совершенно несносен! Зато инженер — что надо. Кстати, Юджин, вы с ним очень плодотворно поругались. Он переделывает минный шест, киль, башенки. Проектирует вентиляционную трубу. Не желаете взглянуть? Он оставил некоторые наброски.

Шорох бумаг. Резкие, точные штрихи, короткие примечания. Да, этот противник опасней янки и англичан, вместе взятых. Хотя бы потому, что он уже в базе. Кажется, мысли выскочили на язык. Вот мистер Уэрта-младший уже дает советы по дуэльному делу.

— А у вас так далеко зашло? Тогда — не рекомендую ходить без оружия. Лучше всего — купите «ремингтон». И несколько сменных барабанов. Ханли человек горячий, как наскочит…

— Капитан Ханли — джентльмен. Если он пожелает решить дело свинцом, он пришлет секундантов.

Когда девушка бросается защищать симпатичного ей человека — она прекрасна. Но ее брат тоже прав. Отчасти. А еще он явно привык спорить с младшей сестрой. Потому стоит на своем…

— Несомненно. Но Ханли принимает слишком близко к сердцу все, что связано с его изобретениями. Потому — «ремингтон»! С «кольтом» больше мороки, да и барабаны не меняются. Кроме того, «ремингтон» отлично пригодится при абордаже.

В том, что создатель подводной лодки — натура увлеченная и кипучая, сомневаться не приходится. Но по той же причине он явится убивать любого врага, если тот помешает работам по главному детищу. А вот доказать, что его паровозный котел с самоварной трубой — опасное оружие, пожелает почти наверняка.

— Вы правы, револьвер мне понадобится. Но — очень большой. Я не верю ни в попытку убийства, ни в дуэль по правилам. Зато, полагаю, после всех переделок мистер Ханли вздумает испытать «Ныряльщика» в атаке.

— Корабельный револьвер?

Уэрта-старший доволен. Улыбается.

— Что ж, молодой человек, у меня найдется то, что вам нужно. Только… Я прослежу, чтобы Ханли снарядил шест вместо мины чем-нибудь безобидным. Чем-нибудь, что даже сослепу не перепутать с миной. Скажем, бочонок с краской. Полагаю, условное утопление «Невского» более чем удовлетворит его честолюбие. Полагаю, вы согласитесь на условную дуэль?