Дерзкая и желанная - Анна Бартон

Служанка поцокала языком.

– Я всегда буду на вашей стороне, что бы ни случилось, но Терренс совсем другое дело: при всей его любви к вам он в первую очередь предан герцогу.

– Я знаю.

– Пойду закажу нам в дорогу сандвичи и сообщу Терренсу, что мы будем готовы выехать через полчаса. – Затянув наконец шнуровку на платье Оливии, Хилди стремительно вышла в коридор, прикрыв за собой дверь.

Девушка вытащила из прически шпильки, расчесала волосы и закрутила в простой узел на затылке. Возле стула Хилди оставила практичные, крепкие ботинки, но как всунет правую ногу, которая распухла чуть ли не вдвое, в узкий ботинок, Оливия не могла представить. Она приподняла подол, чтобы взглянуть на ногу, которая гротескно выпирала из когда-то красивой, а теперь грязной голубой туфельки, но снять туфлю не решилась, ибо ни за что не втиснула бы ее ни во что другое. Вместо этого опустила подол, сунула ботинки в саквояж и захромала по комнате, проверяя, не осталась ли где лента или гребень.

К возвращению Хилди Оливия была готова отправиться в путь и жестом предложила ей идти первой, дабы служанка не заметила ее хромоты, а то разохается или вовсе без надобности отложит отъезд.

Пока Терренс грузил их багаж, Оливия с горем пополам забралась в карету. Через минуту служанка просунула голову в дверь и громко сказала, стараясь перекричать стук дождя по крыше:

– Сейчас только заберу еду, которую приготовила нам жена трактирщика, и можно трогаться.

Она захлопнула дверцу и нырнула в таверну, тщетно пытаясь увернуться от дождя.

Оливия смотрела на узкую грязную улочку, по которой они с Джеймсом недавно шли, моля об оцепенении, чтобы не чувствовать не только пульсирующей боли в ноге, но и, конечно же, сердечных мук от того, что будущее, которое она рисовала себе, никогда, никогда не наступит. Она не просто представляла свою жизнь с Джеймсом, а всей душой верила в нее. Уверенность, что однажды она выйдет замуж за него, была тем компасом, который управлял ее решениями, большими и маленькими. Какое платье надеть? Что понравится Джеймсу? На какое суаре пойти? Где вероятнее всего будет Джеймс? Какую книгу прочесть? Какая тема будет самой интересной Джеймсу?

Какая же она жалкая дурочка.

Оглядываясь теперь назад, она понимала, что ее горячее стремление доставить ему удовольствие было хуже, чем глупостью. Она как будто забыла себя, забыла, что она Оливия Шербурн. Забыла, что существует отдельно и совершенно независимо от Джеймса Эверилла.

Гнев – на себя, на Джеймса, на все проклятые артефакты, которые он уже отыскал и еще отыщет, – вспыхнул у нее в душе. В отчаянии она заколотила кулаками по бархатной обивке сиденья, однако оно было слишком мягким, чтобы дать мало-мальское удовлетворение, поэтому в сердцах пнула ногой противоположное сиденье.

Боже милосердный! Ногу от лодыжки до бедра прострелила такая адская, ослепляющая боль, что у нее потемнело в глазах, и Оливия ухватилась за стену, чтобы не потерять сознание и не свалиться на пол.

На глазах выступили слезы. Дура, дура, ду…

«Бум-бум». Окна кареты задребезжали от мощного стука, и дверца распахнулась.

Оливия быстро вытерла слезы – незачем Хилди видеть ее плачущей, – но это была не служанка.

В проеме показался запыхавшийся Джеймс и, не обращая внимания на поливающей дождь, воскликнул:

– Слава богу, успел! Я боялся, что ты уже уехала.

– Мне казалось, что мы уже попрощались, – отозвалась она чуть резче, чем намеревалась.

– Знаю, но я просто не могу позволить тебе уехать.

Она тихонько фыркнула, пораженная его нахальством.

– Позволить или не позволить не в твоей компетенции. Я сама приняла такое решение и намерена ему последовать.

Со свисающих на лоб мокрых прядей капало ему на нос.

– Я еще не решил, сообщать Хантфорду о твоей выходке или нет.

– Это что, угроза? Но я же сказала: если считаешь необходимым все рассказать брату, то можешь сделать это безо всяких препятствий с моей стороны.

– Я не могу понять причину твоих поступков.

Не могла же она ему сказать, что проклятая нога адски дергает или что ее глупое сердце разбито.

– Куда я еду и что делаю, тебя не касается. Той власти, которую ты когда-то имел надо мной, больше нет. Как только Хилди вернется, мы тронемся в путь, с твоим благословением или без него.

– Ну и прекрасно. – Он забрался в карету, захлопнул дверь и уселся на сиденье напротив.

– Что, черт побери, ты делаешь?

Джеймс предпочел не реагировать на ее вульгарное выражение… чума его забери!

Как мокрый пес, он резко тряхнул головой, и Оливия вздрогнула от холодных брызг.

Раньше она нашла бы его пренебрежение приличиями возбуждающим, даже пикантным, но теперь оно вызвало лишь желание пнуть его здоровой ногой.

– Какие прекрасные манеры! – съязвила Оливия, на что Джеймс лишь пожал плечами и парировал:

– Ты сама начала это своим «черт побери!».

Она фыркнула, но втайне порадовалась, что он не оставил без внимания ее замечание.

– Бог ты мой, как быстро усваивается все дурное!

Джеймс скрестил руки на груди и ухмыльнулся, отчего ее предательское сердце забилось чаще.

– А здесь уютно. Уютно и сухо, – решил он сменить тему.

– Было сухо, – поправила Оливия, – пока кое-кто не появился. Если ты сказал все, что хотел, – правда, она так до конца и не поняла, что же именно он хотел сказать, – можешь вылезать, пока никто не заметил, что мы в карете наедине.

В уголках его глаз собрались морщинки, и он усмехнулся, словно она сказала что-то смешное.

– Я рада, что мои страдания служат для тебя таким богатым источником развлечения.

– Оливия. – Он так произнес ее имя – искренне, интимно, – что рухнули все оборонительные рубежи, которые она возвела вокруг себя. – Я здесь не для того, чтобы мучить тебя.

– Нет?

Он улыбнулся и в то же мгновение оказался на сиденье рядом с ней. Так же быстро подскочила и температура в карете. Всего лишь какой-то дюйм разделял их плечи; часть ее юбки оказалась придавлена его бедром. Он потянулся к ее руке на сиденье между ними и сжал ее.

Оливия едва могла дышать.

– Конечно же, я не хочу тебя расстраивать, – откуда-то, будто издалека доносились слова Джеймса, но теплая ладонь, прижимавшаяся к ее руке, мешала ей их воспринимать. – Только вот как лучше справиться с этой ситуацией, не знаю. Надо было еще вчера известить Хантфорда, будь у меня хоть малая толика благоразумия.

– Но ты этого не сделал.

– Нет и, честно говоря, не хочу, – признался Джеймс. – Беда в том, что твой брат не знает, где ты.

– Э, он знает, только не точно. Ему известно, что я поехала на северо-восток.

– В настоящее время ты даже не в том графстве, где должна быть, по его представлению.