Стена (СИ) - Гартвиг Дмитрий

Строй, словно монолитная стена звука, громогласно грянул воинственным кличем в ответ на слова барона. Даже расхлябанные и одуревшие ополченцы как-то сразу подтянулись, а в их блестящих от страха глазах начали плясать искрящиеся огоньки злобы и того весёлого, с примесью ярости, равнодушия к любым опасностям, что и отличает настоящего пса войны от вчерашнего простолюдина. Единая шеренга начала распадаться на отдельные фрагменты, на несвязанные между собой прямоугольники, блестящие отражённым факельным и лунным светом и ощетинившиеся доспехами и оружием. Слитая масса народа пришла в движение и медленно, словно не раскачавшись до конца, направилась к крепостным башням, чтобы с громким топотом подняться по лестницам и занять позиции на стенах.

— Ну, вот и всё, — развёл руками Пьер, наблюдая за тем, как солдаты разбиваются на отряды. — Началось.

— Началось, — коротко подтвердил Линд, скользя взглядом по западной стене, на которой пока ещё было полным-полно места, только редкие часовые стояли с копьями наперевес.

Маги собрались в небольшой кружок, резко выделяющийся своей хаотичностью посреди прилива из ровных армейских прямоугольников.

— Наверное, нам тоже стоит разойтись по позициям… — неуверенно начал Марк, однако так и не окончил мысль, казавшуюся ему слишком неподъёмной, чтобы говорить о ней в одиночку.

Время разговоров окончательно прошло. Можно было тяжело вздыхать, можно было недоумевающе оглядываться по сторонам в ожидании ровного и чёткого приказа, можно было хорохориться и в лживом нетерпении переступать с ноги на ногу, как это делал Хольк, но суть от этого не менялась. Сражение началось, и каждое слово, необдуманно сказанное в этом кругу не одноклассников уже, но друзей, могло стать по-настоящему последним.

Именно эта мысль давила всех к земле, именно она не давала насладиться последними, утекающими из-под пальцев мгновениями спокойствия. Но никто не решался говорить открыто, хотя, казалось бы, самое время.

Иногда, в самые тяжёлые моменты, лучше промолчать. Или говорить совсем мало, если уж совсем никак. Линд прекрасно понимал это.

Понимали и все остальные.

— Марк прав, лучше занять позиции, — первым решился разорвать гнетущую тишину командир небольшого отряда. — Все свои помнят? Пьер?

— Северная стена. С ополчением, — коротко кивнул бывший вор. По его кислой гримасе очень отчётливо можно было понять, какого именно он мнения о воинских талантах рекрутов.

— Хорошо. Марк?

— Восточная стена, — ответит тот, поправляя съехавшие на нос очки. — И так как атаки с той стороны не ожидается в ближайшее время, на мне ещё руководство артиллерией.

— Понял, — кивнул Линд. — Хольк, ты что?

— Южная, — то ли ответил, то ли сплюнул северянин. — Та же история, что и у Марка: с моей стороны имперцы вряд ли попрут. Но я очень на это надеюсь.

— Хорошо, — произнёс Линд, как бы подводя итоги. — Мы с Мартой будем на западной стене. Скорее всего туда и будет основной напор. Ну, — сказал он, протягивая руку Хольку, — удачи.

— Удачи, — неожиданно сердечно ответил северянин на рукопожатие.

Мужчины поочерёдно обменялись прощальными жестами, а Марта, неумело скрывая небольшие капельки влаги по углам глаз, торопливо обняла каждого.

Уже когда товарищи разошлись по сторонам, на бегу путаясь в длинных полах своих мантий, Линд почувствовал, как в его раскрытую и расслабленно опущенную ладонь вдруг тихо, словно струи какой-то жидкости, втекают тонкие девичьи пальцы. Юный маг обернулся только для того, чтобы увидеть широко раскрытые глаза Марты, глядящие на него снизу вверх, и задающие один-единственный на всём белом свете вопрос, который действительно может быть важен для женщины, стоящей рядом со своим мужчиной.

И Линд вдруг понял, что всё это было напрасно. Что не нужны были ни изнуряющие тренировки, ни показательная казнь слабенькой и трусливой Луизы, ни матерные вопли барона. Ничего из этого. Только широко раскрытые карие глаза, глядящие на него с тем воистину первозданным выражением, благодаря которому и продолжается поныне человеческий род.

От этого взгляда у Линда вдруг закружилась голова. Он даже чуть качнулся, будто бы снова почувствовав удар сапогом барона под дых. Но устоял. И понял, что будет стоять всегда, чтобы не случилось, как бы не повернулся исход боя, лишь оправдать то нежное доверие, которым наградила его, отчаянно краснеющего и врущего в тот судьбоносный день в трактире, молодая деревенская девушка, вынужденная теперь решать судьбу королевства.

А над его головой с жутким воем и грохотом пронеслись огненные снаряды крепостных требушетов, буревестники начавшейся битвы.

***

Наскок кавалерии оказался малорезультативен.

Всадники виконта действительно неожиданно появились из-за пригорка, рассчитывая одним лихим ударом сбросить сапёрную команду имперцев в крепостной ров. Виконт, судя по всему, лично возглавлял атаку, находясь на острие кавалерийского клина. По крайней мере, об этом красноречиво говорил штандарт с его гербом, которым головной всадник размахивал с невероятной оживлённостью.

Не срослось.

Отряд прикрытия вовремя заметил нападавших. Из-за тяжёлых прямоугольных щитов, прикрывающих сапёров, что забрасывали ров фашинами, раздались грубые и отрывистые команды на незнакомом языке, часть отряда отделилась от основной массы и выставила копья, построившись выгнутым полумесяцем.

Всадники, слава Богам, успели затормозить. Страшно было даже думать, что случилось бы, налети отряд виконта на подготовленные копья. Кавалерия, здраво оценив бесперспективность дела, ушла по касательной, отправив в бездну лишь парочку имперцев, непонятно как выбившихся из стоя.

А сапёры всё-таки свою работу сделали. Ров был засыпан, замкнутый прямоугольник крепостной речки оказался перемкнут небольшим соломенным мостиком в пять-семь шагов шириной. Тем не менее, не смотря на ненадёжность конструкции, командующий имперцев решил воспользоваться открывшейся возможностью. Бесконечный бой на подступах к городу, то приближающийся к границам рва, то откатывающийся под ливнем стрел обратно, шёл без перерыва уже почти вторые сутки. Имперский командир явно рассчитывал на быструю победу и хотел взять город с наскока, так что все планы барона, рассчитывающие разбить первый натиск имперцев об максимально укреплённые северную и западную стену, пошли прахом. Дарммол оказался в кольце и бой шёл со всех сторон.

Холька сложившееся положение вещей, однако, не могло не радовать. Особенно учитывая тот факт, что именно на его позиции к полудню показались имперские осадные лестницы, направляющиеся к узкой соломенной перемычке.

Северянин злобно рыкнул, врезаясь плечом в грудь имперскому солдату, что одним из первых забрался на стену. Они не смогли задержать наступающих, не смогли опрокинуть лестницы. В том числе и по его вине. Не достаточно быстро швырял ледяные глыбы, недостаточно разрушительные творил заклятия. Хольк был уверен, что если бы это была не настоящая война, а какое-нибудь командное соревнование, он и тут, и там ловил бы разочарованные и упрекающие взгляды сослуживцев. Мол, из-за тебя, недоучки, проиграли.

К счастью, вокруг кипел самый что ни на есть реальный бой, в котором нельзя было проигнорировать удар деревянным тренировочным мечом и продолжить битву. Плотный строй солдат отчаянно рубился с небольшой кучкой имперцев, что словно весенний бутон расцвели на ровной каменной ветке крепостной стены. И ни у кого не было ни времени, ни желания кидать осуждающие взгляды. Так же как у Холька не было возможности их ловить.

Имперцы призывно орали, буквально втягивая на стену своих товарищей. Обороняющиеся грубо огрызались, медленно отступая, каждый свой шаг обозначая выпадом плотного копейного строя.

— Маг! — хрипло заорал длинноволосый сержант какого-то отделения. — Маг, ну давай! Давай, родненький!

Хольк злобно ухмыльнулся.

Его заклинания давно уже не давали никакого результата. Фляга с вином, которую бароновы люди предусмотрительно заполнили вином чуть ли не под пробку, уже давно показывала дно, а его личные силы были на исходе. Одна, ещё максимум два заклинания — и всё. Конец пьесы, нарисованный бледными мазками магического истощения на лице Холька.