Тайна Кломбер Холла - Артур Конан-Дойль

- А я уверяю вас, сэр, - горячо возразил отец, что к этому времени он был погребен и забыт всеми, кроме ученых, которые нуждались в нем как в средстве научной и религиозной деятельности, точно так же использовалась латынь в средние века долгое время после того, как все нации в Европе перестали на ней разговаривать.

- Если вы справитесь в пуранах, вы обнаружите, - отвечал Рам Сингх, что эта теория, хотя и общепринятая, совершенно безосновательна.

- А если вы справитесь в Рамаяне, а подробнее - в канонических книгах буддистов, - воскликнул отец, - вы обнаружите, что эта теория неопровержима.

- Но вспомните Куллавагу, - серьезно настаивал гость.

- А вспомните короля Ашока! - торжествующе восклицал отец. - Когда в трехсотом году до христианской эры, ДО, заметьте себе, он приказал выбить законы Будды на скалах, каким языком он воспользовался, а? Санскритом? Нет! А почему не санскритом? Потому, что низшие слои его подданых не поняли бы ни слова. Ха-ха! Вот, в чем причина. Как вы обойдете эдикты короля Ашока, а?

- Он вырезал их на нескольких разных диалектах, - отвечал Рам Сингх. - Но энергия слишком драгоценная вещь, чтобы вот так выбрасывать ее на ветер. Солнце прошло меридиан, и я должен вернуться к своим товарищам.

- Очень жаль, что вы не привели их с собой, - поторопился вежливо сказать отец.

Я видел, что он беспокоился, не перешла ли горячность спора границ гостеприимства.

- Они не общаются с миром, - ответил Рам Сингх, вставая. - Они достигли более высоких ступеней, чем я, и поэтому более чувствительны к оскверняющим влияниям. Они погружены в шестимесячную медитацию по поводу третьего воплощения, которая продолжалась лишь с некоторыми перерывами с того самого времени, как мы покинули Гималаи. Больше я с вами не встречусь, мистер Хантер Вэст, и поэтому прощаюсь с вами. Ваша старость будет такой счастливой, как вы заслуживаете, а ваши изыскания оставят глубокий след в науке и литературе вашей родины. Прощайте!

- И я тоже больше вас не увижу? - спросил я.

- Если только не прогуляетесь со мной по берегу. Но вы уже выходили сегодня утром и, видимо, устали. Я прошу у вас слишком многого.

- Ничуть, я буду рад пойти, - отозвался я вполне искренне, и мы отправились вдвоем, а отец немного проводил нас, и я видел, что он с удовольствием возобновил бы санскритские споры, если бы одышка позволяла ему идти и говорить одновременно.

- Он глубоко ученый человек, - заметил Рам Сингх, когда мы с ним расстались, - но, как многие другие, нетерпим к мнениям, отличающимся от его собственного.

Я ничего не ответил на это замечание, и некоторое время мы молча шли по самой кромке прибоя, где плотный песок облегчал ходьбу. Слева песчаные дюны, повторяющие линию берега, скрывали нас от любого взгляда, а справа в широком заливе не виднелось ни единого паруса. Мы с индусом были совершенно одни.

Мне не могло не прийти в голову, что, если он и впрямь так опасен, как считает помощник капитана или генерал Хизерстоун, то я поступаю неосторожно.

И все же облик его дышал такой величественной благостью, в темных глазах светилась такая нерушимая ясность, что в его присутствии все подозрения улетали, как будто подхваченные морским бризом. Лицо его могло стать суровым, и даже ужасающим, но я чувствовал, что он неспособен быть несправедливым.

Когда я посматривал на его благородный профиль и иссиня черную броду, его поношеный твидовый костюм причинял мне почти болезненное ощущение несоответствия, и я мысленно переодевал его в свободную восточную одежду, единственно подходящую к его достоинству и грации.

Он привел меня в старую рыбачью избушку, уже несколько лет, как заброшенную, с нее наполовину сдуло тростниковую крышу, а разбитые окна и поломанная дверь создавали вид печального запустения. И такое пристанище, которым побрезговал бы шотландский нищий, эти необыкновенные люди предпочли предложенному им гостеприимству лэрдова дома. Крохотный садик вокруг превратился в спутанную массу кустов ежевики, и через нее мой проводник проложил себе путь к выломанной двери. Он заглянул внутрь дома, а потом пригласил меня жестом.

- У вас есть возможность, - проговорил он тихо и благоговейно, увидеть такое зрелище, какое немногим из европейцев удавалось наблюдать. В этом коттедже вы найдете двух йогов - людей, которых лишь одна ступень отделяет от высшей степени посвящения. Оба они сейчас в экстатическом трансе, иначе я не дерзнул бы навязывать им ваше присутствие. Их астральные тела покинули их, чтобы присутствовать на празднестве светильников в священном Рудокском монастыре Тибета. Ступайте тише, чтобы пробуждением телесных чувств не отвлечь их от выполнения долга раньше времени.

Медленно и на цыпочках я кое-как пробрался сквозь ежевику и заглянул в дверь.

Там не было никакой мебели, вообще ничего, кроме охапки свежей соломы в углу. В этой соломе, по-восточному скрестив ноги и опустив голову на грудь, сидели двое, один маленький и сморщеный, другой высокий и худой. Ни один из них не взглянул на нас и не обратил ни малейшего внимания на наше присутствие. Они сидели так тихо и неподвижно, что могли бы показаться двумя бронзовыми статуями, если бы не медленное и размеренное дыхание. Но особенный пепельно-серый оттенок их лиц сильно отличался от здоровой смуглокожести моего спутника, и я заметил, наклонив голову, что могу видеть только белки их глаз: радужные оболочки полностью закатились под веки.

Перед ними на маленьком сплетенном из соломы коврике стояла глиняная мисочка с водой и лежал ломоть хлеба, а рядом - листок бумаги, исписанной какими-то каббалистическими знаками. Рам Сингх взглянул туда, а потом, сделав мне знак удалиться, сам вышел за мной следом в сад.

- Я не должен беспокоить их до десяти часов, - пояснил он. - Вы сейчас видели в действии одно из величайших достижений нашей оккультной философии: отделение души от тела. Души этих святых людей не только стоят в эту минуту на берегах Ганга, но и облечены там в материальную оболочку, настолько идентичную с их настоящими телами, что никто из правоверных ни на секунду не усомнится в действительном присутствии Лала Хуми и Мовдара Хана. Это достигается нашей способностью распылять тело на его химические атомы, перебрасывать их быстрее молнии в любое нужное место и там объединять в первоначальную форму. В старину, в дни невежества, нам приходилось переносить таким образом полностью все тело, но с тех пор мы обнаружили, что гораздо легче и удобнее переносить только то, что необходимо для создания внешней оболочки сходства. Ее мы назвали астральным телом.

- Но если ваши души так легко путешествуют, - решился я задать вопрос, - зачем вообще телам сопровождать их?

- Общаться с посвященными братьями мы можем при помощи одних только душ, но если хотим вступить в контакт с обыкновенными людьми, то важно появляться в такой форме, которую они могут видеть и воспринять.

- Вы меня глубоко заинтересовали своими рассказами, - признался я, пожимая руку, которую Рам Сингх протянул мне в знак того, что наша встреча заканчивается. - Я часто буду думать о нашем недолгом знакомстве.

- Это принесет вам большую пользу, - проговорил он, не отнимая руки и глядя мне в глаза серьезно и печально. - Помните: то, что случится в будущем, не обязательно плохо оттого, что не согласуется с вашими представлениями о праве. Не спешите судить. Есть великие правила, которые следует соблюдать, чего бы это ни стоило личности. Действие этих правил может показаться вам жестоким, но эта жестокость - ничто в сравнении с опасностью того прецедента, который возник бы от их неисполнения. Бык или овца могут нас не бояться, но человек, обагривший руки в крови высших, не должен жить и не будет жить.

При последних словах он воздел руки яростным угрожающим жестом, отвернулся и ушел в разрушенную хижину. Я смотрел ему вслед, пока он не исчез внутри, а потом я направился домой, снова и снова обдумывая все, что услышал, и в особенности этот последний взрыв оккультного негодования.

Далеко справа виднелась высокая белая башня Кломбера, резко выделяясь на фоне темных туч. Мне пришло в голову, что любой случайный путешественник при виде нее в глубине души позавидует жителям этого великолепного поместья и во сне не увидит витающих над ним странных ужасов и безымянных опасностей.. Нависшие над башней черные тучи показались мне тенью более мрачной, более пугающей, более готовой разразиться громом.

- Что бы это ни значило и что бы ни готовилось, - воскликнул я невольно, - но Господь не допустит, чтобы невинные погибли вместе с виновными.

Дома я застал отца, все еще взволнованного ученым диспутом с гостем.

- Надеюсь, Джек, - говорил старик, - я не слишком резко с ним обошелся. Мне следовало бы помнить, что я in loco magistry *) и воздержаться от спора со своим гостем. Но, когда он занял эту неприемлемую позицию, я не смог удержаться и убедил его оставить ее, и он, действительно, оставил, хотя ты, не разбираясь в тонкостях вопроса, может быть этого и не заметил. Но ты должен был видеть, что моя ссылка на эдикты короля Ашока оказалась настолько веской, что он сразу поднялся и ушел.