Тарзан в Пеллюсидаре - Эдгар Райс Берроуз

Осторожно пробираясь по пустынной тропе и страшась в любой момент столкнуться лицом к лицу с каким-нибудь ужасным зверем из далекого прошлого, Джейсон недоумевал, как это обезьяноподобные предки человека ухитрились выжить в такой обстановке и даже утвердиться в качестве «царей природы». Сам он сильно сомневался, что доберется до корабля живым, а уж такие вещи, как будущая семья, дети, мирная старость, казались просто несбыточной мечтой. По обе стороны тропы росли вроде бы знакомые деревья, да и сама тропинка казалась правильно выбранной, но в глубине души Джейсон понимал, что все это легко может оказаться фикцией, и горько ругал себя, что не распорядился отмечать путь отряда по тропе зарубками на деревьях. Теперь он понимал, каким оказался идиотом, не способным руководить даже самим собой, а не то что другими людьми, судьба которых лежала на его совести.

Никогда еще Джейсон Гридли не ощущал с такой остротой свою полную беспомощность и незначительность. Его сводила с ума мысль, что он может сейчас удаляться в противоположном от корабля направлении, вместо того, чтобы приближаться к нему. В то же время у него не оставалось другого выбора, кроме как устало брести по нескончаемой тропе и надеяться на лучшее. Он проклинал судьбу, собственную глупость, но больше всего он проклинал это равнодушное, безжалостное солнце, которое могло видеть его корабль, но упрямо отказывалось помочь ему найти его.

Джейсону удалось наконец утолить сжигавшую его жажду в небольшом ручейке, пересекавшем тропу. Здесь он устроил привал, пожарил остатки мяса тага, еще раз напился на дорожку и возобновил свой путь, чувствуя себя значительно лучше.

На борту дирижабля «0-220» царило уныние. Прошло уже много часов, а никаких вестей ни от Грейстока, ни от спасательной экспедиции не поступало. Офицеров и экипаж мучили предчувствия какого-нибудь несчастья, с течением времени перешедшие в уверенность.

— Они отсутствуют уже больше семидесяти двух часов, — сообщил капитан Заппнер собравшимся вместе с ним в наблюдательной кабине Дорфу и Хайнсу.

Последнее время эти трое не покидали кабины, всматриваясь в даль покрасневшими, слезящимися от напряжения глазами.

— Я никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным и не стыжусь признаться, что просто не знаю, как я должен поступить.

— Это только лишний раз подтверждает, — сказал Хайнс, — как сильно мы все зависим от сложившихся стереотипов в выборе плана действия перед лицом исключительных обстоятельств. Стоит только этим стереотипам перестать работать — и мы оказываемся беспомощными, как дети.

— Мы все привыкли полагаться на собственные силы, — подтвердил Дорф, — поэтому вдвойне унизительно сознавать, что в сложившейся ситуации мы, сильные, опытные люди, не можем ничего предпринять.

— Если бы мы находились в нормальном мире, — печально заговорил Заппнер, — этот вопрос вообще не возник бы. Мы просто подняли бы дирижабль в воздух И начали облет окрестностей в поисках пропавших товарищей. Мы могли бы делать челночные рейсы, периодически возвращаясь на базу, но здесь, в Пеллюсидаре, такая тактика неприменима. Стоит нам взлететь и удалиться за пределы видимости, мы больше никогда не отыщем этого места. Поэтому мы не имеем права оставлять лагерь и лишать наших людей надежды на спасение, если они все-таки сюда вернутся.

Ста пятьюдесятью футами ниже наблюдательной кабины бывший рядовой Роберт Джонс высунулся в открытую дверь на палубу и с недоуменным выражением на лице уставился на повисшее в зените светило. Втянув голову обратно, он достал из кармана брюк кроличью лапку, прикоснулся ей по очереди к своим глазам, а затем энергично почесал у себя в затылке, все время что-то неразборчиво бормоча себе под нос.

Лейтенант Хайнс приложил к глазам мощный поле-вой бинокль и в тысячный раз обозрел окрестности. За время наблюдения он успел, наверное, изучить каждый кустик и каждый пучок травы на всем протяжении равнины от леса до большой реки. Фауна Пеллюсидара долгие часы ожидания успела приесться троим офицерам и не вызывала больше никаких эмоций, кроме раздражения. Тем не менее, каждое живое существо, появившееся в поле видимости, внимательно рассматривалось в бинокль, чтобы удостовериться, что это не человек. Внезапно Хайнс выронил бинокль и издал воз-глас радости.

— Что? — жадно спросил Заппнер. — Что вы увидели?

— Человек! — воскликнул Хайнс. — Человек! Я в этом уверен!

— Где? — спросил Дорф, хватаясь за свой бинокль.

— Два градуса левее кормы.

— Теперь вижу, — отозвался Дорф. — Это либо Гридли, либо фон Хорст. Но почему он один?

— Возьмите десять человек команды, лейтенант Хайнс, — распорядился капитан, — и ступайте ему навстречу. Не забудьте проверить, чтобы все были вооружены. И не теряйте времени! — крикнул он вслед Хайнсу, бросившемуся выполнять приказ.

Двое офицеров наблюдали в бинокли за продвижением маленького отряда навстречу одинокому путнику, направляющемуся к кораблю достаточно уверенной походкой. Их разделяла небольшая возвышенность, так что они не могли видеть друг друга, пока расстояние не сократилось до какой-нибудь сотни ярдов. Теперь уже можно было с уверенностью определить личность этого человека — Джейсон Гридли.

Едва успев обменяться рукопожатием с лейтенантом, Джейсон первым делом спросил, не вернулся ли кто-нибудь еще из его отряда.

— Вы пока единственный, — с сожалением ответил тот.

Свет надежды, горевший в глазах американца, погас, он сразу как-то осунулся и постарел. На восторженные приветствия экипажа он отвечал уже механически, без всякого энтузиазма.

— Я уже давно нахожусь в пределах видимости корабля, — рассказал он лейтенанту, — только у меня часы сломались еще в лесу, так что я не знаю точно, сколько прошло времени. Я долго просидел на дереве, спасаясь от тигра, потом пришлось спасаться еще от одного уже здесь, на самой опушке. У меня такое ощущение, что я целую неделю просидел на дереве. Сколько я отсутствовал на самом деле, лейтенант?

— Примерно трое суток по корабельному хронометру.

Лицо Гридли просветлело.

— Ну тогда еще рано отчаиваться, — сказал он, — я-то думал, что скитался не меньше недели. Я несколько раз спал, не знаю как долго, а потом шел дальше без отдыха, пока хватало сил.

По дороге к кораблю Джейсон жадно расспрашивал обо всем, что случилось в лагере с момента его ухода, поэтому о своих собственных приключениях он поведал, только оказавшись в компании остальных офицеров.

— Первым делом, — заявил он, поднявшись на борт, — мне нужна ванна. А пока я буду мыться, прикажите Бобу зажарить для меня пару тучных тельцов.