Кинжал в постели - Галина Романова

– Хочу сказать, что ваш Сереженька влип теперь по полной. Теперь у него нет смягчающих дело обстоятельств. И вам надо серьезно подумать. Прежде чем скрывать информацию о нем: а того ли человека вы защищаете? И не станете ли соучастницей? Итак, начнем все сначала! Когда вы видели его в последний раз, гражданка Верещагина?!

И она размякла, растеклась, как растаявшее мороженое. И начала говорить.

– В последний раз видела вчера утром… Позавчера? Да, видела. Работали над списками подозреваемых. – Она не стала отрицать, что Воскобойников попал в самую точку. – Потом ему кто-то позвонил, он еще очень удивился.

– Кто позвонил, во сколько? – Олег Иванович строчил в своем блокноте, как стенографист – быстро, ловко.

– Кто – не знаю. Имен он не называл. А вот во сколько?.. Где-то около шести вечера. Может, чуть позже. Можете установить время, телефон ему покупала я, сим-карту тоже подключала я.

– Как кто-то мог узнать его номер? – задал Воскобойников резонный вопрос.

– Не знаю… Хотя… Ему несколько раз звонил кто-то из его соседей. Кто-то, кто присматривал за его квартирой, пока он сидел. Значит, номером телефона их Сергей снабдил. И эти соседи могли его номером поделиться. Разве нет?

– Логично. Значит, ему позвонили в начале седьмого. Что было дальше?

– Он собрался и уехал. Сказал, что ненадолго.

– И? Вернулся? Во сколько?

– Нет, не возвращался. Он переночевал у себя на квартире. Я позвонила ему в половине десятого. Он уже был дома. Был расстроен чем-то. Я спросила, кто его вызывал на встречу. Он не ответил. Пробубнил что-то…

Алика соврала. Боголюбов сказал ей. И даже причину своего расстройства вкратце поведал. Но выдавать его не следовало. Мало ли, вдруг это навредит ему еще больше. Хотя куда ж больше-то! Его снова обвиняют в убийстве! Ужас!!!

– Так. А вы можете быть уверены, что он был дома? Он мог быть…

– Да. Он на днях подключил свой домашний номер. Я позвонила сначала на мобильный, а когда он сказал, что дома, перезвонила на домашний. Я, конечно, обеспечена, но не настолько, чтобы швыряться деньгами.

И снова она соврала. Она просто проверяла его. Ей важно было знать, что он не соврал. После Лешкиного предательства она уже никому не верила. Никому! И уж тем более уголовнику со стажем. Вот и перезвонила на домашний, а Боголюбов снял трубку и после догадливого хмыканья продолжил свой рассказ. Условились встретиться утром. Он заехал, они кое-что обсудили. И он поехал к Мари. Только почему-то на такси. А на вопрос, где его машина, ответил, что в гараже. Это все было вчера.

– Экономлю на расходах, – ядовито отозвался он перед тем, как выйти за ее порог. Это он ее предыдущий комментарий ей вернул.

– Вчера утром вы увиделись, и что?

– Ничего. Все в порядке. Он поехал по городу, имея в кармане список знакомых моего мужа. Поехал с целью разговорить их.

Про Лешкину любовницу она не заикнулась, хотя Сергей поехал прямиком к ней. Прошлый его визит мало что прояснил, хотя и пробыл он у нее долго. Может, правда переспал с ней?! Ужас!!!

– А можно взглянуть на тот список? – Воскобойников подергал недоверчиво вялыми губами.

– А он у вас есть, уважаемый! Я вам его давала! И вам, и тому следователю, которому вы передали дело.

Воскобойников озадаченно крякнул и заткнулся на время.

Алика уселась на место, отодвинув стул подальше от стола. От чесночного духа изо рта следователя ее мутило, а еще больше мутило от мысли, что Боголюбов, воспользовавшись предоставленной ему свободой, снова кого-то убил. И она даже догадывалась – кого, если это правда! Потому что позавчера, когда он говорил по телефону, она отчетливо слышала имя, что он назвал.

– Понятно… – Олег Иванович глянул на нее исподлобья. – Значит, подведем итоги. Позавчера он от вас отправился на встречу с человеком, который ему предварительно позвонил. После встречи он вернулся к себе на квартиру, чему свидетельство телефонный разговор с вами. Сколько, получается, он отсутствовал?

– Часа два-три, – подергала она плечами.

Ей вдруг попался на глаза собственный безымянный палец на правой руке. Пустой, без колечка. Сделалось так тошно, так жаль себя, что хоть реви. Она спрятала обручальное кольцо в шкатулку еще до того, как Леша пропал. Она спрятала его туда, когда узнала о его измене. Потом, когда все начало налаживаться, надеть не поспешила. А после его гибели стало уже и ни к чему.

Как противно! Как гадко обошлась с ней судьба! Все убого как-то, некрасиво, грязно. Боголюбов тоже что-то начудил. Неужели правда убил кого-то?!

– Вчера утром как он выглядел?

– Нормально.

Он всегда нормально выглядит, хотелось ей сказать. В отличие от некоторых! Через два часа после возвращения из тюрьмы, искупавшись и переодевшись, он уже был в порядке. Только глаза холодные и пустые, а в остальном…

Не будь такой глубокой раны в ее сердце, она, может быть, даже им и увлеклась. Настолько он был хорош! Все же Маринка не упустит случая и попытается его соблазнить. Не надо было посылать его к ней, ой не надо.

– Ага… Нормально, стало быть.

Воскобойников встал, походил по ее ковру в грязных ботинках. Свинья! Боголюбов вот не наследил, когда она его привезла сюда в первый раз. Постеснялся.

– А морда не расцарапана была? – вдруг, словно очнувшись ото сна, спросил следователь.

– Не-ет, что вы! – воскликнула Алика изумленно. – А с чего это ей быть расцарапанной? Он же не в клетке с тиграми ночевал.

А с тигрицей, тут же прострелило ей мозг. Вдруг правда он с Маринкой ночевал, а? Ничто не мешало ей приехать к нему. Он был дома, это бесспорно. Но один ли?!

– Наша жертва отчаянно боролась, – задумчиво, будто беседовал с самим собой, проговорил Воскобойников. – Эксперт навскидку предположил, что под ногтями у нее остались частицы эпителия. Так что…

– У нее?! – ахнула Алика и тут же подумала, что Сергей убил Маринку.

Та могла обнаглеть, а он мог не выдержать. Господи! Господи, зачем она – дура – все это затеяла?!

– Да, погибшая – женщина.

– Так что же?

– Что? – не понял тот, направившись к выходу.

– Вы перед этим сказали, «так что». Так что?

– А, вот вы о чем. – Он ядовито улыбнулся. – Так что пускай молится ваш подопечный, гражданка Верещагина. Ну, и вы с ним заодно.

Он ушел минут через двадцать после того, как ворвался в ее дом, а ей показалось, что он пробыл тут целую вечность. Натоптал, провонял ее гостиную чесноком, осквернил все в душе. Заставил сомневаться насчет Сергея. И уж если быть до конца откровенной с самой собой, заставил ее немного ревновать. Да, да, к этой поганой девке, разрушившей ее семью.

Алика металась по дому, потом попыталась дозвониться до Боголюбова, когда заметила наружное наблюдение. Теперь вот подслушивает под забором как дура. Промерзла до костей.

Она, осторожно пятясь, стараясь не хрустеть палой листвой, вернулась в дом. Заперла входную дверь. Пошла в кухню и чуть не завизжала от страха, упершись взглядом в мужскую спину, сгорбившуюся над газовой плитой. Тут же поняла, что это Боголюбов ест тушеную курицу прямо из кастрюли, облегченно выдохнула и прошептала гневно:

– Скотина!

– А?

Сергей обернулся, вытер скомканной салфеткой сальный рот, виновато улыбнулся.

– Как ты вошел? – строго спросила Алика, отходя к окну и усаживаясь у кофейного столика.

– Через забор. – Он пожал плечами. – Ничего не понял, когда ворвался в проулок, хорошо не заметили. Меня пасут?

– А как же!

– А чего это вдруг?

И он тут же подумал, что это Алика решила его отправить обратно в тюрьму, потому что узнала про его шалости с Мари. Но, судя по ее встревоженному виду, она была ни при чем. И кстати, гневный румянец ее удивительно красил. И волосы растрепанные куда больше ей шли, чем зализанные за уши.

– Это наружное наблюдение, – начала строго, как учительница, Алика. – Пасут, как ты изволил выразиться, тебя.

– А чего вдруг? – повторил он и вытащил из кастрюли куриную ногу.

Курица была невероятно вкусной. После хилой еды в доме Мари и долгих лет тюремной кухни он мог запросто съесть все, что было в кастрюле.

– Наружное наблюдение установил Воскобойников Олег Иванович, – начала с самого начала Алика. – Знаешь такого?

– Думаю, да.

У него вдруг пропал аппетит, стоило вспомнить высокого нескладного следака с мутным безразличным взглядом. Он приезжал на задержание, хотя и не должен был. Это дело оперативников. А тут вдруг выпендрился, явился. Ах да! Их же в тот день телевидение снимало.

– Так вот этот следователь установил за тобой наружное наблюдение. А перед этим навестил меня. И грозился закрыть с тобой вместе.

– Тебя?! Тебя-то за что?!

– А тебя есть за что, да? – Она грозно стукнула кулачком по столу. – Почему он сюда явился?! Почему тебя пасут, черт побери!!!

– Так я подумал, что меня снова хотят закрыть. Что мое условно-досрочное закончилось.

Боголюбов пожал плечами, закрыл кастрюлю с курятиной, а то и правда все сожрет. Вытер сальные рот и руки салфеткой и только тогда открыл кран. Тщательно вымыл руки с мылом, умылся, вытерся кухонным полотенцем.