Мамалыжный десант (СИ) - Валин Юрий Павлович

– Товарищ старший лейтенант! – с облегчением заорал плотный старшина. – А мы тут…

– Вижу, что вы тут, – задыхаясь, заверил Морозов. – Что с комбатом?

– Ранен. Плотно отбомбились по нам фрицы. Отправили. Связи нет, приказа нет… Замполит дивизиона был, сказал «ждать».

– Чего ждать?! Дождались уже. Вон они, немцы, – неожиданно спокойно сказал старший лейтенант. – Орудия к бою!

Боец Лавренко обомлел: немцы действительно были отчетливо видны. Вот та группа в грязноватых мундирах, за спинами нашей убегающей пехоты, немцы и есть. Рядом же!

После мгновения паузы артиллеристы кинулись разворачивать гаубицы. Вот эту паузу Тимофей прочувствовал прям до пяток – они – пятки – так и хотели развернуться и драпануть к переправе. Такой у всех солдатских пяток, видимо, инстинкт. Но был приказ, был опытный Морозов, и расчеты у гаубиц были на месте. Немного нервничающие, но решительные бойцы.

– Партизан, останови нашу «махру», пусть залягут хоть как, – старший лейтенант вроде бы даже не смотрел в сторону Тимофея, сосредоточившись на орудиях.

Приказ, да. А как останавливать? Товарищ Лавренко даже не ефрейтор, а просто рядовой замусоленный кладовщик никому не нужных кабелей. Но чего ж поделаешь, надо как-то.

Тимофей выскочил наперерез группке пехотинцев:

– Братцы, ложись, сейчас артиллерия вдарит! Ложись, говорю!

Высокий боец молча обогнул размахивающего автоматом Тимофей, тяжело потопал дальше. Остальные оглянулись на немцев и тоже останавливаться не собирались. Лавренко ухватил другого бойца за рукав:

– Да куда вы?! Побьют же!

Конопатый солдат попытался вырвать гимнастерку, не сдюжил и обессилено повалился:

– Щас сдохну!

– Да чего тут сдыхать?! – завопил Тимофей. – Отобьемся! Батарея рядом!

– А… ту вашу батарею… – рядом в неглубокий ровик свалился пулеметчик с «дягтяревым». – Не ори, пацан, не удержимся. Отходить к переправе надо.

– Ты постреляй маленько, потом отходить будешь. Оно ж и легче бежать будет.

– Во, хитрый какой, – пулеметчик попытался выбраться из ровика.

– Так пулемет хоть оставь! – в отчаянии воззвал Тимофей.

– Да я знаешь сколько с ним прошел?! – оскорбился пулеметчик. – Не, славяне, нынче день не тот…

Рявкнуло орудие батареи. Мгновенно раздавшийся разрыв погасил все звуки. Что-то неслышно орал упрямый пулеметчик, перекидывая ДП на бруствер ровика, залегли бойцы рядом. Было понятно, что отходить поздно, остается только отбиваться до последнего…

…Тимофей переползал, строча из автомата. Орудия били почти непрерывно, словно там тоже встал некий заряжающий автомат. Шрапнель сносила немцев, да и вообще словно огромной метлой сметало всё подряд перед фронтом «огневой». Чахлое пехотное прикрытие стреляло по флангам немцев – те было пытались обогнуть «огневую», но после двух первых залпов от массы немецких пехотинцев мало что осталось. Тимофей видел, как фрицев буквально рвало в куски, вот вертящаяся в воздухе рука почти долетела до ровиков батареи…

Должно быть, эта неистовая пальба в упор длилась меньше минуты. Наверняка немцы просто не рассмотрели орудия или рассчитывали, что гаубицы брошены. Как бы там ни было, кто-то из фрицев-счастливчиков бежал назад, остальные валялись грудой мяса, иногда еще стонущей. Но за ними были видны другие, а там – далее – ползли и темные пыльные коробки танков.

– К моторам! – кричал Морозов.

Сдавали задом выскочившие из укрытия «студебеккеры», артиллеристы торопливо сводили станины орудий…

– А нас?! – заорал, спешно меняя диск, пулеметчик. – Мы же прикрытие!

– Бегом! Сейчас прижмут, – крикнул Морозов. – Двинули, двинули!

Густо облепленные пехотой и артиллеристами грузовики взревели, рванули с огневой. Но машина, на которую запрыгнул Тимофей так и осталась стоять.

– Заглохла, проклятая! – в ужасе завопил водитель. – Твою…!

– Спокойно, старшина! Заводи! – Морозов с подножки глянул назад и соскочил на землю. – Наводчик, заряжающий – к орудию!

До ближайших немцев оставалось метров сто пятьдесят, было видно, как один фриц приседает на колено, целится из винтовки…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Спрыгивая на землю, Тимофей выдал в сторону приближающихся немцев длинную очередь.

– Эх, ходили пешком, так нет, ездить потянуло… – рядом плюхнулся пулеметчик, утвердил сошки «дегтярева».

– Огонь! – донесся голос Морозова.

Тимофей нажал на спуск автомата, но очереди не услышал – оглушительно гавкнула прицепленная гаубица.

Часть фрицев выкосило, словно их и не было. Но чудо таилось в другом – от мощного толчка орудийной отдачи упрямый грузовик дернулся вперед и завелся. Это было ох как вовремя, поскольку немцы открыли пальбу, и точную. Упал Морозов, со стоном опустился на колено наводчик…

Под очереди ручного пулемета Тимофей помогал поднимать раненых. У старшего лейтенанта оказалась пробита грудь. «Студебекер» дернул вперед, боец Лавренко осознал, что тянуться до кузова уже рискованно, и вспрыгнул на орудие. Оказалось не очень удобно, но держаться можно, и щит прикрывает. Сквозь рев двигателя было слышно, как щелкают по орудию пули, в кузове снова кого-то ранило…

«Студебекер» несся как незнамо какой зверь, Тимофей, намертво вцепившийся в штангу, крепящую щит и еще какую-то круглую штуковину, подумал что сейчас, кроме бока, ему и еще что-то насовсем отобьет. Но машина уже выкатила к спуску на переправу. Да, поужался плацдарм.

– Стой! – кричал кто-то на развороченной дороге. – Только артиллерия на мост, остальные на землю! С машины, мать вашу!

Тимофей отцепился от казенника гаубицы, с твердым намерением на орудиях никогда больше не кататься. Не пехотное это дело.

Спуск к мосту был забит транспортом. Почти сплошь тяжелые орудия и санитарные повозки. А у заставы перед спуском ходил невысокий свирепый полковник с двумя пистолетам в руках и отделял «чистых от нечистых». Бойцов без оружия отпихивал в одну кучу, остальных посылал в окопы над берегом. Спорить желающих не находилось. Тимофей пошел было к обрыву, но потом осознал, что не просто так здесь бродит, и обернулся:

– Товарищ полковник, патронов бы? У меня полдиска осталось.

Полковник все так же свирепо и молча кивнул, указал стволом пистолета на ящики на обочине. Тимофей принялся запихивать за пазуху патронные пачки, тут расслышал крик с машины артиллеристов:

– Партизан! Эй, Партизан! Тебя раненый зовет.

Отяжелевший боец Лавренко вспрыгнул на колесо.

– Вот, шепчет, «позовите да позовите», – раненый наводчик указывал на Морозова.

Старший лейтенант был бледен как бумага, в углах рта темнели струйки крови. Потянул руку. Тимофей принял подарок и пробормотал:

– Что вы, товарищ старший лейтенант. Выздоравливайте, да возвращайтесь. Нам без таких артиллеристов так вообще край.

Тимофей побежал к обрыву, зоркий полковник погрозил пистолетом. Боец Лавренко, оправдываясь, похлопал себя по оттопыренной гимнастерке – боезапас пополнен, готов к бою. Полковник погрозил еще разок, но, скорее одобрительно.

Боец Лавренко свалился в траншею. Окопов здесь хватало: и старых, еще румынских, и посвежее, и воронок, в которых сейчас тоже залегли солдаты. За спиной изгибалось русло Днестра, местами берег покрывал лесок, до смерти измученный бомбежками и обстрелами. По сути, Тимофей оказался почти в том же месте, откуда и начинал свою первую в жизни атаку в тот памятный апрельский день захвата плацдарма. Ну, тогда чуть левее взбирались, ближе к Шерпенам, но не так важно. Страшно подумать – почти месяц прошел. Вот она, война – воевали-воевали, и опять там же сидим.

Поглядывая на знакомый и незнакомый пейзаж, Тимофей потрошил пачки и снаряжал диски. Желтые патрончики уже привычно и послушно вставали на место, тек «ручеек» в магазин, стекались на позицию негустые резервы гвардейской стрелковой дивизии. Все понимали, что отступать некуда – попятишься, скинут в реку и расстреляют как уток. Немцы скапливались для решительной атаки. По ним била наша артиллерия, но жиденько. Эх, столько рядом орудий, а толку… Хотя, если присмотреться, не так уж и беззубо получалось. Закрывая диск, Тимофей попытался посчитать горящие танки. Штук десять только на виду, а еще по дороге за скатом дымы угадываются. Впрочем, там и наших грузовиков порядком набило. Но все-таки…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})