Лука (ЛП) - Кастиль Сара

— Подожди.

Конечно, он не стал ждать. Он толкнул дверь и вошел внутрь.

Щеки Габриэль вспыхнули, когда она последовала за ним. Кроме Джеффа, который помогал ей собирать кровать, она никогда не приводила в спальню мужчину, и она не соответствовала тому публичному лицу, которое она показывала миру.

— Здесь все по-девчачьи, — сказала она, и ее щеки вспыхнули, когда он оглядел пастельные тона и кружева.

— Здесь прекрасно, — сказал Лука. — Здесь вся ты.

Комок подступил к горлу, и она наклонилась, чтобы погладить Макса, пряча лицо. Здесь вся она. О ней не знал никто, кроме Николь, Сисси и ее матери.

Лука изучал фотографии в рамках на ее комоде.

— Это твои родители? — Он взял в руки единственную фотографию Габриэль и ее родителей вместе. К тому времени ее мать уже сидела в инвалидном кресле, но была достаточно сильной, чтобы захотеть покататься в горах.

— Да. Моя мама умерла, когда мне было девять. Рак груди. Он распространился прежде, чем его выявили. Она любила розовые, фиолетовые и блестящие красивые вещи. Мы жили в Колорадо. В то время я не ценила наш город, но он был прекрасен с лесами и озерами вокруг него. Через два года отец снова женился на женщине, у которой было двое сыновей, и мы переехали сюда с моим братом.

— Это мой муж, Дэвид, — она указала на следующую фотографию в ряду. — А на фотографии рядом с ним — мой брат Патрик. Он умер от передозировки наркотиков.

— Ты пережила много потерь. — Он поднял фотографию, на которой они с Дэвидом сидели вместе на вечеринке у бассейна, которую однажды летом устроил их друг.

— Наверное, это жизнь. Просто отстой, когда все плохое, кажется, происходит только с тобой.

Он долго смотрел на нее и поднял последнюю фотографию в ряду, сделанную всего за несколько недель до смерти Дэвида.

— Кто это?

— Это Джефф со мной и Дэвидом. Он был лучшим другом Дэвида.

— Джефф, который сломал твою дверь? — Он стиснул зубы и с глухим стуком поставил фотографию.

— У нас с Джеффом все очень сложно. — Габриэль присела на край кровати и принялась теребить кружевную кайму одеяла.

— Ты что, трахаешься с ним?

— Ты ведешь себя очень грубо, — парировала она. — И не то чтобы это тебя касалось, но нет. Я с ним не трахаюсь. Он мой друг. Он помог мне пережить трудное время после смерти Дэвида…

— Потому что он хотел тебя трахнуть.

Она раздраженно застонала.

— Лука. Серьезно. Тебе обязательно быть таким прямым? Все было не так. — По крайней мере, она так думала. И когда он впервые поцеловал ее, она почувствовала себя преданной. То, что она считала бескорыстной дружбой, оказалось средством для достижения цели.

— Что случилось сегодня вечером? — Он прислонился к комоду и скрестил руки на груди.

— Я сказала ему, что меня ни с кем не интересуют отношения, — она пожала плечами. — Я не могу снова потерять того, кого люблю. Трех раз было достаточно. И ты не знаешь всей моей истории, но коротко говоря — мне больше нечего предложить кому-то. Я сломлена. Он мог это понять сам, и без моей помощи.

— Значит, он сломал твою дверь, — нетерпеливо сказал он, как будто она не понимала важности того, что сделал Джефф.

— Человек, который не уважает тебя — недостоин тебя, — Лука обхватил ее подбородок ладонью и, запрокинув голову, прошептал по-итальянски.

Напряжение покинуло ее в мгновение ока, все тело разогрелось.

— Что это значит?

— Грубо говоря, это значит, что ты мой ангел. В твоих глазах небеса и я ослеплен тобой. — /Он наклонился и поцеловал ее, его губы были теплыми и мягкими.

У нее перехватило дыхание, и она поцеловала его в ответ.

Рожден, чтобы соблазнять. Воспитан, чтобы соблазнять. Живет, чтобы соблазнять. Слова Николь вспыхнули у нее в голове, но ей было все равно, даже если он повторял одну и ту же фразу каждой встречной женщине. Его слова заставили ее почувствовать себя красивой, счастливой и такой хорошей внутри, что ей захотелось взорваться. Даже если он сейчас уйдет, она будет помнить звук его голоса и то, что его слова заставили ее почувствовать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

* * *

Блядь.

Она была так чертовски сексуальна, что Лука едва мог думать. Он углубил поцелуй, и Габриэль растаяла в его объятиях, прижимаясь своими мягкой грудью к его груди. Ее бедра прижались к его члену, болезненно возбужденному под ширинкой, и он застонал. Приняв ее поцелуй за знак того, что его намерения приветствуются, он легко поднял ее и отнес на кровать.

— Подожди.

Черт, нет, он не хотел ждать. Не мог ждать. Что-то в этой женщине притягивало его, но он не мог понять, что именно. Он не заводил отношений и даже не повторял секс на одну ночь с одной женщиной. Шрамы останутся навсегда. Его тянуло к женщинам, которые понимали, что такое секс на одну ночь.

Бессмысленный секс. А вот и дверь.

Стиснув зубы от прилива желания, он остановился возле кровати.

— Что случилось?

— Макс. Он лает. Снаружи что-то не так.

Он опустил ее на землю, прислушиваясь к отчаянным воплям Макса.

Несмотря на то, что у него никогда не было бигля, он знал предупреждение, когда слышал его.

— Останься здесь, — Лука протянул руку, приглашая ее вернуться.

— Ты останешься здесь. У меня есть пистолет. — Она вытащила из тумбочки оружие и сунула туда журнал. Встревоженный Лука выхватил из кобуры свое оружие.

— Я тоже вооружен, bella. Останься.

Он нахмурился, когда она продолжила двигаться. Он привык к послушанию. Он не привык к сильным, непокорным женщинам, отталкивающим его, чтобы выйти за дверь.

Но когда первый выстрел срикошетил вниз по коридору, он, не думая, бросился на Габриэль, повалил ее на пол, и в этот момент дом содрогнулся от ритмичного удара автоматического оружия.

— Какого хрена это было?

— АК-47, судя по звуку, — выдохнула она. — Макс снаружи. Я должна найти его. Он будет напуган.

— Он будет прятаться. Там он в большей безопасности. И ты в большей безопасности там, где ты находишься. — Лука перенес свой вес на одну руку, пытаясь держать ее тело закрытым, пока он целился своим оружием в коридор.

— Дай мне встать. Он может быть ранен. — Габриэль боролась с ним, но он опустил свой вес, пригвоздив ее к полу.

— Если это АК-47, то у него почти закончились патроны. Стандартная емкость магазина-тридцать патронов. — Адреналин стучал в венах Луки так сильно, что он едва мог слышать. Он редко оказывался в ситуации, когда так мало контролировал себя.

Она изогнулась под ним и просунула колено между его ног. Звезды взорвались в его голове. Презервативы больше были не нужны. Эта часть его тела больше не была в рабочем состоянии.

— Макс! — Она вывернулась из его объятий, пока он все еще гадал, не окончилось ли на этом продолжения рода Риццоли.

— Габриэла, — застонав, положив одну руку на пах, а другую на пистолет, он последовал за ней по коридору. У нее явно был опыт общения с подобными ситуациями. Она пригнулась, прислонившись спиной к стене и держа пистолет наготове. Он смутно помнил разговор с ней об оружии в больнице и всепоглощающее чувство отвращения, что мужчины, с которыми она была, не защитили ее.

Но она не сказала ему, почему носит пистолет. Или как в нее стреляли. Или то, чем она зарабатывала на жизнь, что означало, что она была в положении, в котором ее могли застрелить в первую очередь. Он пожалел, что пропустил важные вопросы во время их последней встречи и сразу принялся за десерт. Как бы то ни было, он был мужчиной.

Это была его ситуация, с которой он должен был справиться. Его женщина не рисковала своей жизнью, когда он был здесь, чтобы защитить ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Габриэль. Остановись.

Но, конечно, она не остановилась. Она прошла через гостиную, пригнувшись, пытаясь уговорить Макса отойти от угла, где он прятался. Не имея другого выбора, кроме как прикрыть ее, он выбежал наружу, встав между разбитыми окнами и отважной женщиной на полу.